Тиамат - Эклипсис
– Ты так спокойно о нем говоришь! Как будто он вышел на минутку за вином в лавку! А вдруг мы никогда… – эльф не закончил фразы. В глазах его стояли слезы.
Кинтаро наклонился над ним, опираясь на локоть.
– Я верю, что мы суждены друг другу. И мы снова будем вместе, несмотря ни на что. И если бы ему грозила опасность, мы бы знали об этом.
– Я так тоскую по нему! – вырвалось у Итильдина. – Как полевой цветок по солнечному свету, и тоскую, и сохну…
– Солнце всегда здесь, даже если оно скрывается за тучи или садится за горизонт. Солнце всегда с нами, цветочек. Помни об этом. Я никогда не рассказывал, но у нас в племени тоже были истории, не хуже настоящих романов, про любовь, путешествия и всякое такое. И вот одна была про воина, влюбившегося в солнце. С юных лет он только о нем и думал, только на него и смотрел, и даже мог это делать не моргая. Звали его Асато. Однажды он решил отправиться на восток и достичь того края, откуда по утрам поднимается солнце. Решил он, что утром будет проще захватить его врасплох. И вот он двинулся на восток, прошел степи, поля и Древний лес, встретившись в пути со многими опасностями. И наконец дошел до края земли. Увидел он там огромную пещеру, богато украшенную яркими самоцветами. Вдруг из нее вышел юноша, окруженный столь сильным сиянием, что любой бы зажмурился. Любой, но не Асато. Посмотрел он пристально на юношу и увидел, что тот прекрасен лицом, и станом строен, и весь золотого цвета с головы до ног, одежды же на нем никакой. Догадался он, что это и есть солнце. При виде его желание взыграло в Асато. Схватил он юношу-солнце в объятия, и стал его целовать, и зажег его не меньшей страстью. И они легли и предались любви, и солнце в этот день взошло только к полудню. С той поры стал Асато жить в чертогах солнца и тешиться с ним всю ночь напролет. Потому зимой ночи длиннее, что не хочет солнце расставаться со своим жарким любовником и выходить на холод и снег. А иногда солнце берет Асато с собой на небо, и тогда случается затмение, когда накрывает степняк его своим телом.
– Невежественные варвары. Всякий знает, что затмения происходят потому, что луна закрывает собой солнце. Вряд ли луна похожа на смуглого степняка. Уж скорее на эльфа.
– Это моя история, куколка, – усмехнулся Кинтаро. – И ты понял, что я хотел сказать.
Наутро, привычно собрав свою одежду, разбросанную повсюду нетерпеливой рукой степняка, Итильдин снова обрел присутствие духа и способность размышлять. Он задумчиво тронул рукой рассыпавшийся в пыль гобелен.
– Знаешь, требуется лет сто, чтобы жилище приобрело такой вид. Может, больше. Тогда рыбаки не были бы свидетелями всех тех странных событий, о которых нам рассказали. Дэм Таллиан жила здесь, и жила не так давно.
– К чему ты клонишь, куколка? Теперь здесь живут только птицы.
– Она ведь маг Воды, верно? Я читал про магию Воды. Сильный маг может поворачивать время вспять. Уходя, она состарила башню лет на сто, а вернувшись, восстановит все как было. Это требует огромных затрат магической энергии, но ведь она маг Первой ступени.
– Значит, у нее где-то еще одна хата, про которую никто не знает. А это так, летний замок. Спасибо, куколка, мне сразу полегчало, – сказал мрачно Кинтаро. Слова о могуществе Дэм Таллиан явно его не обрадовали.
– До сих пор мы пытались найти чародейку и потерпели неудачу. Она слишком сильна и легко может замести следы. Но у любого могущества есть слабая сторона. И если Альва хочет, чтобы его нашли, мы его найдем.
– Как? Погадаем на кофейной гуще?
– У нас есть вещи Альвы. Любая деревенская ведьма, которая ищет заплутавших овец, укажет нам направление. А если нет, нам поможет моя сестра.
– Ты не говорил, что у тебя есть сестра.
– Ты не спрашивал.
– И что, ты предлагаешь отправиться в Великий лес, чтобы спросить твою сестру-эльфийку, где искать твоего любовника-смертного, из-за которого тебя выставили из дома? – Кинтаро задрал бровь.
– Примерно так, – отозвался Итильдин. – Только в Великий лес ты отправишься один. Меня там сразу убьют. А тебя не сразу.
Лицо степняка просветлело.
– Натянуть Древних? Это по мне.
– Я знал, что тебе понравится.
Вера двигает горы и осушает реки – так было написано в одном философском трактате. И если любовь – это факел, освещающий темный лес, то вера – тропинка в лесу, ведущая к счастью.
Глава 9
Собираясь в долгое и опасное путешествие на Край Мира, кажется, можно предусмотреть все. Горцы Хаэлгиры за сотни лет придумали множество приспособлений, позволяющих выжить среди снегов и льдов. Лыжи и нарты, запряженные собаками, гарпуны и остроги для охоты, снасти для ловли в полыньях. Легкие прочные палатки из нерпичьих шкур, плошки с тюленьим жиром для освещения, маленькие переносные жаровни. Магические горшки, в которых сам собой тает лед и закипает вода, хотя снаружи горшок остается холодным. Особый способ вялить мясо и печь лепешки, чтобы они хранились годами. Одежда из кожи и меха, позволяющая долго сохранять тепло. Маски с узкими прорезями для глаз, защищающие от холодного ветра и слепящего блеска снежных равнин. Трех месяцев достаточно, чтобы научиться охотиться на лыжах, разбивать лагерь в снегу, спасаться от снежной бури, искать в ледяных пещерах волшебный снежный виноград, восстанавливающий силы.
Но когда они зайдут дальше, чем заходил кто-либо из горцев, – так что в дымке горизонта растворятся исполинские вершины Хаэлгиры, – там, где древнее море, скованное льдом, когда-то лизало берега, путь им преградят ледяные торосы, нагроможденные без системы и цели, обрывы, трещины, разломы, промоины во льду в тех местах, где теплые течения подходят ближе к поверхности. Придется бросить бесполезные нарты и нести снаряжение на себе. Где по прямой миля, придется проходить пять, и десять, и двадцать. Другой бы давно заблудился в сверкающем лабиринте, но эти двое наделены нечеловеческим чутьем, и черная башня, поднимающаяся вдали из застывших белых волн, еще не видимая глазу, уже зовет их. Но путешествие затянется, припасы начнут таять, в бесплодной замерзшей пустыне редко будет попадаться добыча. Короткое полярное лето быстро закончится, тусклое солнце будет подниматься над горизонтом все реже, все ниже.
Оборотень все дольше станет оставаться в облике зверя, в котором он выносливей, сильнее, быстрее; Древний все чаще станет уходить в аванирэ – особое состояние, похожее на спячку животных, когда замедляется дыхание и пульс, падает температура тела. В неблагоприятных условиях Древний может провести так хоть тысячу лет.
Иногда черному зверю удастся поймать в полынье нерпу или крупную рыбу. Тогда их силы на короткое время восстановятся.
