До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

— А что я?

— Крессида, — ответил Люсьен, стараясь набраться терпения, потому что Джулиан включил тупого, что он делал чаще за последнее время, чем иногда.

— Крессиде стало любопытно, — ответил Джулиан, и Люсьен решил, что это, скорее всего, правда. Люсьен также знал, что у его сына был «иммунитет» на его мать. Это был редкий случай, когда Джулиан не выполнял все ее прихоти. Это был редкий случай, когда кто-то не уступал каждой ее прихоти. Единственным человеком, который этого не сделал, был сам Люсьен.

Голос Люсьена был низким и многозначительным, когда он напомнил им:

— Думаю, что говорил с вами обоими на эту тему.

— Говорил, отец, но... — начала Изобель.

— …но ничего, — оборвал ее Люсьен, — ты не только плохо слушала, но и приняла опасные решения.

Джулиан быстро заговорил:

— Крессида никогда бы...

Люсьен перебил:

— За то Этьен способен на многое.

Джулиан вздохнул и кивнул в знак согласия, потому что Этьен действительно был способен на многое.

— Люди говорят, — вставила Изобель, — немного.

— Я знаю, что говорят, — сообщил ей Люсьен.

— Ты должен был понимать, что слухи дойдут до ушей Этьена, — продолжала она.

— Это я тоже знал, — ответил Люсьен.

— Поэтому, — продолжила она, — когда он подошел ко мне, я подумала и решила, что для него будет лучше, если встреча состоится в кругу семьи, а не то, что он будет самостоятельно маневрировать.

— Держи своих врагов близко, — пробормотал Джулиан, не сводя глаз с отца.

Люсьен вынужден был признать, что в этом был здравый смысл. Как бы то ни было, это не объясняло, почему все они решили нанести неожиданный визит.

— И он попытается манипулировать, мы все это знаем, — продолжила Изобель. — Он не согласен с тем, что ты делаешь, хотя и сказал мне, что согласен и хочет предложить тебе свою поддержку и преданность.

— Он может даже быть доносчиком, — добавил Джулиан.

— Абсолютно точно, — согласился Люсьен, поворачиваясь лицом к своим детям, — вот почему я понимаю вашу логику, но ваше суждение все еще под вопросом относительно того, зачем вы привезли его сюда.

— Мы думали... — начал Джулиан, но Люсьен снова прервал его.

— Уже и так понятно, что вы оба не думали, когда делали. — На последнем слове он слегка наклонился к сыну и увидел, как дернулся мускул на щеке Джулиана. — Мой отец — вампир не должен находиться рядом с Лией.

— Отец, — прошептала Изобель, — это была моя идея. Этьен хотел застать тебя врасплох. Он сказал, догадывался, что ты не захочешь его визита, поэтому он не хотел предупреждать тебя, поэтому я взяла его с собой, чтобы он не смог застать тебя и твою наложницу врасплох. Я решила, если не соглашусь взять его с собой, то он придет сам. Так что уговорила Джула и Магдалину поехать с нами, а Крессида, ну… Крессида, значит тоже поехала. Теперь твоя смертная защищена. Даже Крессида не позволила бы Этьену причинить вред твоей наложнице, если бы он сделал невозможное и прошел бы мимо тебя.

— Есть несколько способов причинить вред Лии, — ответил Люсьен. — Многие, из которых ты не знаешь. Однако, если бы ты позвонила и предупредила меня о его визите, я объяснил бы вам их.

Джулиан был откровенно любопытен. Лицо Изобель стало пустым, что означало, что ей было не менее любопытно.

Джулиан обладал грубой силой своего отца и поэтому не разыгрывал свои карты завуалировано. Он мог превзойти практически любого (кроме Люсьена) и, если ему бросали вызов, не колеблясь принимал его. Сын Люсьена был вспыльчив и действовал на эмоциях, поэтому ему повезло, что он был сильным, способным, интуитивным бойцом.

Изобель, будучи миниатюрной, должна была больше полагаться на свою хитрость, потому что большинство вампиров были сильнее ее и почти все крупнее. Ее сосредоточенность, хитрость и выносливость были самым опасным оружием в ее арсенале, и она хорошо ими пользовалась. Так же как и ее отец.

— Ты уже приручил ее, — догадался Джулиан.

— Правда, — ответил Люсьен.

— Боже мой, — выдохнула Изобель. — Ты взял ее в любовницы? До того, как Совет согласился?

В ответ Люсьен утвердительно поднял подбородок.

— Блестяще, — пробормотал Джулиан, не в силах сдержать ухмылку.

Тело Изобель дернулось, чтобы повернуться лицом к брату.

— Джул! Ты что, спятил?

— Нет, — он все еще ухмылялся, но теперь ухмылка была адресована его сестре. — Есть пара вкусных смертных, от которых я бы не отказался. Будет здорово, если эта дверь откроется.

Тело Изобель дернулось назад, чтобы повернуться лицом к отцу.

— Отец! — рявкнула она. — Только послушайте его! Это может означать...

— Я знаю, что это может означать, — оборвал ей Люсьен, — и мне плевать.

— Не могу дождаться встречи с этой Лией, — пробормотал Джулиан, все еще ухмыляясь.

Изобель проигнорировала брата и заговорила с отцом.

— Я понимаю, что ты делаешь, и почему ты это делаешь, ты знаешь, что я тебе верна, несмотря ни на что, — она сделала паузу, а затем повторила дрожащим голосом: — Несмотря ни на что, отец. Но это слишком быстро. У вампиров повсюду те же мысли, что и у тебя и у Джул, но мы не готовы.

— Мне потребовалось десять минут, чтобы убедить Совет рассмотреть мою просьбу, Бел, — тихо ответил Люсьен. — Я чувствую, что они понимают, что им, возможно, придется пересмотреть некоторые законы не только для меня и Лии, но и для всех вампиров.

— Да, возможно, — согласилась Изобель. — Но это выходит за рамки тебя и твоей смертной, и Рейфа, и ее сестры, и даже Джулиана, желающего получить смертную. Орландо видели на Пиру со своей наложницей, и они обнимались. А Гермес выбрал себе новую наложницу всего неделю назад и, как и ты, переехал к ней в ночь ее Посвящения и своего первого кормления.

Люсьен знал это, так как Эйвери рассказал ему об этом сегодня утром. Он не мог сказать, что это была неприятная новость. Орландо был жесток в бою, а Гермес столь же хладнокровен. Обоих, как Люсьена, Космо и Стефани, сильно боялись. Это была удивительная новость, что они действовали так быстро, но это было невыгодно другим. Если бы дошло до противостояния, его армия явно накапливалась, и их ряды состояли из вампиров, которым избегали бросать вызов.

Изобель продолжала.

— Так что теперь, похоже, Совет будет действовать по принуждению. Им это не понравится. Им это сильно не понравится, даже если бы они дали тебе и твоей наложницы разрешение, то все равно были бы против других, просто, чтобы сохранить остатки контроля.

Челюсть Люсьена напряглась, прежде чем он сказал:

— Лия.

Голова Изобель дернулась в сторону, прежде чем она спросила:

— Что?

— Ты называешь ее моей наложницей, моей смертной, но ее зовут, Бел, Лия, — ответил Люсьен, и Джулиан снова посмотрел на свои ботинки, но Люсьен не сводил глаз с дочери.

Ее лицо стало жестким, прежде чем она ответила:

— Я не такая, как Этьен.

— Знаю. И понимаю, что ты волнуешься за меня. Но это не меняет того факта, что она не только моя наложница, не только моя смертная, она Лия, — ответил Люсьен.

Он видел, как побледнело лицо дочери.

— Но это так, отец. Независимо от укрощения, от того, что ты делаешь, она все еще твоя наложница. — Она поколебалась, прежде чем спросить: — Не так ли?

— Так. Помимо всего она Лия, — заявил Люсьен.

— Я не понимаю, — вставил Джулиан.

Люсьен скрестил руки на груди и перевел взгляд с сына на дочь, прежде чем ответить:

— Тогда я поясню. Как вы знаете, я ждал ее двадцать лет, и теперь я могу сказать, что готов был бы ждать и сто лет, и не был бы разочарован.

Изобель резко втянула воздух. Взгляд Джулиана стал напряженным.

Люсьен продолжил:

— В ней есть нечто большее, гораздо большее, чем я ожидал. Просто Лия — это Лия и даже больше. — Он изучал своих детей, а затем поделился: — Она может пометить меня, с практикой, думаю, она сможет даже отслеживать меня, настроиться на меня. Я чувствую, когда она пытается это сделать, с моей стороны уже требуется некоторое усилие, чтобы остановить ее.