В лапах зверя (СИ) - Зайцева Мария

А все как-то странно и непонятно выходит!

Щурюсь на золотящиеся в свете закатного солнца волосы парня, стоящего в арке изящной беседки.

Выглядит это как картина, красиво очень, надо признаться.

И сам парень, примерно моего возраста, высокий, плечистый, с наглым прищуром, одетый нарочито небрежно и просто, привлекательный.

Окидываю его взглядом, задержавшись на руках, забитых модными цветными тату, небрежной прическе. Волосы светлые, впечатление, что обесцвеченные. Брови темные. Губы пухлые, капризно изогнутые сейчас в усмешке.

Такой… мажорчик. Бедбой, гроза девчонок.

Наверно, будь я поклонницей модных дорамок и прочего корейского поветрия, сердечко бы екнуло… Но я не из этого слоя общества. У нас как-то больше абибасы и сиги в почете. Ауешки и ранние тюремные сроки.

Этот парнишка бы не вписался.

А я?

Как я выгляжу в его глазах? Похоже, не очень.

Парень, отвечая мне таким же бесстыдным разглядыванием, что и я, отлипает от косяка и идет в мою сторону.

— Вот ты какая? Надо же… — снова взгляд медленно скользит от растоптанных кроссовок, вверх, по простеньким джинсам, футболке, небрежно собранным в хвост волосам. Надолго тормозит на губах.

Ощущение, что меня ну… не знаю… трахнули во всех позах мысленно. Очень неприятный взгляд. Очень.

— Привет, — решаю быть вежливой. И отец говорил не выделяться. — Я — Лика Федорова. А ты?

— А я… — он останавливается рядом, улыбается, демонстрируя милую ямочку на щеке, — я — Сава. Савелий. Твой брат, получается?

Звучит вопросом, и я киваю неуверенно.

— Тогда надо поздороваться по-родственному, да, сестренка? — тут же радостно берет быка за рога Савелий и облапливает меня неожиданно длинными руками!

Потрясенно упираюсь в его грудь, успеваю отвернуться от губ, нагло тянущихся прямо к моему рту.

Савелий мажет меня по щеке поцелуем, вдыхает запах кожи:

— Мм-м-м… Помыться тебе надо… сестренка. Помойкой несет. Или это твой природный запах?

Ах ты!

Напрягаю ладони, отталкиваю, но парень оказывается неожиданно сильным, не пускает.

Мы боремся молча, и я уже готова наплевать на слова отца и долбануть приставалу коленом в пах, но тут открывается входная дверь, и на пороге появляется строгая женщина в сером платье.

Она стоит, молча наблюдая за нашей возней, а затем, когда мы замираем, поняв, что уже не одни, коротко кивает и говорит:

— Добро пожаловать, Анжелика, вас уже ждут. — После переводит взгляд на ничуть не смутившегося Саву и добавляет, — и вас, Савелий Андреевич. Отец с утра ищет.

— А, блин! — Сава выпрямляется, не торопясь, впрочем, убирать загребущую лапу с моего плеча. Сжимает так крепко, что не получается скинуть незаметно! А не незаметно — побаиваюсь. Как-то неправильно сходу боевые действия начинать… — Теть Лен! Скажи, что не видела меня!

— Я-то скажу, Савелий Андреевич, — спокойно отвечает женщина, — но камеры с вами не согласятся. И Андрей Савельевич не поймет…

— Все, ладно! — прерывает он ее с досадой, — пошли тогда, сестренка, с родней знакомиться! Ох, улет будет! Прямо предвкушаю кайф! Если не удается свинтить, надо возглавить, а?

Он поощрительно сжимает меня за плечи и тащит в дом, приговаривая:

— Да расслабься ты… Сейчас полно средств, запах помойки отбивают на раз! У нас тут одна такая помоечная есть, она расскажет!

Я каменею, понимая, что никак от этого негодяя не вырвусь, если хочу хоть чуть-чуть сохранить лицо, переставляю ноги покорно.

Мы проходим в просторный холл, и Савелий принимается с порога орать:

— Эй, родственники! Смотрите, кого я вам привел! Пополнение, мать его!

Голос Савелия эхом отдается по огромному, поистине королевских размеров и дизайна вестибюлю, и я зажимаюсь трусливо у него под мышкой, инстинктивно стараясь сделаться как можно незаметнее.

Из разных концов вестибюля появляются и идут в нашу сторону люди: двое мужчин, строгих, серьезных, похожих друг на друга, как отец и сын. И две женщины, тоже похожих друг на дружку… Как клиентки одного и того же пластического хирурга.

Все они смотрят на нас с Савелием спокойно, равнодушно даже.

И тут Савелий говорит громко:

— Родня! Сестренка! Я прямо рад!

И смачно целует меня в щеку, насильно зажимая за шею.

Лица обитателей дома становятся одинаково удивленными.

Эпик фейл просто.

Глава 12

— Что за поведение, Савелий? — оживает в этот момент глава дома, смотрит на сына так холодно и жутко, что я бы уже, наверно, к полу приморозилась от ужаса. А Саве ничего, все нормально, судя по тому, что захват на моей шее становится сильнее, а поведение еще развязней.

— Отличное поведение, пап! Ты говорил быть гостеприимым с нашей… сестренкой, вот я и стараюсь! А вообще, ты — душевный человек! Мало кто сейчас вот так, легко и бескорыстно, готов приютить в доме… — тут он опять делает паузу, почему-то кажущуюся невыносимо гадкой, пошлой, — племянницу.

— Савелий! — рычит глава семейства, но засранец не унимается. Полностью игнорируя мои попытки освободиться из захвата, продолжает тискать меня и глумиться:

— Ну а что? Кстати, а как твоя жена отнеслась к тому, что ты поселил дома… племянницу?

О-о-о! Опять эта пошлая пауза! Да что он тут пытается сказать?

Хозяин дома не ведется больше на провокации, поворачивается к старшему сыну:

— Сандр.

И тот спокойно делает шаг, закрывая нас с Савой от взглядов остальных жителей дома широченной мощной спиной.

Вблизи он кажется еще крупнее, а строгий костюм скрадывает жесткость и добавляет строгости в и без того строгий вид.

Я невольно задираю голову и сталкиваюсь с холодным равнодушным взглядом, от которого мороз по коже буквально.

Невольно хочется отодвинуться от этой глыбы льда подальше, и я вжимаюсь в горячее тело его младшего брата, инстинктивно ища защиты.

По мне, нахальная развязность Савы куда проще и приятней, чем эта мертвенная холодность.

Хорошо, что старший сын хозяина дома удостаивает меня лишь мимолетным взглядом. И теперь смотрит только на своего брата, а затем говорит тихо и спокойно:

— Прекрати, Сава. Отпусти девушку.

И голос у него тоже холодный. Мертвый. Ой, жуть…

— Братиш, а тебе все по барабану, да? — горько усмехается Сава, — он уже совсем края потерял…

— Отпусти. Потом поговорим.

И удавка на горле расслабляется.

Напоследок Сава шепчет мне в ухо:

— Поболтаем еще… сестренка…

А затем, развернувшись, выходит из дома, ни с кем не попрощавшись.

Сандр пару секунд щурится ему вслед, после переводит взгляд на меня, и ох, как холодно-то! Чувствую себя букашкой, мелкой и незаметной.

Машинально потираю красный след от лапы Савы на шее, и взгляд Сандра на мгновение задерживается там же. В ледяных глазах появляется странное, непонятное выражение, но оно настолько мимолетно, что даже не осознать, было, или привиделось.

Сандр отступает на шаг в сторону, разворачивается к отцу.

Тот сверлит недовольным взглядом дверь, за которой скрылся его младший сын, затем смотрит на Сандра.

— Потом с ним.

Тот кивает.

И хозяин дома обращает, наконец-то, внимание на меня.

Улыбается, правда, странно: улыбка вообще не трогает глаз, пугает, словно маска злого клоуна:

— Лика, прошу прощения за Савелия… Он у нас немного… Эм-м-м…Ладно. Добро пожаловать в дом. Познакомься.

Он кивает на одну из одинаковых модно темноволосых женщин:

— Моя жена Ольга.

— Очень… приятно… — бормочу я, а женщина тоже кивает, высокомерно поджав пухлые губы.

— Мой старший сын Александр.

Александр к этому времени подошедший к второй модно темноволосой женщине, никак не реагирует, смотрит на меня, и, кажется, взгляд его снова чуть пристальнее останавливается на том месте, где все больше проявляется красное пятно от удушья. Опять хочется провести пальцами по коже, прикрыться. Но сдерживаю себя, улыбаюсь, хоть на улыбку мою никто и не отвечает.