Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне
Да, в голову лезут всякие нелепости. Но больше всего меня беспокоит входная дверь: не осталась ли она открытой. Как испорченная пластинка, мысль возвращается к одному и тому же снова и снова.
Я почти уверена, что дверь мы закрыли. То есть я была несколько рассеянна. Мягко говоря. Может быть, Кэш запер ее, а я просто не заострила на этом внимания. Может, я сама закрыла ее по привычке и просто не помню. Или, может быть, никто из нас этого не сделал, и теперь все мое имущество едет в тележке какого-нибудь бездомного. Кто знает? Думаю, время покажет.
Если нечто подобное произойдет, некоторые вещи очень легко и быстро обнаружатся. Бездомный, который украсит стены своей картонной коробки часами за две сотни баксов, будет немного выделяться на общем фоне, так же как и тот, кто решит прогуляться по улице в туфлях от Джимми Чу или вечернем платье от «Прада». Кто захочет получить эти вещи обратно после такого употребления? Точно не я! Я пожелаю бродягам счастливого пути и скажу: «Надеюсь, вам удобно в дорогущих сандаликах Мариссы».
Единственное, что я смогу опознать, – свои футболки от Тэда. Меня это сильно печалит? Может, мне следует отныне метить свое белье…
Криво ухмыляюсь своим безумным мыслям и округляю глаза. У меня очень странные механизмы психологической адаптации.
Роскошная мраморная ванна в нашем люксе обставлена по кругу всевозможными приспособлениями для мытья. На двери висит толстый купальный халат. Хотя у меня нет ни чистой одежды, ни туалетных принадлежностей, ванна – такое искушение, просто не устоять. Поэтому я открываю кран и раздеваюсь, а просторная комната наполняется паром.
Через тридцать минут я изучаю сморщившиеся подушечки пальцев и размышляю, не пора ли вылезать. После такого долгого распаривания в воде с пеной для ванн кожа настолько пропиталась лавандой, что этот запах мог запросто добраться до печенки. Но дело того стоило. В горячей воде, кажется, утонула часть моих тяжелых мыслей. По крайней мере на какое-то время. Этому помогла и сильная усталость. Неделя была действительно длинная и эмоционально напряженная!
Я вытаскиваю затычку и спускаю воду, вытираюсь и надеваю мягкий теплый халат.
Богатые относятся к этому легко!
Однако я тут же отметаю эту мысль. Кэша сделали деньги, хотя и нажитые нечестным путем, и он мог бы возразить, что некоторые богатства не стоят цены, которая за них уплачена. На самом деле я могу гарантировать, что он так и сказал бы. Он так много потерял из-за стремления своего отца обогатиться. Хоть это и началось с попытки прокормить семью, однако вскоре превратилось в нечто большее. Да, он хотел выбраться, но все равно продолжал получать финансовые выгоды от связей с организованной преступностью. И посмотрите на них обоих теперь – сплошные страдания!
Я иду в спальню, заползаю под одеяло, чтобы дать отдых глазам, пока Кэш не вернется. Беспокойство по поводу его долгого отсутствия я заталкиваю на дальний план сознания. Отказываюсь думать о том, что Кэш мог пострадать и как это отразится на моей жизни. Не могу размышлять в таких условиях. И не буду. Есть ли у нас с Кэшем будущее – это один вопрос, разобьет ли он мне сердце – другой. Но его гибель? Это нечто совершенно иное. Я не могу вынести мысли о мире, в котором нет Кэша, даже если он не мой.
* * *Сажусь в постели раньше, чем осознаю, что услышала какой-то звук, – мозг подал сигнал. Я просто шокирована тем, что смогла уснуть. Это свидетельствует о том, насколько сильно я на самом деле устала.
Вижу, по гостиной проскальзывает какая-то тень; я оставила там свет включенным. Тяжелые удары сердца почти болезненно отдаются в ребрах. Я жду и вслушиваюсь. Слышу мягкие шаги по деревянному полу и дико озираюсь в поисках какого-нибудь оружия. Из подходящего обнаруживаю только вазу на трюмо, которую я могу разбить о чью-нибудь голову, шариковую ручку на прикроватном столике, которую можно воткнуть кому-нибудь в глаз, и Библию, которая, без сомнения, лежит в верхнем ящике прикроватной тумбочки, хотя я не уверена, что с ее помощью могу нанести какой-либо вред. Бог точно мог бы, но не думаю, что он действует по требованию.
В дверях появляется какая-то фигура, и сердце у меня подскакивает к самому горлу. Проходит доля секунды, и я успокаиваюсь, потому что узнаю вошедшего.
– Я не хотел пугать тебя, – тихо говорит Кэш с другого конца комнаты.
Протягиваю руку, чтобы зажечь лампу, но он меня останавливает.
– Не надо. Я хочу, чтобы ты могла снова уснуть.
«Ой, много на это шансов!» – сердито думаю я, но чувствую такую усталость, что, вероятно, шансы все-таки есть.
Пульс только начинает успокаиваться, и тут Кэш поворачивается ко мне боком, берется руками за низ рубашки и стаскивает ее через голову. Свет, падающий из соседней комнаты, обводит тело Кэша золотистым контуром, который подчеркивает каждый мускул, бликует на коже, когда парень двигает плечами и замахивается, чтобы бросить рубашку на стул.
Кровь поет в венах и стучит в груди, Кэш кладет руки на ремень, молча расстегивает пуговицы и молнию на джинсах. Я лежу затаив дыхание, а он, держась пальцами за пояс, начинает сбрасывать обувь.
Я зачарована. Не могу оторвать от него взгляд: смотрю, как брюки сползают и он выходит из них. Сердце останавливается, во рту становится сухо, когда я замечаю, что Кэш не носит белья. И он в полной готовности. Рот, похоже, единственное место в моем теле, которое осталось сухим. Кожа покрылась испариной, а между ног собирается теплая влага.
Не дыша, наблюдаю, как он вешает джинсы на спинку стула, поворачивается и идет к кровати, откидывает одеяло и ложится рядом со мной.
Лежу не шевелясь. И он поначалу тоже. Проходит минута, и он протягивает ко мне руку. Прикосновение пальцев к моему предплечью, не прикрытому рукавом халата, как электрический разряд. По коже бегут мурашки. Они поднимаются по рукам и сползают по спине, соски сжимаются и становятся похожими на жесткие бутоны, до которых больно дотрагиваться.
Я удивлена и слегка разочарована, когда Кэш поворачивает меня на бок. Он крепко прижимает меня к изгибам своего тела, захватывая из-за спины рукой, как ложкой, между ног.
Даже сквозь халат я чувствую каждый дюйм его твердого, как камень, члена, который вдавливается мне в спину. Не успев подумать, умно ли это, я трусь об него ягодицами. Это инстинкт. И желание. Очевидно, мое тело способно действовать помимо разума.
Слышу, что Кэш с шипением втягивает воздух сквозь зубы, и чувствую, как он замирает.
Несколько долгих, напряженных секунд Кэш абсолютно неподвижен. Я тоже не шевелюсь. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне – руками, языком – и заставил забыть, что мир существует, хотя бы ненадолго. Но когда Кэш наконец пошевелился, то есть прикоснулся ко мне, то только перекинул руку через мою талию и заткнул пальцы мне под бок. Он трется о мою шею носом, а я чувствую и его губы тоже. Сердце в груди тает.
