Джон Норман - Дикари Гора (ЛП)

Я принудил кайилу сделать пару шагов от монстра.

- Отойдите, - приказал я мужчинам.

Они повиновались.

Мех кюра был свалян и местами покрыт запёкшейся кровью. Я думаю, несколько раз его всё же поразили копьями. Возможно, он потерял сознание от потери крови, и пролежал в траве, принятый за мертвого. Он не был тем, кого могли бы искалечить краснокожие. Им подобный зверь был неизвестен, вот и посчитали его чем-то вроде урта или слина, а не мужчиной.

Зверь, зарычав, шагнул вперёд.

- Он собирается напасть, - предупредил Грант. - Я могу убить это, -добавил он, подняв арбалет.

- Не стреляй, - попросил я.

Грант не стрелял, но оружие держал наготове.

- Но не спускай с него глаз, - предупредил я.

Монстр посмотрел на Гранта, потом на меня, и его губы раздвинулись, обнажая двойной рад белых клыков.

- Так он показывает своё презрение к нам, - пояснил я.

- Презрение? – Грант был озадачен.

- Да. Ты видишь, что он не вооружен.

- Это - животное, - убеждённо сказал Грант. Но оружие он опустил.

- Это - Кюр.

Монстр рыкнул, и отступил от нас. Сделав несколько шагов, он повернулся и упал на все четыре лапы, и побежал сквозь траву, даже не оборачиваясь на нас.

Я двинул кайилу на несколько шагов вперед, туда, где зверь первоначально стоял в траве. Я хотел изучить следы на земле. Потом я возвратился туда, где ждали Грант, и другие.

- Ты должен был позволить мне убить его, - с укоризной сказал Грант.

- Возможно.

- Тогда, почему Ты не дал мне выстрелить?

- Это связано с кодексом, - объяснил я.

- Слушай, Ты – кто, скажи честно? – не выдержал Грант.

- Один из тех, кому кодекс когда-то был преподан, и один их тех, кто о нём полностью никогда не забывал.

Я развернул свою кайилу, и встал перед мужчиной, которому, наиболее угрожал зверь.

- Я боялся, что могло произойти насилие, - сказал он.

- Я исследовал траву на том месте, откуда появилось животное. Оно приближалось к вам, оставаясь невидимым. Оно вас преследовало, - сообщил я мужчине.

- Я - Тыква, - представился он. – Мир, свет, спокойствие, совершенство и удовлетворенность да пребудут с Вами.

- Оно преследовало вас, - повторил я, в то время как моя кайила тревожно вздрагивала подо мной.

- Сладость к Вам, - продолжал меж тем мужчина.

- Вы что, не понимали опасности, в которой Вы находились? Вас же могли убить!

- К счастью, Вы вмешались, - пожал плечами он.

- Вы что, настолько храбры, что столкнувшись с таким зверем, оставались настолько спокойными? – удивился я

- Что есть жизнь? Что есть смерть? – спросил он, и сам ответил. - Обе незначительны.

Я озадаченно смотрел на человека. Потом обвёл взглядом остальных стоящих за ним. Теперь, я разглядел, что они носили серые платья, вероятно, это были их единственные предметы одежды. Подолы этих платьев обрывались посередине между их коленями и щиколотками. Мужчины казались мне неловкими и глупыми в подобной одежде. Их плечи были опущены, а глаза безжизненны и пусты. Их стопы были обмотаны тряпками. Однако, я увидел, к моему интересу, что двое из них держали в руках украшенные перьями копьями.

Я снова посмотрел того, кому больше всего угрожал кюр.

- Сладость к Вам, - сказал он, улыбаясь.

Теперь я разглядел, что он не был храбр. Ему просто было не для чего жить. Я задался вопросом, готов ли он был к смерти. Он же даже не поднял свою лопату, чтобы защититься.

- Кто Вы?

- Мы - счастливые удобрения, - ответил один из толпы, - обогащаем и украшаем землю.

- Мы, искры на воде, делающие её потоки прекрасными, - добавил другой.

- Мы - цветы, растущие на полях, - сказал третий.

- Мы добро, мы добро, - заговорили они разом.

Я ещё раз внимательно посмотрел на того, кто казался старшим среди них, и кто назвал себя Тыквой.

- Вы – здесь старший? – спросил я у Тыквы.

- Нет, нет! – ответил он, поспешно. - Мы все одинаковые. Мы - то же самое! Мы все не неодинаковые! - В этот момент он всё же показал одну эмоцию - страх. Он попятился, вливаясь в толпу других.

Я пристально посмотрел на них.

- Мы все равны. Мы все одинаковые, - заладил он снова.

- Откуда Вы это знаете? – поинтересовался я.

- Мы должны быть равными, - объяснил он. - Это - Учение.

- А верно ли ваше Учение?

- Да, - уверенно сказал Тыква.

- Откуда Вы это знаете?

- Это – проверка истины, - заявил он.

- Откуда Вы это знаете? - повторил я свой вопрос.

- Мы в Учении.

- Значит ваше Учение, это круг, висящий в воздухе, и ничем не поддерживаемый.

- Учение не нуждается в поддержке, - уверенно сказал Тыква. - Оно находится внутри нас: Это - золотой круг, самоподдерживающийся и вечный.

- Откуда Вы это знаете?

- Мы в Учении.

- В чём ваши мотивы? Какая вам польза от него?

- Наш мотив драгоценен, - проговорил человек торжественно. - Должным образом понятый и используемый он полностью совместим с Учением, и, в его наивысшем смысле, существует, чтобы служить Учению.

- Тогда в чём же, подтверждение ваших чувств?

- Чувства ненадежны, это общеизвестно, - ответил один из толпы.

- Чувства, которые кажутся, подтверждающими Учение могут быть сохранены, - заговорил ещё один из них. – Те чувства, что кажутся противоречащими Учению, должно игнорировать.

- А какие аргументы, или свидетельства, если они могли бы иметь место, Вы могли бы принять в качестве указания на ошибочность Учения?

- Ничему нельзя разрешать указывать на ошибочность Учения, - заявил Тыква.

- Это в Учении, - объяснил ещё один.

- Но ведь Учение, которое не может быть опровергнуто, также, не может быть, и подтверждено, - сказал я. - Учение, которое не может, даже в теории, быть опровергнуто, не только не верно, но и пусто. Если мир не может говорить с ним, то и оно не говорит о мире. Оно ни о чем не говорит. Это - лепет, пустая болтовня столь же бесполезная, сколь и тщетная и глупая.

- Это - глубокие вопросы, - сказал мужчина, которого я принял, за старшего среди них. – Но поскольку они не находятся в Учении, мы не должны интересоваться ими.

- Насколько Вы счастливы? – спросил я. Я знал, что словесные формулы, даже пустые, такие как музыка или магия, могли бы иметь эмпирические эффекты.

- О, да, - поспешно ответил Тыква. - Мы поразительно счастливы.

- Да, - отозвались несколько других.

- Сладость к Вам, - сказал другой.

- А мне Вы не кажетесь счастливыми, - брезгливо заявил я. - Я редко видел более нудный, потрепанный и бесхребетный набор организмов.

- Мы счастливы, - настаивал один из них.

- Истинное счастье, - сказал другой, - держаться Учения.