Изменяя правила (ЛП) - Люкс Сагара
— Оябун? — удивлённо повторяю я.
Я уже слышала этот титул раньше, но так всегда обращались к дяде Джуна, настоящему главе семьи. Я знала, что после его смерти титул перейдёт к кому-то другому, но не думала, что это случится с Джуном.
Он даже не хотел этого титула.
Он также сказал, что не хочет меня.
И всё же, когда я спускаюсь по лестнице, он не может отвести взгляд. Его глаза внимательно изучают меня. Эмоции, которые я испытываю в ответ, настолько сильны, что у меня дрожат ноги.
Джун хочет, чтобы я поверила, что я ему не нравлюсь и ему ненавистно моё присутствие в этом доме. Может быть, так и есть. Какая-то его часть действительно ненавидит меня, но другая чувствует нечто бесконечно иное.
Моё присутствие рядом будоражит его.
Он моя слабость, но я его.
С самого начала, с самого первого взгляда.
Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но меня тоже — в тёмном и скрытом месте моего сознания, — влечёт к нему.
Я хочу его даже сейчас.
Даже если он смотрит на меня так, будто мечтает убить.
Или раздеть.
Или и то и другое.
Кивком он велит Синдзо передать мне пальто. Я с радостью надеваю его, потому что на улице очень холодно. Один из охранников открывает зонтик, чтобы защитить нас во время короткой прогулки к роскошному «Бентли», ожидающему у подножия лестницы. Прежде чем забраться в машину, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.
— Люблю дождь, — говорю я.
Джун ничего не говорит, но смотрит на меня.
Я чувствую, как его взгляд пробегает по моей коже.
Обжигает.
Я знаю, о чём он думает. В первый раз, когда он поддался инстинкту и сделал меня своей, это произошло на улице. Под проливным дождём. Я облизываю губы, вспоминая то мгновение… Силу, которую выпустило его тело, крики, которые мне пришлось подавить.
«Ты тоже об этом думаешь, да?»
Он бросает на меня яростный взгляд и открывает дверь.
— Садись в машину, Глория.
Он не просто произносит моё имя: Джун крепко зажимает его между зубами.
Будто хочет укусить.
Будто он хочет укусить меня.
Я не позволяю ему запугать себя. Наклоняю голову в сторону и улыбаюсь ему.
— Как пожелаешь.
Парень, кто пришёл за мной в комнату, забирается на водительское сиденье и заводит мотор. Мы выезжаем из ворот на главную дорогу. И мы не одни. Синдзо и ещё четыре мужчины следуют за нами в другой машине.
Я потираю шею, чувствуя себя неловко.
Джун очень сильный мужчина. До того как он стал новым Оябуном, он был своего рода профессиональным убийцей, а также искусным палачом. Я своими глазами видела, как он расправился с полудюжиной людей с помощью простого ножа. Он умеет постоять за себя, и более чем хорошо. Именно поэтому, в отличие от своего двоюродного брата и дяди, он никогда не путешествовал с эскортом.
Присутствие всех этих людей на простом ужине беспокоит и сбивает с толку.
Я кусаю губы.
— Есть что-то, что мне нужно знать?
Его взгляд остаётся отстранённым, устремлённым на всё более темнеющее небо.
— Нет. Но есть кое-что, чего тебе делать не следует.
— А точнее?
— Никогда больше не надевай это платье.
Ощущаю ненависть, что окрашивает его шёпот.
Я знала, что ему не понравится.
Поэтому улыбаюсь.
— Это вежливый способ сказать мне, что ты предпочёл бы, чтобы я была голой?
Он мрачно смотрит на меня, но не отвечает.
Джун молчит до тех пор, пока мы не достигаем места назначения. Там он приказывает своим людям оставаться поблизости и ни за что не входить в заведение. Я следую за ним в один из самых дорогих ресторанов города, где нас усаживают за столик на троих.
Ощущаю странное напряжение в воздухе.
— Кого мы ждём?
Вместо ответа, Джун наливает мне вино. Плохой знак. Я уже собираюсь вернуться к атаке из вопросов, как вдоль позвоночника пробегает холодная змейка. У входа в ресторан появился мужчина, которого я давно не видела и которого надеялась больше никогда не увидеть. Обменявшись парой шуток с метрдотелем, он быстрым шагом направляется к нашему столу. Джун встаёт, приветствуя его. Я знаю, что должна сделать то же самое, но не могу пошевелиться.
Поэтому мужчина подходит ко мне.
Он берёт мою руку и подносит её к губам со злобной улыбкой.
— Рад снова видеть тебя, моя дорогая. Когда Джун сказал, что на сегодняшний ужин придёшь и ты, я подумал, — он шутит. Сколько лет мы не виделись? Три? Четыре?
— Три, — хриплю в ответ.
— Время действительно пролетело! — Он снова улыбается, а затем берёт свой стул и ставит рядом с моим. Мы оказываемся так близко, что его бедро касается моего. Вместо того чтобы отодвинуться, мужчина придвигается ещё ближе, пока не ласкает своим дыханием моё ухо. — И сделало тебя ещё прекраснее.
Я улыбаюсь, отстраняясь от него.
— Ты, как всегда, льстец.
Лёгкий смех сотрясает его худое тело. Он убирает прядь рыжих волос с лица, чтобы получше рассмотреть меня. Я кладу салфетку на ноги, прикрываясь. Внезапно я чувствую себя дурой из-за того, что не послушала совета Джуна и решила надеть такое кричащее платье. Я бросаю на Джуна сердитый взгляд, на что он отвечает безжалостной улыбкой.
Джун поднимает бокал.
— Поднимем тост?
Ной улыбается, тоже поднимая бокал.
— За вновь обретённые связи, — произносит он, глядя на меня.
— И за те, что создадим с этого момента, — отвечает Джун.
Я не должна пить. Я поклялась себе, что больше никогда не позволю алкоголю притупить мои чувства. Но рука Ноя по-хозяйски сжимает моё бедро, я не могу удержаться, чтобы не поднести бокал ко рту и не опустошить его залпом.
ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД
— Как ты сказал, её зовут?
Иноуэ-сама улыбается, наливая ещё вина мужчине, который присоединился к нам, как только наступила ночь. Не теряя гостя из виду, он бросает на меня пристальный взгляд, полный удовлетворения.
— Её зовут Глория. Разве она не великолепна?
Мужчина с рыжими волосами подносит бокал к губам. Медленно отпивает содержимое, а его глаза скользят по мне так, что я чувствую себя незащищённой и оскорблённой одновременно. Я тоже пью, надеясь, что алкоголь успокоит мои нервы.
Я не люблю отели и встречи посреди ночи.
Но больше всего мне не нравится осознавать, что мой сын Брайан находится в руках женщины, которую Иноуэ-сама нанял для помощи в воспитании. Он решил, что я забочусь о сыне не лучшим образом, потому что в два с половиной года ребёнок уже должен говорить.
Брайан говорит, и очень хорошо.
Просто он не делает этого с ним.
— Сколько ты хочешь?
— Вопрос рыжеволосого (Ной, заставляю себя вспомнить), завязывает в животе узел. Уже не в первый раз кто-то пытается вырвать у Иноуэ-сама ночь со мной. Хотя я мать его ребёнка, мы не женаты, и это — на взгляд постороннего — даёт право меня обменять или продать. Почти, как если бы я была шлюхой.
В реальности я гораздо больше, чем шлюха — я его чёртова одержимость. Он не отдал бы меня кому-то другому, даже если бы на кону стояла его жизнь. Если он не женился на мне, то не потому, что не хотел, а потому, что этого не позволил сделать его отец.
Когда он узнал, что сын оплодотворил иностранку и не хочет жениться на женщине, которую он выбрал для него, отец буквально изгнал его. Мы покинули Сиэтл посреди ночи, как два беглеца. С тех пор он никогда не навещал Иноуэ-сама и не встречался с Брайаном.
Не то чтобы я сожалела.
Иноуэ занимаются дурным бизнесом.
Их деньги зарабатываются на насилии и крови.
— Мне любопытно. — С лукавой улыбкой Иноуэ-сама наливает гостю ещё вина. — Сколько бы ты заплатил за ночь с ней?
Сердце замирает в груди. Этого не может быть. Иноуэ-сама никогда бы не подумал предложить меня кому-то.
«Или, да?»
Ной улыбается, отчего в жилах стынет кровь.
— Ты знаешь, как это работает. Крупные предложения поступают не для закрытой коробки, а только после проверки товара.
