Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария
Все эти вопросы излучают мои глаза. В его я вижу их же. А еще понимание. Степень нашей вины в случившемся сложно определить. Но последствия — все нам. Сколько бы и кому мы не мстили.
Смело ступаю между мужских бедер. Наши лица на одном уровне сейчас. Это редкость.
Он смотрит на меня с жадностью, но борьбы я в нем не вижу. Он принял решение. Свои решения он уважает.
Гладит по волосам. Ведет по щеке. Тормозит на губах. Ласкает взглядом. Обводит подушечкой.
— Я сам себя убедил, что у тебя обязательно получится меня простить. Долго отрицал очевидное. А по тебе же видно было, что нет. Ты в этом не виновата. Спасибо, что попробовала.
Очень хочется позволить выступить слезам. Они душат. Но я держусь. Наказывать его собственной беспомощностью не хочу.
Вместо внятного ответа — судорожно киваю. Мой взгляд остается внизу.
— Я взял тебя в жены трогательной девушкой. Вообще не думал, какой ты станешь, а ты выросла в невероятную женщину. Терпеливую, мудрую, гордую. Сильную. Выше меня на голову. И дочку мне такую же вырастила.
Его похвалы всегда трогают особенно сильно. Только его, пожалуй, и трогают. Сердце отзывается тугой болью. Глаза все же становятся влажными.
— Спасибо тебе за это. Правда в том, что я нуждаюсь в тебе сильнее, чем во мне нуждаешься ты.
Изнутри разрывает, но я выталкиваю из себя только:
— Ты хороший…
Вызываю новую улыбку. Кожу щекочет длинный выдох. Айдар несдержанно тянет меня на себя. Только не в губы впечатывается, а в лоб. Я чувствую его предельно близко. Жмурюсь. По щеке все же скатывается слеза.
— Прости меня, Айлин. И будь счастлива. Я тебя отпускаю.
Глава 44
Айлин
— Папа сказал, что у меня будет больша-а-а-ая машинка! — Сафие показывает руками, насколько большая. Я отвлекаюсь от готовки и смотрю на дочку с улыбкой.
— Когда будет? — Спрашиваю, сузив глаза. Она задумывается и считает.
— В восемь двадцать.
— Восемнадцать? — Уточняю. Дочка кивает. — Это через сколько лет?
Снова заставляю думать. Она хмурится. Смотрит на пальцы и перебирает ими. Я вспоминаю, как делала так же, сидя на гостиничной кровати в Риме.
Крутит ручками. Подходит к вычислению ответственно. А у меня снова разнылось сердце.
— Вот через столько! — Приняв решение, Сафие вытягивает ручку с тремя оттопыренными пальцами. Улыбаюсь.
— Чуть больше, кызым.
— Столько? — Добавляет один. Торгуется. Разочаровывать не хочу, поэтому киваю. — А пока я буду папину водить!
Снова улыбаюсь, а потом переключаюсь на нарезку.
Меня подмывает задать ей миллион и один вопрос о времени с отцом, но совесть и принятое решение не позволяют сделать этого. С подстрекательством держусь, но детское щебетание слушаю жадно-жадно…
Айдар привез Сафие сегодня раньше обычного. Это я попросила. У нас с дочкой гости. Хочу, чтобы встреча прошла с ней.
Мы уже полтора месяца живем порознь. Айдар съехал в тот же день, как и обещал. Я готова была поддаться эмоциям и все отменить, но сдержалась. Бессмысленно.
Вдвоем у нас не получилось. Втроем не получилось. Значит, будем порознь, но родителями.
Это уже не чужое, навязанное мне, решение, а личное. Обоюдное. Доставляющее боль, но правильное.
Я наконец-то дышу полной грудью. Только мои вдохи какие-то пустые. Возможно, так кажется потому, что слишком легкие. Но закапываться в размышления, заслуживаю ли я этой легкости, себе же не даю.
Конечно, да. Каждый человек заслуживает жить спокойно. Я учусь этому впервые за долгие-долгие годы.
Сафие привычно перевозбуждена. Она всегда такая после встреч с отцом. Он часто забирает ее на все выходные с ночевкой. Иногда еще просит посреди недели. Я не противлюсь и не ревную к нему.
Наоборот. Мне кажется, сейчас время с Сафие для него даже более важное, чем для меня.
Дочка носится по кухне за рулем воображаемой машины и с упоением рассказывает, как они провели эти полтора дня. Я должна бы слушать в пол уха. Много дел ведь. Подготовка. Не до того. Но по факту впитываю каждое слово, промывая виноград.
А еще не могу выбросить из головы нашу с Айдаром встречу, длившуюся всего лишь минуту. Иногда я поступаю трусливо: подстраиваю так, чтобы Айдар передал Сафие не мне, а Ирине (она все еще помогает нам с дочкой. И, что не менее важно, ничего не спрашивает), но сегодня было не так.
Мы встретились лицом к лицу на пороге его квартиры. Говорили только о ней и о делах. Личных тем не касались. Но у меня все равно вылетает сердце, когда вспоминаю.
Это сложно. Я надеялась, со временем отпустит. Возможно, просто позже. Или…
— Я была за рулем, анне! Сидела у папы на коленях и р-р-р-рулила!!! Вжу-у-ух, вжу-у-ух, колесики кр-р-рутились, куда я им говорила!!!
— Кызым, не упади только!
Я прошу, качая головой. А Сафие носится вокруг стола-острова, даже не зная, что именно здесь мы с ее отцом приняли окончательное решение друг друга освободить.
Как Айдар и наставлял, я потратила проведенное порознь время на восстановление. Сейчас мне значительно спокойней. Я не знаю, что происходит в его жизни. Мстит ли он нашим обидчикам. Не гуглю. Не звоню никому. Не интересуюсь. Чтобы не тянуло обратно в трясину, стараюсь смотреть вперед.
Раздумываю о перспективах. Планирую опять поехать с Сафие в Италию. Хочу закрыть гештальт.
Если Айдар тоже захочет ее куда-то отвезти, я не воспротивлюсь. Он прекрасный отец. Заботливый и надежный. Всё собираюсь ему об этом как-то сказать, но когда вижу — язык липнет к небу.
Я знаю, что ни у него, ни у меня никого нет, но страх, что это случится, иногда будит ночами, которые я провожу в его квартире. В его кровати. Без него.
Живу всё еще на его деньги, но уже думаю про более самостоятельное будущее. Шатает с каждым днем все меньше.
Сейчас я прохожу собеседование на хорошую должность в крымскотатарском культурном центре. Это, конечно же, в первую очередь не прибыльный, а меценатский проект, заоблачную зарплату мне в нем не предложат, но мне кажется, там я смогу себя применить. Осмотрюсь. Раззнакомлюсь. Научусь чему-то новому.
Иншалла, Сафие пойдет там же на танцы. Попробуем воскресную школу. Хочу дать ей как можно больше возможностей. В приоритете у меня всегда будет она.
Потом решу, куда двигаться дальше самой.
Об этом стоит сказать Айдару, но мне как-то неловко. Я стараюсь не трогать его сверх меры, хотя иногда и очень тянет. Наверное, скажу, уже когда устроюсь.
А пока нас по-прежнему прочно связывает ниточка, которую не оборвать. О дочке мы разговариваем довольно часто. И много. Больше в переписке, но и это тоже важно.
Я горжусь тем, что не воспринимаю его действия в штыки, даже если согласна не со всем. А еще благодарна, что он ко мне прислушивается.
И да. Я поменяла фамилию на Салманову, не выходя за Айдара замуж. Просто чтобы не быть на разных с Сафие.
Сейчас мы втроем живем в состоянии хрупкой гармонии, которую, возможно, большинство не поймет. Но я в ней очень нуждаюсь.
На столешнице вибрирует телефон, загорается экран. Я быстро читаю сообщение. Сердце снова подскакивает, хотя это и не Айдар.
«Павел попросил написать тебе, что будем через двадцать минут»
Улыбка растягивает губы. Волнение выстреливает краской в лицо.
Аллах, даже не верится, что я увижу Лейлу вживую. Вообще не верится.
Я собиралась встретить подругу на вокзале самостоятельно. Грузить Айдара совести не хватило бы, но один из наших с ним разговоров как-то сам собой зашел о моих планах. Он даже не посоветовал, а просто констатировал, что гостей заберет Павел — наш с Сафие личный водитель.
О том, что в его квартире несколько дней поживет Лейла с Болатом, Айдар, конечно же, тоже знает. Нагло было бы такое скрывать, да и глупо. Но и устраивать бутафорские застолья с присутствием бывшего мужа я не захотела.
Зачем теребить душу и себе, и ему? Не надо. Мы уже один раз попробовали.
