Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II

В числе первых наших клиентов оказался герцог из Пьенцы. Его необычная страсть заслуживает того, чтобы рассказать о ней. Герцогу требовались шестнадцать девушек, которых разбивали попарно, и каждая пара должна была отличаться от других прической. Мы с клиентом, обнаженные, лежали на мягком ложе, а справа расположились шестнадцать музыкантов — молодых, красивых и, естественно, тоже обнаженных. Герцог заранее говорил мне, какую похотливую позу или какой сладострасный поступок он ожидает от очередной пары, об этом сообщалось музыкантам, и сама музыка — ее ритм, тональность, мелодия — должна была подсказать входящим в комнату девушкам, какое желание загадал их господин. Если они угадывали, музыка прекращалась, и герцог содомировал обеих догадливых девиц. Если же им не удавалось догадаться, что от них требуется — а в распоряжении каждой пары было целых десять минут, — тогда сам герцог жестоко порол незадачливых тупиц, и, как легко себе представить, получал от их недогадливости не меньшее наслаждение, чем от исполнения своих желаний.

Игра началась: первое желание, которое загадал наш веселый клиент, заключалось в том, что обе девушки должны пососать его член. Когда они вошли, раздалась фуга, загадка была разгадана моментально, и свершились два акта содомии. Вторая пара должна была облизать мне вагину, но, несмотря на все их усилия, девушки так и не смогли расшифровать музыку, поэтому были выпороты; от третьей пары герцог захотел, чтобы выпороли его, девушки догадались и с удовольствием сделали это. От четвертой пары требовалось ласкать члены всех шестнадцати музыкантов, и четвертая пара потерпела неудачу. Пятая должна была испражниться посреди комнаты, но прошло десять минут, и распутник вновь взял в руки плеть. Шестая пара быстро догадалась, что они должны заняться лесбийскими утехами. Вошедшие следом так и не сообразили, что должны выпороть друг друга, за это получили порку от руки герцога. Восьмой паре музыка подсказала, что следует содомировать нашего героя искусственным фаллосом, и он выбрал именно этот момент, чтобы извергнуться в мой зад. На этом музыкальная игра закончилась.

Еще месяца три мы жили такой фривольной и прибыльной жизнью, после чего я совершила выдающийся по своей низости поступок и получила еще сто тысяч цехинов.

Из всех светских дам, которые с завидным постоянством посещали мой салон, самой распутной, наверное, была супруга испанского посланника. Мы приводили ей женатых, женщин, девственниц, мальчиков, кастратов — она с удовольствием наслаждалась любым предметом, и хотя посланница была молода и красоты ангельской, ее похоть отличалась такой необузданностью и мерзостью, что вскоре она потребовала уборщиков улиц, мусорщиков, подметальщиков, могильщиков, мелких карманников, бродяг — короче, все, что ни есть самого презренного, грязного и вульгарного. Если ее тянуло на женщин, их следовало находить среди самых дешевых и пакостных потаскух в жутких трущобах, то есть в местах самых отвратительных. Запершись с этим сбродом, блудница семь или восемь часов подряд предавалась мерзопакостнейшим утехам, после чего, пресытившись столь необычными плотскими удовольствиями, переходила к наслаждениям застольным и завершала день еще более сумасшедшими оргиями.

У нее был очень набожный и очень ревнивый супруг, которому, выходя из дома, она говорила, что идет навестить подругу, также бывшую одной из моих самых надежных клиенток.

Я увидела во всем этом многообещающие возможности и однажды, обдумав весь план, явилась в посольство.

— Ваше превосходительство, — обратилась я к испанцу, — такой добрый и честный человек, как вы, не заслуживает того, чтобы ему наставляли рога, я хочу сказать, что женщина, носящая ваше имя, недостойна вас. Может быть, ваша собственная порядочность заставляет вас сомневаться в моих словах? Ну что ж, тогда я прошу ваше превосходительство, во имя вашего достоинства, вашей чести и спокойствия, самому разобраться с этим делом.

— Вы хотите сказать, что меня обманывают? Меня? — пробормотал посол. — Это невероятно, ведь я очень хорошо знаю свою жену.

— Так ли это, мой господин? Прошу прощенья, но я уверена в' обратном и готова поклясться, что вы не можете представить себе сотой доли ее отвратительных поступков. Это надо видеть собственными глазами. Я пришла сюда за тем только, чтобы помочь вам и открыть вам глаза.

Флорелла — так звали посла, потрясенный ужасными подозрениями, которые я посеяла в его сердце, впал в глубокое раздумье, прежде чем решиться на меры, которые грозили еще более ужасной перспективой разоблачения супруги. Потом, нахмурившись и показав себя в большей мере мужчиной, нежели я предполагала, спросил меня в упор:

— Вы можете, мадам, доказать это обвинение?

— Если хотите, сударь, я это сделаю нынче же. Вот мой адрес, я жду вас к пяти часам. И вы собственными глазами увидите, как ваша жена злоупотребляет вашим доверием и с какой публикой она имеет дело.

Посол молча кивнул в знак согласия, и я продолжала:

— Я польщена, ваше превосходительство, и удовлетворена, однако хотелось бы заметить, что моя услуга будет стоить мне недешево. Дело в том, что я сама поставляю вашей супруге мужчин, и она щедро платит мне; чем бы не кончилась эта история, я в любом случае лишусь дохода, следовательно, заслуживаю какой-то компенсации.

— Это совершенно справедливо, — кивнул Флорелла. — О какой сумме может идти речь?

— Скажем, пятьдесят тысяч цехинов?

— В этом кошельке именно такая сумма, я захвачу его с собой, и деньги будут ваши, как только вы представите мне необходимые доказательства,

— Согласна, сударь. Жду вас к пяти часам.

Нескольких часов, оставшихся до назначеного времени, оказалось достаточно, чтобы я подготовила и другие несчастья, которые должны были обрушиться на эту злополучную чету. Заманив жену в ловушку, я хотела, чтобы в нее попал и муж, и вы скоро узнаете, каким средством я добилась этого. После беседы с послом я тут же встретилась с его супругой.

— Мадам, — начала я, — вы глубоко заблуждаетесь, полагая, что ваш муж отличается высокой нравственностью и безупречным поведением; еще больше вы заблуждаетесь, если думаете, будто узнав о ваших занятиях, он будет гневаться на вас. Я предлагаю вам придти сегодня в мой дом чуть раньше, чем обычно, и вы увидите, что супружеские узы не мешают господину послу развлекаться, так же, как они не мешают и вам. Предстоящий спектакль наверняка успокоит вашу совесть и, без сомнения, избавит вас от необходимости принимать все те обременительные меры предосторожности, которые портят вам удовольствие.

— Знаете, Жюльетта, я почти не удивлена тем, что вы сказали, так как у меня давно было такое ощущение, что не так уж он безгрешен, каким кажется, и я буду рада, если мои предчувствия подтвердятся.