Одержимость шейха (СИ) - Рейн Миша

Вазира буквально выпихивает меня с кухни, а потом захлопывает перед носом дверь. Иногда я не понимала ее, но отказываться от возможности уйти в комнату не стала. К тому же я действительно устала, потому что завтра во дворце праздник, и сегодня жизнь в мраморных стенах кипела иначе, даже Зарема отменила обучение.

Поэтому, склонив привычно голову, я плетусь в восточное крыло, когда внезапно меня останавливают непрерывные женские стоны. Громкие, среди которых я слышу мольбу: "Господин..." Сглатываю от чувства тяжести, устремившейся горячей стрелой вниз живота, и поворачиваю голову в сторону темного длинного коридора. Сердце почему-то начинает стучать громче, и я даже не понимаю, в какой момент делаю шаг, а затем и второй, прежде чем вижу то, что заставляет мое сердце замереть…

И чем дольше я позволяю своим глазам смотреть на обнаженного мужчину, тем больше чувствую себя объятой пламенем, тем сильнее начинают дрожать ноги. Мне даже приходится ухватиться за стену влажными от пота ладонями, потому что я узнала его по шраму на лице…

Тень. Это он. Таким я его никогда не видела: без одежды и головного убора, с черными, как смоль, волосами, которые на висках переплетены в косы, а концы волнами ниспадают на самые плечи.

Воин. Дикий. Неуправляемый.

И сколько бы я ни говорила себе закрыть глаза, перестать его рассматривать — не выходит. Просто не могу этого сделать.

В темноте он кажется еще больше и выше. Сила. Мощь. Жестокость. Это первое, что приходит на ум, когда я вижу, как его рельефное тело рывками врезается в извивающуюся под его натиском плоть.

Та самая девушка, чьи стоны словно магнитом притянули меня сюда. А теперь я стою и смотрю на нее. И мне становится не по себе оттого, что предстаёт передо мной: кисти ее рук обмотаны веревкой и зафиксированы над головой, но это не мешает ей царапать ногтями деревянный каркас, на котором держится балдахин. И, если бы не стоны, свидетельствующие об ее явном удовольствии, я бы подумала, что она на грани боли или безумия. Плюс ко всему у девушки завязаны глаза, но, прежде чем принять все это за извращение господина, я замечаю на широкой мужской груди шрамы.

Несколько кривых линий доходят до самых плеч, и один ровный рубец рассекает весь левый бок. Эти увечья выглядят так величественно и, как и на его лице, безмолвно кричат о схватках и одержанных в них победах.

Их много, кажется, они повсюду, испещряют каждый выступающий мускул, но по какой-то причине ни один из них не вызывает во мне отвращения к этому пугающему своей мощью мужчине.

Напротив, я даже не замечаю, в какой момент кончики моих пальцев немеют от нездорового желания провести ими по грубым рубцам, украшающим его смуглую и блестящую от пота кожу.

Приглушенный мужской рык совпадает с очередным громким женским стоном, и я вновь умоляю себя включить голову и прекратить смотреть на то, что с каждой секундой все отчетливее выжигается в моем подсознании.

Зажмуриваюсь и медленно выдыхаю, но игнорировать расползающийся по щекам и шее жар становится совершенно невозможно.

Дыхание против моей воли учащается, пульс громыхает в ушах, но я снова завороженно смотрю, как разгоряченное мужское тело заставляет девушку змеей виться от малейшего столкновения с ним.

Его мускулистые, обвитые тугими венами и жилами руки напрягаются и становятся еще больше, когда он жадно блуждает ими по стройному, красивому телу девушки, одновременно вколачиваясь в нее с влажными шлепками.

Зверь. Безжалостный и беспощадный, хочется считать его именно таким, вот только я знаю, какими могут быть нежными руки и пальцы у этого чудовища.

В низу живота закручивается возбуждение, со мной творится что-то пугающее, и мне приходится дать себе минуту, чтобы прояснить голову, а когда у меня получается оторвать взгляд от порочной картины, мое сердце тут же пропускает глухой удар. Потому что теперь я вижу то, что пугает меня иначе.

В конце коридора, там, куда я должна направиться, чтобы попасть в свою комнату, стоит мужчина.

Дыхание перехватывает, но мне удается проглотить испуганный писк и каким-то чудом оставить свой рот закрытым.

Я пытаюсь успокоить себя, но это практически невозможно. Честное слово, напоминаю себе оголенный провод, который вот-вот замкнет.

Мне не нравится то, как незнакомец смотрит на меня. Не нравится его напряженная поза и блестящие в темноте глаза. Все в нем кричит об опасности, однако я очень надеюсь на то, что все это надумал мой уставший от сегодняшнего дня мозг.

Осторожно отхожу от приоткрытой двери, изо всех сил стараясь не привлечь к себе ненужного внимания. Но когда я останавливаюсь, не зная, что делать дальше, мужская фигура делает шаг в мою сторону, обрывая внутри последнюю надежду на благоприятный исход.

Мысли скачут в беспорядке, и все же я уговариваю себя сдвинуться с места. Тихо. Аккуратно. После чего разворачиваюсь и, не теряя ни секунды, семеню ногами в противоположную сторону, направляясь в самую глубь темного коридора. Куда угодно, лишь бы подальше от него.

Постоянно оборачиваюсь назад, боясь, что меня вот-вот догонят. Паника так быстро завладевает мной, что я просто-напросто теряюсь в бесконечных колоннах, поворотах, а вскоре от частого дыхания даже не разбираю, что меня окружает, и, запутавшись в подоле платья, падаю плашмя на пол.

Тяжело дыша, издаю тихий стон боли, и в следующий момент мое тело сгребают в охапку, а невырвавшейся крик заглушает грубая мужская ладонь.

— Ш-ш-ш, — его дыхание щекочет возле самого уха, — не шуми, сладкая. Ты ведь не хочешь потревожить своего господина?

Сглатываю подступившую к горлу желчь, отрицательно качая головой.

— Тогда держи свой рот закрытым. Наш господин занят фавориткой, так что он даже не заметит, что я поиграю с одной из его наложниц.

Неаккуратным движением он обхватывает меня за талию так, что желудок завязывается в тугой узел, а потом заносит в первую попавшуюся комнату. Не давая мне оправиться, опускает на пол, сдирает с моей головы хиджаб и тут же зарывается в мои волосы носом, вдыхая их запах.

— Пахнешь цветами, — бормочет он. — Такая сладкая шармута.

Вздрагиваю, желая оттолкнуть его, но мое тело будто одеревенело от страха.

Страх переполняет каждую клетку моего тела.

Я в ловушке.

У меня нет сил даже пошевелить языком. Он будто прилип к нёбу. Да даже если бы и могла, все равно бы не пискнула. Разбуди я кого-то приближенного к гадюкам, только себе бы хуже сделала.

Как сквозь слой ваты до меня доносятся приглушенные бормотания мужчины, пока он сминает мое безвольное тело в своих руках, но я уже не разбираю пьяных слов. Его сильные пальцы грубо сжимают мои бёдра, и я чувствую мужское возбуждение в неровном дыхании, в котором также присутствует мерзкий запах алкоголя.

Все происходит так быстро, что мне кажется, будто я схожу с ума. В носу покалывает от подступающих слез отчаяния, а перед зажмуренными глазами расплываются яркие круги.

От одной мысли быть застигнутой в объятьях мужчины адреналин тут же ударяет волной прямо в мозг. Но я не успеваю сориентироваться и воспользоваться этим, потому что через мгновение меня рывком впечатывают грудью в стол, и мой резкий вздох буквально режет собственное горло, прежде чем я ощущаю, как подол абайи тянется вверх. Нет!

Бесконтрольно хватаю ртом воздух, все как в тумане, разум раскалывается напополам и отказывается соображать, и я совершенно не понимаю, как дотягиваюсь до вазы и одним ударом разбиваю ее о… голову человека, пытающегося взять меня силой.

В ту же секунду его хватка слабеет, а охваченный паникой мозг улавливает приглушенный стон боли. Однако я не спешу увидеть последствия разбитой вазы, вместо этого сразу устремляюсь прочь, не теряя больше ни секунды, несусь в свою комнату. А как только захлопываю за собой дверь, опершись об нее двумя ладонями, замечаю бегущую по запястью тёплую струйку. Кровь. Я рассекла себе ладонь…

Глава 5. Что с твоей ладонью?

— Где тебя носит? На кухне рук не хватает! Ты хоть знаешь, чего мне стоило пробраться к тебе в комнату? — шипит Вазира, когда приближается ко мне, но я не смотрю на нее.