Порочные чувства
— Четыре дня, — прохрипела я. — Четыре. Столько ты должен был здесь пробыть. В итоге год прошел, папа! Ни звонка, ни сообщения, ничего!
— И это еще одна моя глупость, Алика. Я без проблем пересек границу, передал наркотики, и ждал оружие. Новых перевозчиков часто кидают — это я помню еще из прошлой жизни, когда в органах работал. Мне показали оружие — раздолбанное, разобранное, и сказали везти его в Рио. Вот только я понимал, что если привезу сломанное оружие, то меня пристрелят на месте. И я решил его починить — ты же в курсе, что я умею. Могу собрать автомат, могу заменить и починить детали, сделать обрез, глушитель… да много чего умею. И этими моими навыками заинтересовались, — папа нахмурился, и произнес: — Меня оставили здесь. Партию оружия переправил вместо меня другой человек, а я оказался полезен здесь. Забрали телефон, документы, заперли, и выдавали горы оружия. Черный рынок огромен, военных конфликтов было много, и в их ходе всегда пропадают тонны боеприпасов. Вот я и занимался этим — чинил оружие, которое потом попадало на черный рынок. Выбора особого у меня не было.
— Рабство, — выдохнула я.
— Да. Сбежать я смог совсем недавно.
— Ох, папа, — я уткнулась ему в плечо. — Ну как же так?!
Миша — урод. Да и я идиотка, раз с ним связалась. Но папа… папа-то чем думал? Лучше бы сказал мне вещи собрать, и уехали бы вместе, я бы и не подумала тогда отказываться. В Мише уже разочаровалась, не хотела его, не любила. Неужели папа думал, что я его не послушаю?
Впрочем, какая уже разница. Главное — жив.
— Тебя ищут эти люди, да? Ты потому прячешься?
— Ищут, конечно. Я планировал документы достать, и за тобой вернуться, а затем обнаружил тебя здесь, в квартире мамы.
— Бабушка умерла.
— Я знаю, Аля. Знаю.
— Теперь все хорошо будет! У меня есть Марат, он поможет, тебе не нужно прятаться, — прошептала я. — Он богатый, со связями, и… пап, а почему ты к Дмитрию Константиновичу не обратился? Ты же всё твердил мне, что за ним долг, что он твой друг. Он мне, кстати, помог с документами и квартирой.
— Нет, — отрезал папа. — Я уже много глупостей сделал, и в итоге год потерял. Сидел, запертый на складе, и про тебя думал —жива ли ты, или и тебя Миша втянул во все это.
Миша… ненавижу! Наверное, он единственный человек, которому я бы искренне смерти пожелала. Видел ведь, как я из-за папы убивалась. Знал, где он. Всё знал! А я еще, кретинка, его из-за решетки вытаскивала, отмазывала. И кого? Насильника и наркоторговца!
— Пап, я жива, и ты жив. Есть Марат, есть Дмитрий Константинович, и если тебя ищут — они всё уладят. Можно будет больше не бегать, жить здесь, как раньше. Под своими именами. Теперь все хорошо будет.
— Будет. Обязательно будет. Аль, вот сим-карта, возьми и не свети ее, — папа положил мне на ладонь симку, и заставил ее сжать. — Я не могу тебе всего рассказать, да и лучше тебе не знать ничего. Марату не верь. Игнатову тоже. Никому не говори, что меня видела, поняла? Поняла? — понизил папа голос.
— Плевать на Дмитрия Константиновича, но Марату можно верить!
— Нельзя, — нервно рассмеялся папа. — У вас все серьезно с ним?
— Да, и он обязательно тебе…
— Не поможет. Там давняя история, тебе лучше не знать. И не задавай никаких вопросов. Мы с тобой уедем, Алика. Ты и я. Скоро. Живи, как раньше, не вызывай подозрений. Про меня никому ни полслова, — папа легонько встряхнул меня за плечи. — Не видела меня, не разговаривала, не слышала. Ясно? Симку спрячь, по возможности каждый вечер ровно в десять ночи включай ее минут на пятнадцать — я с тобой свяжусь. Достану нам документы, и мы уедем.
Сердце мое упало. Папа сошел с ума. Причем буквально — он чокнулся.
Он ведь умный. Был бы в своем уме, не повез бы партию героина через весь мир. Меня бы в охапку схватил, и дали бы дёру. Точно. Он просто сошел с ума после маминой смерти, а я и не заметила все эти признаки, отстранилась, сбежала из дома к Мише. Упустила. И теперь папино сумасшествие усугубилось — вместо того, чтобы принять помощь, он выбирает побег. А ведь Марат с его связями может уладить папины проблемы с торговцами оружием, легализовать его здесь.
— Пап, всё хорошо. Я рядом с тобой, никогда тебя не брошу, — спокойно и мягко произнесла я. — Здесь, на втором этаже сейчас находится брат Марата — Руслан. Гадкий тип, если честно, но он из полиции. Давай ты останешься здесь, я схожу за ним, мы выведем тебя отсюда, перевезем в безопасное место, и решим все проблемы. Давай? Пап?
Отец взглянул на меня абсолютно безумными глазами. Мне даже страшно стало на миг, пока я не напомнила себе, что передо мной мой родной папа, и он ничего дурного мне не сделает.
— Ни слова никому из Соколовских. И Игнатову тоже, — рыкнул папа, припомнив и Дмитрия Константиновича.
— Ты же сам мне твердил, что если мне случится вернуться, я могу обратиться к нему за помощью!
— За ним долг был. Он его отдал. Узнает, что я здесь — убьет, — выдохнул папа. — Я слишком многое знаю. А Соколовский… дьявол, я не хотел, чтобы ты была в курсе, но ты ведь думаешь, что у меня крыша поехала, да, дочь? Скажу коротко — на мне лежит ответственность за то, что старший брат твоего Марата стал инвалидом. Соколовский ведь сам на тебя вышел, так? Отыграться за мои грехи захотел на тебе, или ко мне через тебя подобраться. Но ты не должна подавать вид, что меня видела, а я пока всё подготовлю, и мы уедем.
— Что ты такое говоришь? — прошептала я с ужасом. — Папа?
Егор… не может быть! Или может?
Папа выглянул из-за стеллажа, но здесь пусто — отдел садового инвентаря не пользуется популярностью, и мы по-прежнему одни.
— Ладно, слушай. Знаешь, как я с Игнатовым сдружился? Сын его ко мне в отдел пришел — молодой, борзый. Богатый парень, и в ментовку пошел — это ли не повод для уважения? Дмитрий ко мне заглянул, попросил наставлять парня. Это я потом понял, зачем он служить пошел — не чтобы людей защищать, а чтобы власть иметь, — папа замешкался, снова выглянул в проход, и продолжил. — Потом, уже по факту, я узнал, что все произошло из-за девушки. Егор Соколовский встречался с богатой девочкой, любви особой не было, просто гуляли. Эта девочка и Игнатову-младшему приглянулась, но она его послала. А парень обиды не простил. Решил отомстить, и не девушке, а Егору. И ему повезло — у Соколовского соседка пропала, их видели вместе на балконе. Парня к нам привезли на допрос. Мне Игнатов-младший сказал, что Соколовский ему признался, что он девку изнасиловал и убил, но хрен мы что докажем. И… я против пыток, Алика, но иногда требуется силу применить. Ребра я этому Егору пересчитал, хотел правду выбить, но он всё твердил, что не виноват ни в чем.
