Разрушенная любовь (ЛП) - Браун Стейси
Может быть, поэтому я так старалась им угодить. Я чувствовала сильную вину за то, что изменила их жизнь. Не скажу, что разрушила, но они многое отдали. Я хотела быть как можно меньше обузой для них.
И вот что теперь.
У меня заболела спина, и я попыталась подняться, чтобы сменить позу. Папа вскочил на ноги, уже направляясь ко мне.
— Джей-Джей? — он подошел ко мне вплотную. — Ты в порядке?
Я с трудом разжала губы.
— Нормально, пап, — я вздрогнула, острая боль пронзила спину.
Он схватил стакан воды и поднес его к моим губам. Я присосалась к стеклу и начала жадно глотать жидкость.
— Ты напугала нас, детка, — сказал он, ставя стакан на стол. Он быстро заморгал, сдерживая слезы, осторожно убирая волосы с моего лба.
— Как долго я была без сознания? — почему-то с папой было легче говорить. Он бы сказал мне прямо.
Он сделал глубокий вдох.
— Ты была в коме почти месяц.
Паника вспыхнула в моей груди, заставив ее часто вздыматься и опускаться.
— Месяц?
Он кивнул, боль глубоко засела на его лице.
Месяц? Мой мозг даже не мог охватить эту концепцию. То, через что прошли мои родители, должно быть, было ужасно. Следующий вопрос вертелся у меня на языке, но страх и агония, которые за этим последуют, были невообразимы. Простое осознание вопроса заставило боль проникнуть внутрь.
— Колтон… Колтон действительно мертв? — моя нижняя губа задрожала.
Папа отвел взгляд, двумя пальцами потеребив подбородок. Он так делал, когда волновался или был раздражен.
— Пап?
— Может быть, нам стоит дождаться утра, когда здесь будут доктор и твоя мама?
— Нет. Скажи мне прямо сейчас, — я уже знала, что он собирается сказать, но мне нужно было услышать эти слова. — Пожалуйста.
Его челюсть сжалась, затем он глубоко вздохнул.
— Колтон мертв, милая. Мне жаль.
Я покачала головой. Правда лишь слегка коснулась меня. Я слышала и понимала, но она не проникала в мое сердце.
— Они пытались его спасти.
Мои веки затрепетали в такт бешено стучащему сердцу.
Нет-нет-нет-нет.
— А Хантер?
— Он был в критическом состоянии, но врачи говорят, ему стало лучше. Его состояние стабилизируется. Он даже ненадолго приходил в себя прошлой ночью.
Хантер едва выжил, Колтон был мертв… а я… я зашла слишком далеко.
— Почему я не могу пошевелиться? Что не так с моими ногами?
Рука отца снова взметнулась к подбородку, яростно потирая его.
— Просто скажи мне.
Все выше пояса болело. Ниже — ничего. Но слова были сильны, правду можно было игнорировать, пока она не прозвучит вслух.
— Они парализованы.
Я судорожно втянула воздух, у меня закружилась голова.
— Врачи не знают, временное это или постоянное из-за травмы, — он покачал головой. — Они тебе лучше объяснят. Что-то про отек позвоночника.
Цунами информации о Колтоне, Хантере и обо мне было сокрушительным. Я думала, что хочу знать, но теперь почва, по которой я уверенно ступала, рушилась у меня под ногами. Легкие не могли успокоиться, мечась вместе с мыслями. Взбивались, закручивались и искажались.
— О Боже. Я знал, что не стоило тебе говорить, — отец подскочил к моей кровати и нажал кнопку вызова медсестры.
Я едва заметила, как по полу заскрипели кроксы, возвещая о том, что Шелли вбежала в палату.
— Что случилось? — она схватила меня за запястье.
— Я ей рассказал, — в голосе моего отца слышалась паника, и он начал расхаживать взад-вперед. — Я знаю, мне не следовало этого делать.
Шелли наклонилась и нажала кнопку на одной из капельниц. Тепло мгновенно разлилось по мне, словно я погрузилась в ванну. Мышцы расслабились, я откинулась назад, и дыхание стало более глубоким.
Мне не хотелось думать об этой ужасной, разрушительной аварии. Вообще, думать совсем не хотелось. Мой взгляд следил за резкими движениями отца.
— Вам нужно успокоиться, мистер Холлоуэй, иначе я тоже поставлю вам капельницу с морфием, — резко сказала медсестра моему отцу.
— Вообще-то, это было бы здорово, — остановился он, положив ладони на мою кровать и наклонившись вперед.
Она фыркнула.
— И, пожалуйста, Шелли, я же просил тебя называть меня Ной. Мы слишком многое пережили вместе.
Она кивнула, глядя на меня сверху вниз.
— Да, так и есть. Но теперь все будет хорошо.
Находясь под сильным воздействием лекарств, мое сердце услышало ее слова и сжалось от боли. Даже часть моего сознательного мозга говорила об обратном— лучше не будет.
Может быть, для них, но для меня все только ухудшится.
Глава 6
Джеймерсон
— Джеймерсон, ты понимаешь, о чем я говорю?
Мой взгляд блуждал по комнате, воздушные шары и открытки украшали пространство веселыми цветами и нежными пожеланиями. Они мало что значили для меня. Я понимала, что люди просто не знают, что еще делать или как выразить свое сочувствие и добрую волю. Дело в том, что они ничего не могли сделать или сказать.
— Джей-Джей? Ты слушаешь доктора? — мама схватила меня за руку, привлекая мое внимание к себе.
Я повернула голову обратно к доктору Уильямсу, беспокойно ерзая. Морфин отпускал, и острые боли пронзали мое тело. Меня тошнило, а всепоглощающая усталость тянула меня со всех сторон.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как отец сказал мне правду. С тех пор они снизили дозу лекарства и держали меня в сознании в течение более длительного времени. Морфин притупил мои эмоции и физическую боль настолько, что я могла выдержать бодрствование. Теперь же, трезвое сознание оставило место для того, чтобы образ Колтона всплыл в моем мозгу. Боль была такой жестокой и мучительной, что я не могла дышать.
Медикаментозный сон был единственным облегчением, но стоило мне открыть глаза, как его лицо снова появлялось, и агония возвращалась ко мне с новой силой. Мои мысли метались между потерей Колтона и моими ногами. Медсестры каждый день пытались заставить их двигаться, но ничего не происходило.
Сегодня я впервые почувствовала покалывание в правой ступне. Мама побежала за моим лечащим врачом, которая осмотрела ногу и сделала рентген.
— Отек спинного мозга уменьшается. Это хороший знак. Нет никаких физических препятствий для того, чтобы снова начать ходить, — проинструктировала она.
— Отличные новости, доктор, — сказал папа с другой стороны кровати. Сегодня здесь были и мама, и папа, так как сестра находилась в детском саду до часу.
Это были отличные новости. Но я, казалось, онемела к хорошему, словно меня удерживало под водой все плохое.
— Думаю, скоро ты начнешь чувствовать ноги.
Я уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Медсестры убрали трубки для подачи воздуха и пищи. Осталась только та, которая поддерживала водный баланс, и еще на пару дней — капельница с морфином.
— Я понимаю, что ты прошла через многое… больше, чем кто-либо из нас может выдержать, — доктор Уильямс прочистила горло. — Но мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на своем выздоровлении. Разум ‒ это мощная штука. Он может помешать тебе добиться прогресса. Физически или эмоционально.
— Вы имеете в виду, не думать о моем погибшем парне, верно? — слова сорвались с моих губ прежде, чем я осознала это.
— Нет. Конечно, нет.
— Джеймерсон! Доктор не это имела в виду, — мама нахмурилась, больше смущенная тем, что я возразила врачу.
Это было именно то, чего они хотели. Чтобы я забыла, что никогда больше не увижу его, не почувствую его губ, не услышу его смеха. Папа рассказал, что через несколько недель после аварии, пока я была в коме, они провели его похороны, и он был похоронен на семейном участке семьи Харрисов. Колтон как-то говорил мне, что ненавидит, что у его семьи уже есть участок на кладбище. Это его пугало. Он также ненавидел мысль о том, чтобы быть погребенным под землей. Заключенным. Он бы презирал то, что его там похоронили. Еще одна вещь, которую я должна забыть. Ярость, которую я никогда раньше не испытывала, взорвалась в моей груди. Раскаленные осколки разлетались на куски, рвались на части, пока все, что я видела, было красным, пугающим. Я закусила губу, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции.
