Порабощенная
Диана
Он улыбался. А я не могла взять толк, как можно шутить в такой ситуации? Нас только что чуть не прикончили, мы едва оторвались от погони. У него в руке торчит пуля — а он смеется, точно только что выиграл приз.
А что Дав имел в виду, говоря о способах извинений?
Мне надо встать на колени и молить о пощаде? Или?.. О-о-о… судя по взгляду, он не только шутить может, но и думать о сексе, в то время как я обмираю от страха. Вытащить пулю из живого человека? Ох…
Залпом выпила содержимое стакана и едва не задохнулась. На глазах выступили слезы. Приятное тепло расползлось по телу — удивительно, но руки дрожать перестали. Кажется, главное тут ― не переборщить с дозой.
— Вот так, умница, девочка, — похвалил Дав. Достал нож и первым делом срезал с моей шеи ставший ненавистным ошейник. — Теперь тебе станет легче дышать и работать. Надевай перчатки, а я пока обработаю рану.
С трепетом наблюдала за тем, как он срезает рукав и вытаскивает из раны торчащие нитки. Промывает антисептиком и с помощью небольшой спринцовки отсасывает кровь. И даже не морщится при этом, хотя рана выглядит пугающе и даже жутко.
— Так, девочка, теперь твоя очередь, — распорядился Дав. — Кровь немного остановилась, и ты должна найти пулю. Сначала нащупай ее. Я бы сделал сам, но твои пальчики тоньше и чувствительней. Только не падай в обморок. Вообще, если постараться, я бы справился сам. Но тебе стоит увидеть, прочувствовать, к каким последствиям приводят необдуманные действия. Пусть это будет небольшим наказанием. К тому же, всегда приятно, когда за тобой ухаживают. Ты ведь поможешь мне, верно?
Засунуть палец в рану и найти там пулю? Ковыряться в теле любимого человека? Это немыслимо. Просто кошмарно!
А если это нужно, чтобы он выжил?
— Я постараюсь.
Не представляю, как он выдерживал все это. Не может быть, чтобы Дав не испытывал боли, но он даже анестетик себе не вколол. Я честно пыталась быть аккуратной, но не могла не пугаться собственных ощущений. Он прав, это испытание похуже плетки Рахима. Особые терзания приносило осознание того, что именно я стала причиной всего этого. Из-за меня Давид схлопотал пулю. Если бы я не согласилась на побег, а предупредила его о засаде, всего бы этого не было.
— Кажется, нашла… — охнула я.
— Отлично, — он снова убрал кровь, освобождая проход. — Теперь чуть раздвинь края раны и берись за пинцет. Если не поможет он, хватайся за пассатижи.
Я была на грани обморока. Наверное, с меньшим ужасом отпилила себе руку, чем сделала все то, о чем просил Дав. А ведь родители, когда были живы, хотели отдать меня в медицинский. Ну, вот какая из меня медсестра?
Отвратная, если честно. Извлечь пулю удалось лишь с третьего раза, и я наверняка доставила Давиду массу страданий своими неуклюжими действиями. А вот обрабатывать рану и накладывать стерильную повязку получалось лучше.
— Для первого раза неплохо, — похвалил Дав. — Со временем научишься.
Он о чем вообще? Хочет сказать, что это не последний раз, когда мне приходится это делать? Впрочем, при его работе…
— Можно мне принять душ? — осторожно спросила я.
Он посмотрел удивленно.
— С каких это пор в этом доме нужно спрашивать разрешение, чтобы помыться? Я никогда не запрещал тебе этого, и сейчас не собираюсь. А если ты о том, можно ли оставить меня одного, то вообще не парься. Мне не нужны сиделки. И, раз уж ты сама это предложила, переоденься в другое платье, ты насквозь пропахла чужим запахом. И сотри с лица это испуганное выражение. Со мной тебе бояться нечего, девочка.
Кроме тебя самого…
Мылась я долго и тщательно, мечтая стереть события последних дней не только с тела, но и из памяти. С последним было сложнее. Да и следы ударов Рахима все еще остались на спине.
Дав ждал меня в гостиной. Не зная, что сказать и как поступить дальше, я подошла к нему, приподняла голову и посмотрела в обжигающе-голубые глаза.
— Теперь мое выражение лица не такое испуганное?
Уголки его губ дернулись — Дав улыбнулся. Склонил голову и завладел моим ртом, положив руки мне на талию и притягивая ближе. Так, чтобы я отчетливо почувствовала всю силу его желания.
Как же я соскучилась по нему. Снова чувствовала себя его пленницей, но на этот раз не мечтала вырваться на свободу. Звенящие ручейки желания потекли по жилам, разнося по всему телу это восхитительное чувство счастья. Я хотела принадлежать Даву. Сегодня, завтра. Всегда. Чувствовать его руки, его прикосновения и поцелуи.
— Я очень скучал, — произнес он, ненадолго оторвавшись от моих губ. — Мне не хватало тебя, детка.
— И мне…
Я приподнялась на цыпочки, чтобы ему было удобнее меня целовать. Полотенце, в которое завернулась после душа, упало к ногам. Теперь я была полностью обнажена и открыта для любви. Каждая частичка меня молила о ласке. Я изнывала от желания, не могла и не хотела ждать. Подрагивающими от нетерпения пальцами расстегнула рубашку Дава и потянулась к его могучей груди, поросшей темными завитками. Возглас радости сорвался с губ. Наконец-то он близко, снова рядом. Я не хотела больше бежать. Напротив, собиралась быть ближе, еще ближе, как можно теснее. У меня не было желания сильнее, чем подарить Даву ту же радость, что испытывала я сама.
