Вик (ЛП) - Аврора Белль
Саша хладнокровно произнес:
— Было бы трудно вести бизнес только в радиусе десяти кварталов.
— Даже невозможно, — клинически добавил Лев.
О, да. Я видел, как винтики и шестеренки вращались в его голове. Он думал и думал усердно.
Выражение лица Роама дрогнуло всего на мгновение, прежде чем он выпрямился, а затем заявил сверхуверенно:
— Ты блефуешь.
Блефовал ли я? Готов ли он рискнуть своей торговлей? Я не был так уверен. И судя по его виду, он тоже.
— Я? — спросил я его, прежде чем повернуться к Саше. — Неужели это прозвучало так, будто я блефовал? — Саша покачал головой. Итак, я повернулся ко Льву и спросил: — Я блефую, брат?
На что Лев ответил отстраненно:
— Нет. Это не так. Брат.
И просто чтобы доказать это, я дернул подбородком в сторону мужчин, стоящих в стороне. Не говоря ни слова между нами, они достали свои мобильные и стали звонить, включив громкость каждого из своих устройств.
Алессио включил громкую связь в телефоне.
— Роам. Страйкер здесь, — поприветствовал лидер «Выдающихся гадюк». — Что я могу сказать, мой друг? Метка есть метка. Это наш путь. Все долги должны быть выплачены.
И челюсть Роама дрогнула.
Затем Филипп поднял свой собственный сотовый.
— Приветствую тебя, Роам, — произнес Артур, британский эмигрант, который был новым лицом «Армии шинелей», со своим величественным акцентом. — Я надеялся, что до этого не дойдет, но «Хаос» и моя семья уходят корнями далеко в прошлое. Боюсь, гораздо дальше, чем мы с тобой.
Роам закрыл глаза, и напряженное выражение его лица говорило о том, что он готов сорваться с места.
Ларедо положил еще один телефон на стойку.
— Привет, Роам. Каталина Акви, — сказала рослая женщина-матриарх «Солдадас де Сатана». — Ты знаешь, что ты мне нравишься, Роам. В этом нет ничего личного.
И когда Роам открыл глаза, он устремил на меня свой черный, нечеловеческий взгляд и произнес слова, сказанные мне не так давно.
— Бизнес редко бывает честным, Кэт.
Когда Ларедо поднял мой собственный телефон, Этторе, капо Малоккио, вздохнул, явно не желая начинать войну со своим ближайшим союзником.
— Слушай, Роам. Я безумно полюбил тебя, но это было неизбежно. Мои яйца в тисках, и я не хочу, чтобы они были отрезаны начисто. — Затем он искренне сказал: — Мне очень жаль.
Роам опустил ошеломленное лицо и начал смеяться, наконец поняв, что то, что произошло дальше, было его решением и только его.
Насколько сильно он жаждал войны?
Достаточно, чтобы потерять все?
Я не знал. Он был достаточно сумасшедшим, чтобы стремиться и к войне, и к победе.
Роам наконец поднял голову, и когда он начал медленно кивать, сжав губы, я мог видеть это. Он был удивлен. В его взгляде было что-то еще. Своего рода признание. Он выглядел почти впечатленным.
Я слегка пожал плечами.
— Скажи мне, что я блефую. — Борьба нарастала в нем, но я был здесь не для этого. Я был здесь ради нее, но показать это было вишенкой на торте. — «Хаос» был огромной фирмой. Мы управляли этим гребаным городом. Мы справлялись с этим хорошо; мы правили со стилем. Мы сделали все правильно. И пока ты собирал своих сломанных кукол, мы собрали могущественных союзников. Те, которые остаются верны нам, потому что мы не заставили их подчиняться и не требуем уважения. Мы предложили свою поддержку. Мы заслужили эту поддержку в ответ.
Челюсти Роама сжались от оскорбления. Мне было все равно.
— Я знаю, это тебя не сломает. Я знаю, ты сможешь оправиться от этого. — Я бросил на него понимающий взгляд. — Но ты будешь страдать из-за этого. Восстановление займет время, я не уверен, что у такой растущей фирмы, как ваша, есть время, потому что мы знаем, как это происходит. Ты теряешь хоть каплю власти, и кто-то претендует на твой трон. И куда тогда пойдет эта ваша армия? Интересно, они тебе верны? Или они взбунтуются и пойдут дальше при первых же признаках слабости? — Взгляд Роама потускнел, и он, казалось, действительно обдумывал мои слова. — Если ты хочешь войны, я дам тебе ее, но я буду предельно честен, — я выложил последнюю карту. — Мне больше нечего терять, и это делает меня опасным ублюдком.
Роам на мгновение уставился в пространство, и когда прекрасные слова о поражении, я чуть не откинул голову назад и не заревел от победы.
— Что ты хочешь?
— Ничего, — был мой искренний ответ.
Роам усмехнулся с явным скептицизмом.
— Не шути со мной.
— Мы не такие, — сказал Саша. — Мы не хотим драки. Война не наш стиль. Мы не хотим делать из тебя врага, Роам. Мы не настолько глупы. Мы просто хотим, чтобы Настасья вернулась целой и невредимой. — Старший Леоков сделал паузу. — А поскольку ты не из тех, кто даром что-то отдает, возможно, мы с тобой сможем прийти к какому-нибудь соглашению. Тому, которое сделает нас обоих счастливыми.
Роам выглядел незаинтересованным.
— Что ты можешь мне предложить такого, чего у меня еще нет?
Я ненавидел, что Саша должен был это сделать, больше потому, что я был причиной. И когда он сказал эти слова, я понял, что пути назад нет.
— Я бы предпочел обсудить это наедине, но, уверяю тебя, оно того стоит.
Роам долго смотрел на старшего Леокова.
— Ты так хотел уйти. Ступишь хоть на палец в этот бассейн, и акулы будут кружить вокруг тебя. Ты уверен, что хочешь этого?
Я наблюдал, как мой лучший друг на мгновение задумался, прежде чем ответил:
— Моя семья выросла. Мое время в качестве воспитателя подошло к концу. Теперь мне это ясно, — пояснил Саша. — Мне всегда суждено было быть частью этого мира, пусть даже на расстоянии. — Саша был умным человеком, и он посадил семя, которое планировал посеять сразу. — Всегда разумно иметь скрытое оружие в своей артиллерии. Я мог бы быть твоим.
Когда голова Роама слегка наклонилась, стало ясно, что Саша привлек его внимание.
— Неизвестный вариант.
— Тихое партнерство, — предложил Саша, потому что Саша не был ничьим сотрудником. Он был не из тех, кем можно командовать.
Наступило короткое молчание, не неловкое, а задумчивое. Время, необходимое для рассмотрения всех вариантов и результатов. Превышают ли затраты выгоду. Роам устремил на Сашу свой напряженный, но подозрительный взгляд и, не увидев в Сашиных словах ничего, кроме искренности, махнул рукой, и головорез повернулся и вышел прямо за дверь. Удивительно, но Роам подошел на шаг ближе, с интересом оглядывая клуб.
— Хорошее у вас здесь местечко. Каков ваш оборот?
Саша просто ответил:
— Хороший, — и Роам многозначительно ухмыльнулся. «Сердцеедки» были самым популярным заведением в этой части города. Конечно, все хорошо получалось. Мы убивали конкурентов без ножа или пистолета.
И поскольку мне действительно не нравился Роам, я бросил эти слова ему в лицо, безучастно произнеся:
— Да. Неплохо для ущербных, безрассудных и сумасшедших.
Роам замер на мгновение, прежде чем его губы растянулись в широкой улыбке. Он погрозил пальцем мне в лицо.
— Я знал, что ты мне нравишься. А меня редко впечатляют. Дерзкий, черт возьми, скажу я тебе. — Затем он облизнул губы и сказал: — Что мне нужно сделать, чтобы выпить здесь?
Лев бесстрастно пробормотал:
— Попроси об этом.
Бровь Роума приподнялась при виде такого отношения несгибаемого человека.
— Чистый виски.
Но Лев не шевелился. Никто этого не сделал. Мы подождали, и пока мы это делали, Роам снял пиджак, обнажив скромную кожаную наплечную кобуру и блестящий серебряный брелок. Он аккуратно положил пиджак на чистую стойку, затем одну за другой снял запонки, сунул их в карман и закатал рукава накрахмаленной белой рубашки под сшитым на заказ темно-синим жилетом.
Все взгляды были прикованы к нему, но мой собственный не отрывался от двери.
С каждой секундой мне становилось все труднее и труднее дышать. Ожидание убивало меня.
Звук приближающихся шагов заставил меня выпрямиться. Я сделал шаг вперед, и в тот момент, когда грубая рука хватила ее за плечо и втянула в помещение Настасью с грубым мешком на голове, я увидел перед глазами красный цвет.
