Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария
Он стал.
Я не могу не отметить, что жесткие решения Алексей принимать научился, конечно. Выгнал меня быстро, придумав какую-то дикую историю. Чтобы теперь, когда вернулась его красотка, быстренько жениться на ней.
Наконец-то правильно жениться.
— Наверно, вы просто счастливы, да? — тихо спрашиваю ее, плавно перевожу взгляд.
Антонина Алексеевна замирает на мгновение, глядя мне в глаза, а потом берется за рамку, где вставлена фото с нашей свадьбы, и опускает ее "лицом вниз".
— Ну, надеюсь, ты не ждешь, что я буду страдать?
Я поджимаю губы и первой отвожу глаза в пол.
С ней сложно конкурировать по силе и воле. Эта женщина трех здоровых мужиков на лопатки уложит, если ей это будет нужно.
Жестокая…
Леша говорил, что его маме пришлось стать такой. Когда-то давно она познакомилась с мужчиной в Москве. Он был из очень богатой семьи, а она нет, поэтому она не сильно нравилась его родственникам, но они все-таки поженились.
В этом браке родился Леша.
А потом его отец умер.
Алексей не произносил этого вслух, конечно, но по подтексту я уловила, что его мать приложила к руку к скоропостижной кончине супруга. В смысле, она не хладнокровный убийца, конечно, не психопат (ну, или, по крайней мере, тогда им не была), но его отец был очень плохим человеком. Он бил ее, сильно выпивал и вообще в одночасье стал настоящим ублюдком. После свадьбы все маски пали, а она оказалась в ловушке. Его семья была связана с политикой, и когда все случилось, они заплатили ей, чтобы вдруг не вылезло никакой грязи, признали инцидент «несчастным случаем», а потом попросили ее покинуть Москву.
Так, с сыном на руках она оказалась снова здесь. И именно так она получила все то, что сейчас имеет. То есть, финансирование, конечно же. Я не могу исключить из уравнения труда, который она вложила в свое дело. Деньги ведь как? Они сделали только половину, а остальное она и ее отец.
Совершенно естественно, что больше слышать о своем муже она не хотела, поэтому сменила сыну отчество не на свое, конечно, чтобы не было вопросов по поводу ее брака, а фамилию на отцовскую, и так они стали Быковами.
Мда. Печальная, сложная и тяжелая история. Казалось бы, мы с ней сильно похожи, поэтому логично, что она должна была…отнестись ко мне иначе, но имеем то, что имеем.
Или нет? Вдруг...она увидела, что ее сын стал похож на своего папашу и хотела меня предупредить?… Это глупо, знаю, но надежда умирает последней? Да? Вполне вероятно, что все те слухи обо мне разожгла Настюша. Чтобы забрать обратно «свое».
— Вы хотели предупредить меня сегодня? — снова тихо спрашиваю, подняв глаза, — Поэтому вы позвали меня на обед? Вы хотели об этом поговорить? О том, что Леша творит…за моей спиной? Или рассказать о слухах? Узнать о них что-то? Если да, клянусь вам, Антонина Алексеевна, я никогда бы не…
— Конечно, «не стала бы», — хмыкает она, усаживается в кресло и закидывает нога на ногу, — Ты ни в чем не виновата.
Если бы я ее не знала, то, возможно, не уловила бы сарказма, который она так искусно умеет скрывать.
А она умеет.
В ее интонациях сложно разобраться, но я считай, прожила рядом с ней три года и знаю…это сарказм.
— Вы мне не верите…
— Вообще-то, — усмехается она и делает глоток, — Верю. Точнее, я знаю, что ты здесь ни при чем.
— Тогда…
— Я тебе еще на свадьбе говорила, дорогая. Помнишь? Ты — не пара для моего сына.
Ловлю некий ступор.
Да, я помню эти слова, конечно…но…
— Подождите…
— А ты все-таки смешная. Неужели ты думаешь, что я буду действовать за спиной своего сына, чтобы тебе помочь? Боже…— шумно выдохнув, она откидывает голову на спинку кресла и издает смешок, — Единственное, что я в тебе могла терпеть — это твой ум. Ты не казалась дурой, а теперь…похоже, я ошибалась.
До меня моментально доходит истина, ведь она не ошиблась: я действительно не дура, даже если мне очень хочется спрятаться в розовом мире и в глупостях...
— Это все вы… — растерянно шепчу, глядя своей свекрови в глаза, — Это вы все подстроили…
— Каюсь.
— Не…да вы…
— Ау-ре-лия, дорогая. Да, я подкупила всю свою охрану, чтобы они кое-где соврали, кое-где преувеличили… Но эти люди принадлежат мне. И весь город — мой! Чего ты ожидала?
— Он…
— Он не верил сначала. Но только сначала. Показать твое истинное лицо было достаточно просто: тут факты сошлись, там ситуация сыграла мне на руку. Немного капель определенных препаратов в твой бокал, и бам! У тебя снова болит голова, и ты уезжаешь домой с приема. Или не домой? Или так ты маскировала встречи со своим любовником?
— У меня нет!... Стоп...вы меня…травили?…
— Ну, «травила» — это очень громко сказано, дорогая. Так, иногда убирала тебя с доски, и, конечно же, кормила тебя противозачаточными, чтобы ты не понесла. Этого мне не нужно…
Хлопаю глазами, инстинктивно прижимая руку к животу. Она на него смотрит пару мгновений, потом вздыхает и делает еще один глоток.
— Да, я все это сделала, дорогая. Но сама подумай, разве я смогла бы заставить моего сына пойти в тот номер? Если бы он этого не хотел? Нет. Он хотел. Он никогда не переставал любить Настюшу, и она ему гораздо больше подходит, нежели ты. Успешная, красивая модель…
— Которая его бросила!
— Она его не бросала, — Антонина Алексеевна наклоняет голову набок, будто объясняет что-то глупому ребенку, — Я никогда не теряла с моей девочкой связи и могла ее понять. Женщине в наше время хочется самореализоваться, а не строгать детей, как некоторым.
— Вы…
— Нет, ты ответь. Как сама думаешь? Леша пошел бы в тот номер, если бы этого не хотел? Только давай без драмы. Ответь честно, ты же его знаешь. Кто-то смог бы заставить Алексея пойти? Против воли?
Горько и больно, но в ее словах есть доля правды: какой бы ужасной женщиной она ни была, разве она вела его в тот гостиничный номер? Целовала другую женщину? Раздевала ее? А потом смотрела на меня с таким холодом и равнодушием? Нет, это был он.
— Вы его спровоцировали… — зачем-то пытаюсь оправдать предательство, на что Антонина Алексеевна усмехается.
— Ну да. Сучка не захочет, кобель не вскочит, и бла-бла-бла. Я же просила без драмы. Ты никогда не думала, что Алексею просто хотелось в это поверить? Чтобы избавиться от балласта и быть наконец-то счастливым с той, кто может дать ему счастье?
И она снова права.
Он поверил…он меня знает «от» и «до», но все равно поверил… Может быть, потому, что так просто проще было?…
— За…что? Что я вам такого сделала?...
— А не понятно?! Ты! Не! Пара! Моему! Сыну!
— Откуда вам это знать?! — в отчаянии кричу, вытирая горячие слезы с щек, — Я люблю его!
— Моя дорогая…мама всегда знает лучше. Я его родила и воспитала, поэтому я вижу. Гораздо больше, чем ты думаешь! Ты никогда не сделаешь его счастливым! Рядом с тобой он будет лишен половины того, чего заслуживает! И ты представляешь для него угрозу!
— Какую еще угрозу?!
— Всякую! И моральную, и физическую.
— Что за бред?!
— Вы не успели познакомиться, а ты чуть не убила его! Еще и ударила!
Немею.
Она это серьезно?
— Вы же…вы шутите, да? В аварии он был виноват, и она была…
— Мне неинтересно слушать! Факты — вещь упрямая!
— Сумасшедшая старуха…вы…вы монстр!
Антонина Алексеевна начинает смеяться. Пока я холодею от ужаса, глядя на эту женщину — она смеется, закинув голову назад, потом смотрит на меня и кивает пару раз.
— Браво. Все-таки мне будет не хватать твоих выходок, собачонка. Но, пора и честь знать.
Стакан опускается на столик, тихо брякнув, а Антонина Алексеевна плавно поднимается и поправляет свое идеальное платье.
— Значит, так, — глядя на меня сверху вниз, продолжает она, — Алексей будет завтра срочно направлен в Италию ради подписания важной сделки. Пока он отсутствует, ты соберешь все свои шмотки, и чтобы духу твоего здесь не было! Не послушаешь меня?! Пеняй на себя, но помни! Этот город — мой; люди здесь — мои. И я тебя уничтожу, если еще раз увижу на горизонте. Ясно?! Не смей мешать моему мальчику становится тем, кем он должен стать!
