Принуждение (СИ) - Дэй Каролина
— Что вы хотите знать? — стараюсь выровнять голос, хотя напряжение ненароком слетает с губ вместе с вопросом. — Я в университете учусь на третьем курсе, работаю в ресторане на набережной…
— Зачем ты приехала сюда?
Риторический вопрос. Мы оба прекрасно знаем ответ на него. И оба знаем, насколько сильно я буду сейчас краснеть от стыда, отвечая на него.
— Потому что мне нужны деньги.
— И все?
Не решаюсь произнести сразу, торможу, словно после моего слова все изменится. Словно мы приступим к тому, за что мне заплатили. А я не хочу этого. И как бы он не распинался и не утверждал, что я должна испытать наслаждение в его компании, мой разум к такому повороту совсем не расположен. Голова сейчас в палате брата. В больнице, где он должен выжить всеми возможными способами.
А тело здесь, в темной квартире, частично обнаженное самым непредсказуемым человеком в моей жизни. Наверное.
— Я жду ответа.
— И все…
Медленно выдыхаю. Вдыхаю. Затем снова вдыхаю. Только уже не кислород, а запах мяты. Приятный. Близкий.
— Что тебе нравится в сексе? — обходит и встает позади. Крепкие мужские ладони неожиданно опускается на плечи. Черт, когда же я перестану вздрагивать от любого его движения?
— Не знаю… Я…
— Девственница?
— Нет! То есть… Нет не девственница… просто…
— Мало опыта?
Не знаю даже. Ему так и сказать, что в моей постели был один единственный парень, с которым, казалось, перепробовали все, пока не надоели друг другу? И что значит мало опыта? Мало половых партнеров или мало половых контактов? Он меня путает. Пугает. Обескураживает. Заставляет краснеть при упоминании интимной жизни.
Позади раздается какое-то шуршание, его руки крепче сжимают плечи, медленно стягивают остатки рубашки скользящими движениями.
— Ты не ответила, — его голос звучит ближе. Почти возле уха.
— Нет…
Пальцы ловко расстегивают лифчик, снимают его вместе с рубашкой. Так же мучительно медленно, заставив затаить дыхание. Становится еще холоднее. Мурашки покрывают тело сверху, там, где его не скрывает одежда, дрожь все не прекращается, а в голове лишь одна мысль.
Чтобы эта испытание нервных клеток на выживание поскорее закончилось.
Закончился этот опрос, наша встреча, день. И контракт, который следует прочитать. Чтобы он тоже завершился и стал недействительным.
— Тогда почему ты краснеешь, как девственница?
Хмм… Наверное, потому что сижу с голой грудью перед тобой, о, прекрасный незнакомец, и не знаю, что ты со мной сделаешь. Ах да, ты ж обещал доставить удовольствие и не выпустишь, пока я не истеку соками от ласк.
— Отвечай честно, — руки не двигаются, остаются на предплечьях.
— Потому что мне… страшно.
— Доверься. Мы еще не раз встретимся. Тебе будет легче, если ты расслабишься и забудешь обо всем, — переходит на хриплый шепот.
Нет, он серьезно полагает, что я буду желать этого гиперсексуального мужчину сутками напролет? Понимает хоть, о чем просит? И не факт, что он гиперсексуальный. Вдруг такой же, как Джаред? Не то, что некрасивый, а…
Непривлекательный лично для меня.
Но кто меня будет спрашивать, когда…
— Ах, — неожиданно срывается с губ, когда его ладони переползли на грудь и едва задевают затвердевшие вершинки.
— Нравится? — сильнее сжимает чувствительную плоть. А я даже ответить ничего не могу. Мне бы возмутиться и накричать, но не имею на то права. Мне заплатили, я должна терпеть. — Не молчи.
— Не знаю…
Зато он, видимо, знает. Одна ладонь отпускает грудь, скользит по плоскому животу, к границе между прохладной кожей чуть ниже пупка и грубой тканью юбки. Спускается по шву юбки, задирает ее практически до талии. Застывает на месте. Снова заставляет дышать урывками от неожиданности. От незнания того, что же твориться в его голове, и что же он предпримет дальше.
— Ты очень красивая, Донателла. Очень чувствительная. Если бы ты видела, как хороша сейчас, как твое тело требует ласки, взглянула бы на возбужденные соски…
Это от холода в квартире.
— На то, как часто ты дышишь…
Это от стресса.
— И как часто кусаешь нижнюю губу…
Это чтобы не сказать лишнего и не остановить сей процесс, а главное, бабки не потерять.
— Мокрая.
Это от… нет, я не настолько сильно испугалась, умею сдерживать позывы организма, знаете ли.
Он почти не касается меня там, между ног, лишь проводит едва ощутимую дорожку по плоти и ведет обратно. Так же легко. Вновь вздрагиваю. Черт! Когда он остановится? Когда перестанет сильнее сжимать сосок и давить на клитор. Дискомфортно. Страшно. Неизвестно. Сердце бьется, как бешеное, будто кросс на физкультуре пробежала. Тепло.
— Хорошая девочка.
Кто-то сверху, похоже, услышал мою просьбу — мужчина убирает руку с груди и между ног, поднимается и отходит от меня. Снова прохлада накрывает меня легкой вуалью, но уже все тело, а не только верх.
— На диване лежит одежда, рядом с ним контракт. Ты должна подписать его до нашей следующей встречи. С работы должна уволиться к концу дня. Ключ вернешь консьержу. Можешь снять повязку, как только хлопнет дверь.
Последние тигриные шаги едва доходят до меня, как и стук закрывающейся двери. Теперь я одна. Абсолютно одна. Облегченно выдыхаю. Боже. Это закончилось. Завершилось. Меня никто не изнасиловал, не воспользовался положением против воли.
Не сразу снимаю повязку с глаз, жду, когда сердце перестанет учащенно биться в грудной клетке, когда дыхание восстановится. Когда я буду готова встретиться с темнотой, разрушаемой лишь светом настенного бра. Он непривычен после стольких минут темноты, но глаза быстро адаптируются. Нахожу в пакете белую блузку моего размера, похожую на ту, что была испорчена, джинсы. Но их игнорирую — меняю только верхнюю часть одежды.
Нужно поскорее уйти отсюда. Домой. Где я могу спокойно обдумать произошедшее и прочитать контракт. Поэтому быстро переодеваюсь, забираю небольшую папку, где лежит договор, и покидаю квартиру. Без оглядки. Почти выбегаю. Не думаю о том, что осталось в этих стенах. Не сейчас.
На полпути к общаге меня отвлекает входящий вызов. Доктор Коннор. Холодок проходит по позвоночнику — просто так он звонить не станет.
— Долорес? Вам уже легче? — спрашивает, не здороваясь.
— Конечно. Что-то с Адамом? Не дошли деньги? Вы же подтвердили платеж.
— Не переживайте, все хорошо. Адама готовят к операции. Он просил позвонить вам.
— Почему сам не позвонил? — озвучиваю первое, что приходит в голову.
— Сказал, что не мог дозвониться.
Странно. Перед выходом я ставила телефон на беззвучку, чтобы ничто не отвлекало, и знакомые не смогли сбить настрой. Что-то не припомню, чтобы у меня мелькали пропущенные.
— Ло? — в голову проникает слабый, но строгий голос брата. — Ты где? Почему не отвечаешь?
В метро шумно, но я даже сквозь эту толщу, сквозь расстояние и время чувствую, как волнение Адама проникает под кожу. Как оно распространяется по всему телу, накаляет страх, который, казалось, остался в квартире с видом на набережную.
Страх того, что Адам все узнал. О том, где я сейчас была и с кем, чем занималась и каким образом достала деньги. Как в детстве, вынуждал сказать правду. А я плохо умею врать.
— Не слышала, прости, — говорю почти ровно. — Ты как?
— Отлично. Откуда бабки?
О чем и речь. Вот что ему ответить? Не говорить же, что только что сидела почти обнаженная перед незнакомым мужчиной. И сяду еще не раз. Ради его здоровья.
— Мне одобрили кредит, — выходит почти правдоподобно.
— Ладно. Сегодня не приезжай, хорошо?
— Что-то случи…
— Тебя не пустят в реанимацию. Просто хотел узнать, что с тобой все хорошо.
Нет, Адам, со мной не все хорошо. Больше скажу, все очень и очень плохо. Недавно стала представительницей эскорта, вчера я пережила эмоциональный шок после свидания с мужчиной гораздо старше меня, а сегодня…
Стыд.
Гребаный стыд и что-то другое. Очень странное и неизведанное ранее. Эта встреча полна загадочности, этот мужчина мне незнаком. Ни голос, ни манера речи, ни походка и даже аромат. Он мог оказаться кем угодно, даже чертовым маньяком. То, что произошло в квартире, было странно. Унизительно. Порочно. Противоречно.
