Доверяя свою душу

Я выронила телефон из рук.

Меня трясло, словно било электрошокером. Я даже не плакала, просто стало невыносимо страшно.

– Айсель… Айсель… милая, что случилось?

Он пытался достучаться до меня, но я не была способна ответить ему.

Айяз потянулся к моим ногам и убрал длинную юбку. Я подвинулась, чтобы он достал телефон. Я боялась вновь посмотреть в него.

Мужчина воспроизвел видео и начал ругаться на всех языках, которые только знал.

– Когда? Когда ты думаешь это сняли?

– Судя по тому, что эту майку я надела впервые после стирки, сегодня ночью, то…

– Блядь.

Он ударил по рулю и вышел из машины.

Мне стало тошно. Взяла телефон и нажала на воспроизведение.

Камера была направлена вперед. Это была та квартира, в которой я сейчас живу. В гостиной было светло, так как я всегда оставляю свет на ночь. Их двое, это понятно по двум теням перед дверью в мою спальню.

Вот рука тянется и они открывают мою комнату. Посмеиваясь подходят к кровати и наводят камеру на меня. Я лежала на спине и руки были подняты вверх над головой. Они шепчутся, но я не понимаю их речь. Она похожа на арабский, но этот явно другой.

Я укрыта полностью, так как ночью бывает прохладно, когда я оставляю приоткрытым окно. С меня начинает сползать покрывало, и я обнажаюсь перед камерой. Остаюсь лишь в тонкой майке для сна и трусиках.

Чья-то рука тянется и видно, что невесомо проводит по моему соску. В этот момент его останавливает другой и вновь что-то говорит.

Снова смеются. Потом тихо выходят и закрывают дверь. На этом видео прекращается.

Как же так? Как я могла не услышать? Не почувствовать, что рядом кто-то есть. И кто? Что они говорили?

Этот кошмар закончится?

Айяз вернулся в машину спустя минут десять.

Завел двигатель и мы поехали дальше. Оба молчали. Не знаю, что он там решил, но задавать вопросы я не стала.

Когда мы вошли в дом его родителей, Лейла встретила нас улыбкой. Мустафа был как обычно добр. Но увидев нас оба сникли и забеспокоились.

– Айяз, в чем дело? – спросил его отец.

– Кое-что произошло.

– Говори.

Все замерли.

– Асе, пришло видео, как кто-то ночью ходит по ее квартире. Двое.

Айяз сглатывал слюну, почти через каждое слово, явно подбирая более приемлемые для общения с отцом.

– Покажи.

– Не могу. Я покажу их маме, она расскажет.

– Хорошо.

Лейла взяла в руки телефон и ушла на диван. Я стола с ними двумя и просто не знала, что мне делать и куда идти.

– Это еще не все. На днях ей мальчишка вручил букет черных роз и убежал.

– На днях? – переспросил не добрым голосом Мустафа.

Мы кивнули.

– И вы молчали?

– Простите. Я решила, что это ерунда.

Вернулась Лейла и увела мужа. На ней не было лица и мне стало стыдно, что из-за меня у этой семьи сплошные беды.

Я для них, словно черная полоса. Захотелось разреветься и уйти отсюда. Зачем я вообще все рассказала им.

Развернулась и пошла в сторону дверей ведущих в сад. Айяз хотел пойти со мной, но я остановила его жестом.

Вновь брела поэтому невероятно красивому месту и даже мыслить о плохом не хотелось. Осквернять это место своими бедами, будет кощунственно.

Дошла до той самой беседке и вошла в нее.

Сколько я так просидела не знаю. Но явно недостаточно, чтобы захотеть вернуться назад.

Моего плеча коснулась горячая ладонь.

– Все будет хорошо, дочка.

– Почему все так? Почему, именно так? Я же никогда не просила сверх меры.

– А чего ты хочешь сейчас? – спросила она, присаживаясь рядом.

– Уже страшно о чем-то думать. Каждая просьба отражается в зеркале и переворачивается. Выходит, совсем не то.

– А как же усилия прилагаемые к этому? Может плохо стараешься? Не слышала, чтобы что-то давалось просто так.

– Я и не хотела сидеть и ждать. Знала, что придется попотеть. Но в итоге, все сливается в сточную канаву неудач.

– Ты еще слишком молода, опускать руки. Даже не успела начать бороться.

– Бороться? А если заранее знаешь итог?

– Никто не может знать заранее. И ты не исключение.

– Есть вещи, что уже предопределены. Может быть не нами и не законами природы, но против, явно идти нет смысла.

Мы замолчали.

Я услышала шаги. Айяз и Мустафа зашли и сели на противоположную сторону беседки.

Я смотрела вдаль. Было снова стыдно, что мужчины погружены в мои проблемы, вместо того, чтобы решать свои.