Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц
— Он, и впрямь, стал магом, вступив в дварфскую ложу магов! — объявил Гжед. — Мне это самому там сказали. Вот только законы ложи запрещают говорить кому-либо, как он звался до своего вступления и когда это было. Но, уж коль скоро, ложа их существует не менее восьмисот лет, так, наверное, лет шестьсот назад он туда и вступил, ибо второго такого мудреца и чудотворца мир не знает.
— Позвольте, — жуя тушеную в лучших сортах вина кабанятину, спросил я. — В чем же его мудрость? Ну, положим, он, и впрямь, сделал этот меч магическим, великое ли это чудо для мага?
— О, вы еще не знаете, как подшутил Поздний Рассвет над моим тестем! — рассмеялся юный Гжед. — Говорил же я вам, что маг сей пребывает на территории нашего королевства!
— Вашего тестя? — не понял я. — Вы женаты?
— Ну да, — охотно подтвердил Палладин. — Разыскивая Позднего Рассвета я нашел прекраснейшую и непорочнейшую деву, которая согласилась стать моей женой. Милая Шена пригласила не так давно Позднего Рассвета в замок своего отца-графа. Тот же, по глупости, грубо над магом насмеялся. И вот, вообразите, как сей мудрец наказал чванливого наглеца — стоит кому-то из подданных графа выходить замуж, как тут же появляется золотая повозка запряженная шестеркой лошадей, оттуда выходит сам Поздний Рассвет, ликом — вылитый граф. Берет он положенное сеньору, дарит невесте золотой и был таков. Повторяется это уже более года.
— Не слишком-то потребное дело для великого мудреца, — не утерпев, вставила Глазки, запивая свою порцию мяса красным вином из серебряного кубка.
— Ах, сударыня! — покраснел юный Гжед. — Супруг ваш должен меня понять, пусть же он объяснит как-нибудь это вам подробней. Иногда, и ночь проспав, испытываешь по утрам такое томление духа по части плотского желания, что… Гм… Вообразите же, каково проспать четыреста лет к ряду.
Тут двери залы нашей внезапно отворились.
— Позвольте, добрые люди представить вам мою благороднейшую супругу, — улыбнулся Паладин и Магистр Ордена Меча. — А это, милая Шена, тот самый господин Фонарщик, о котором я тебе так много рассказывал.
99
Шена, облаченная в прекрасное платье из голубого бархата, приветливо с нами поздоровалась и виду не показав, что знала нас раньше. Потом же ее супругу понадобилось отправиться на заседание Капитула и он, предоставив нас заботам жены, поспешил удалиться. Тут супруга его знаком отослала челядь и улыбнулась.
— Вот интересно, ужасный мой насильник и милая подруга, — обратилась она ко мне и Глазкам. — И думать не могла я, что тот господин Фонарщик о котором рассказывал мне муж, может оказаться славным и мудрым Поздним Рассветам.
— Милая девочка, — потупился я. — Кому-кому, а тебе известна вся моя славность и мудрость. Пусть уж супруг твой остается в счастливом неведении о моем имени, дабы не разочаровываться понапрасну.
— Я давно уже не девочка, — звонко рассмеялась Шена, — а замужняя дама. Как таковой, мне надлежит быть разумной и знать, что есть вещи, которые стоит хранить в тайне даже от любимого супруга. Но меня ужасно терзает любопытство касательно оружия, которое муж мой величает не иначе, чем Священным. Помня, как упоминали вы при мне об этом мече, я ужасно корила себя, что не расспросила о том подробнее.
— Меч сей — ужасное мое недоразумение, из за которого многим прекрасным рыцарям приходится бродить по миру в бесцельных поисках, — вынужден был признаться я, но тут Быстрые Глазки меня перебила.
— Знай же, Шена, — сказала она. — Хоть Рассвет, по обыкновению своему, видит во всем только плохую сторону, но оружие это успело уже свершить на наших глазах такие удивительные вещи, о которых я никогда и слыхом не слыхивала.
Тут она рассказала юной Гжедовой супруге всю историю меча от самого ее начала в кузне Гелл до самого окончания в северном эльфийском царстве.
— И впрямь, меч сей не зря явился в мир, — согласилась с Денрой Шена. — Конечно, не смогу рассказать я эту историю супругу своему. Не поверит Гжед, что меч бесследно исчез. Пусть и дальше продолжает он с товарищами своими поиски волшебного оружия. Есть ли разница, найдут они его или нет? Сами поиски — составляют смысл их жизни и, по чести сказать, источник существования. Видите же, насколько богат наш Орден.
— Видим и искренне рады за мужа твоего, — кивнула Глазки. — Да и ты, похоже, благодаря мечу, обрела свое счастье.
— Уж скорей, благодаря его создателю, — рассмеялась Шена. — Знали бы вы, как ужаснулся отец мой, когда я рассказала придуманную нами тогда в лесу историю и с какой радостью отдал меня замуж за Гжеда. Крестьяне же наши еще до недавнего времени пользовались историей про золотую карету. Теперь отпала в том всяческая нужда, ибо, раздраженный беспрестанными появлениями Позднего Рассвета, отец мой повелел, что любого, требующего от невесты первой ночи, надлежит бить палками, будь таковым даже он сам в своем полном графском обличии.
— Вот славно! — кивнула Глазки. — Ведь это тоже можно приписать в заслугу мечу. Нет, вовсе не соглашусь я с Рассветом, когда говорит он, что оружие его оказалось совсем бесполезным.
— Ах, девы! — вздохнул я. — Не утешайте меня и не обольщайтесь на мой счет. Пусть я и маг, но в истории с этим мечом главную роль сыграл не я, а всего лишь слепой случай. Я же странствую по свету, подобно гонимому ветром осеннему листу, портя везде на своем пути непорочных девиц.
— Не слишком ты меня испортил! — фыркнула Шена. — Как видишь получилась из меня весьма благородная дама.
— Да и мы с Триной достаточно еще целомудренны, — подхватила Денра. — Делай свое дело так, чтобы ни одна из девиц не сохранила в душе зла и не ропщи на судьбу. Быть может, то, что кажется нам случаем, на самом деле — исполнение какого-то Божественного замысла.
— Не думаю, — возразил ей я. — Уж, если и есть здесь замысел, так некоего похотливого демона, имя которого я даже и назвать лишний раз не решаюсь. Несчастья мои все из-за него.
Когда мы простились с благородной Шеной, крепко перед расставанием расцеловавшись, а потом вернулись туда, где находился на постое наш полк, я лишний раз в правоте своих последних слов убедился, ибо готовились там все уже к путешествию за море.
— Денра! Денра, не был ли я прав? — вырвалось из горла моего пополам с рыданиями, едва узнал я о цели нашей передислокации. — Давай же немедленно дезертируем!
— Послушай, дорогой моему сердцу сержант, — сказала она в ответ. — Распроклятая казна задолжала нам с тобой жалованье за месяц. Не в моих обычаях делать королю такие подарки. Едва получим деньги, так я буду первой, кто согласится расстаться с армейским житьем!
