Моя дикая страсть
Батур лишь успевает переступить порог дома, а помещение уже наполняется тяжелым, едким, словно дым, напряжением. Лида в нерешительности отступает назад, заламывает руки и взглядом ищет во мне поддержку.
— Здравствуй, Батур. А мы вот чай пьем, — от растерянности не знаю, что говорить.
— А что же меня не позвали? Я бы с вами попил чайку, — его тон не сулит ничего хорошего. Подойдя ко мне, муж берет рисунок со стола. При этом мужской взгляд немного смягчается. Сложив листок в несколько раз, убирает его в карман пиджака и поворачивается ко мне.
— Судя по наглой самоуверенности в глазах, вину ты за собой не чувствуешь?
Если кто и должен чувствовать себя виноватым, то это точно не я. Но муж другого мнения. Вскидываю голову и молча пожимаю плечами.
— Или ты думаешь, у меня нет дел важнее, чем бегать за тобой по всему городу? — Батур отодвигает стул и жестом приказывает сесть.
Решаю не накалять обстановку, поэтому подчиняюсь. В ту же секунду муж встает позади и, положив руки на мои напряженные плечи, сжимает их.
— Почему за моей спиной ты проворачиваешь дела? А, Лид? Тебя что-то не устраивает в твоем положении?
— Я хотела сделать как лучше для Карины. Батур, не сердись… — женщина теребит пуговицу на рубашке и выглядит напуганной.
— Поэтому ты лезешь в мою семью, — не дает ей договорить. Пальцы на моих плечах сжимаются сильнее. Я чувствую вибрацию его напряженного тела. — Ты находишься рядом с Кариной только потому, что я не хочу причинять дочери еще больше боли. Но если подобная выходка повторится, мне придется принять меры. Ты думаешь, я не понимаю, зачем ты позвонила Марине?
— Папа, папа приехал! — со звонкими криками по лестнице сбегает девочка, похожая на цыпленка благодаря желтому воздушному платьицу и очень худым ножкам. Черные густые волосы собраны в высокий хвост и перевязаны лентой. Батур ловит ее и поднимает на руки как пушинку. В ответ Карина обнимает его за шею.
Атмосфера в комнате мгновенно из гнетущей становится легкой, градус напряжения падает. Вот только у меня в груди все полыхает огнем. Девочка как две капли воды похожа на Батура. Даже глаза такого же ледяного оттенка.
— Здравствуй, моя красавица, — в глазах столько нежности и тепла. — Я очень соскучился по тебе.
— И я тоже, — целует его в щеку.
— Познакомься, пожалуйста. Это Марина.
Девочка осматривает меня настороженно и еще сильнее цепляется за шею отца.
— Привет. Очень рада с тобой познакомиться, — стараюсь быть милой, улыбаюсь и протягиваю руку, которая повисает в воздухе без ответа.
— А ты подарок мне привез? — отвернувшись от меня, Карина обращается к отцу.
— Карина, вернись, пожалуйста, в комнату, тебя ждет учитель по английскому. Занятие еще не закончилось, — встревает в диалог Лидия.
— Ну и что, — смотря исподлобья, отвечает ребенок. — Заниматься я могу хоть каждый день, а папу вижу редко. Да?
— Конечно. На сегодня все занятия отменяются. Идем к машине разгружать подарки, — я удивлена, как обычно строгий мужчина сдается за секунду и превращается в плюшевого.
— Батур, не стоит ее так баловать, — Лида хоть и чувствует себя виноватой, но все равно не упускает возможности сделать замечание.
На что мужчина лишь бросает на нее недовольный взгляд и уносит ребенка на улицу. Выглядывая из-за широкой спины Батура, Карина машет нам рукой и показывает язык.
Часа на два эти двое пропадают в своем мире. Куда нет доступа чужим. Я никогда не видела Батура таким. Рядом с дочерью его глаза наполняются детской непосредственностью и теплотой. Не думала, что мой до ужаса деловой муж, сняв пиджак, будет изображать лошадь, катая на спине ребенка, или у него хватит терпения целый час собирать вместе с Кариной головоломку и плести косы кукле. Все мои попытки присоединиться к ним Карина пресекает грозным взглядом. Мне достается роль стороннего наблюдателя.
Лида пытается поддержать беседу со мной, накормить ужином, но я неподвижно сижу и просто смотрю в пустоту, пытаясь справиться с чувствами. Мы уезжаем после того, как Батур относит сонную дочь в детскую. Попрощавшись с Лидой, садимся в автомобиль и выезжаем на дорогу.
— Куда мы едем? — язык будто ватный, с трудом говорю, потому что последние два часа, проведенные в Лидином доме, забрали все силы. Хочется лечь в кровать и спрятаться под одеялом.
— В тихое место, где сможем спокойно поговорить, — ровным тоном отвечает Батур, лишь побелевшие пальцы, сжимающие руль, выдают его напряжение.
В голове миллион вопросов, а задать боюсь. Ответы мне не понравятся. Сердце начинает истошно биться, когда спустя сорок минут машина замедляет ход. Незнакомое место, я не бывала здесь раньше. Оглядевшись по сторонам, понимаю, что мы на краю высокого обрыва. Вид на бескрайнее неспокойное море с этого места открывается шикарный.
Батур выходит первым, делает несколько шагов и замирает, убрав руки в карманы. Выхожу из машины и подхожу к мужу. Холодный ветер забирается под одежду и покусывает кожу.
— Ой, — хватаюсь за руку Батура. Я не боюсь высоты, но, когда я подхожу к краю обрыва и смотрю вниз, мощная волна с грохотом врезается в скалы и отступает назад, чтобы с новой силой обрушиться на камни.
— Как высоко, аж дух захватывает, — пинаю камешек, и мы молча смотрим, как он долго летит вниз, пока не скрывается под толщей воды. Делаю шаг назад, чувствуя дрожь в ногах, в то время как муж стоит неподвижно.
— У нашей семьи был дом неподалеку. Мне было семнадцать, Рюзгару — двенадцать. Он постоянно убегал, прятался от меня. У отца не было времени на него, поэтому я приглядывал за братом как мог. С ним всегда было сложно. Обижен на весь мир, на мать, что рано умерла и оставила его, на отца, что не уделяет ему время, а больше всего на меня.
