Невольница князя (СИ) - Эми Мун
А может, стоило ей, как Ярине, бороться за князя? Для начала признать за собой вину — она ведь и впрямь нарушила слово! А потом — Забава аж руки к груди прижала — потом окружить любимого самой трепетной заботой. Быть щедрее на ласковые слова, смело говорить о том, чего хочется. И не просить, а требовать всегда оставаться для него единственной!
Забава тяжело вздохнула.
Сладкие грезы! Но князьям богатые гаремы положены. Разве ж мужик от таких разносолов откажется? Когда можешь хоть каждую ночь новую девку пробовать, а то и нескольких разом.
— У-у-у! — вторил тягостным мыслям негромкий волчий вой.
И она б волчицей завыла, а потом…
— Ой! — всхлипнула, покачнувшись от нахлынувшей слабости.
Неужто… это Серый кричит, призывая князя спешить за беглянкой? И близехонько так, почти рядом!
Крепче стиснув платок, Забава обернулась. Заполошно глянула на плотную стену деревьев, потом на затянутое тучами небо: вот-вот буря начнется. Нельзя ждать, нужно спешить обратно к ведам — пусть спускают плоты на воду! Но сапожки накрепко завязли в снегу. Властимир к ней торопился — сердцем чуяла! А значит лгала ей знахарка. Не забыл князь свою наложницу. Ищет и скоро будет тут… А потом что? Увезет против воли? Снова под замок посадит?
Ветер подпихнул в спину, словно торопя сделать шаг. И Забава уже совсем было решилась, но рядом раздался треск. Обдирая бока о колючую лозу, на прогалину выскочил Серый. А следом за ним Властимир.
* * *
Властимир
Нашел! Любимую свою! Живую!
От пронзившего насквозь облегчения, Властимир чуть духа не лишился. Опершись рукой о дерево, вдавил ладонь в колючий ствол, но и боль не могла унять колотившегося пичугой сердца. А вслед за радостью и страх пришел.
Она ли? Может, жестокие грезы терзают голову? От усталости и отчаяния мерещится то, что желанно до судорог? И, не в силах вынести накатившего ужаса, Властимир бросился вперед. Сгреб свою любушку в охапку и прижал к груди так, что Забавушка аж запищала:
— Раз…давишь… Власти-мир…
Но даже если бы ему грозила лютая смерть, Властимир не смог бы отпустить свою ненаглядную.
— Забавушка моя, милая… любимая… — нашептывал как безумный.
Схватив ее лицо в ладони, осыпал поцелуями, а потом вновь тискал, как тряпичную куколку.
— …Как ты, сердце мое? Как ребенок наш? — гладил со всех боков и, не давая ответить, снова терзал губы.
Да, она это! Настоящая! Ее запах, ее взгляд, и губы все так же сладки! Чистый мед, ягодки наливные… А хмелят пуще прежнего! Аж земля под ногами закачалась, и вместо крови в жилах полыхнул огонь. Ни с одной женщиной так быть не может!
— Красавица моя, — застонал, прижимая белокурую головушку к своей груди. — Нашел…
Забава тихонько вздрогнула, но уже не рвалась прочь. Позволила обнять себя и, затихнув, слушала, как тяжко ворочается его сердце. А потом даже приобняла слегка. Властимир же без остановки осыпал Забавушку нежностями. Сам не помнил, что говорил, а только казалось — если замолкнет, то снова все пропадет.
Нет, такого он не вынесет! Живую нашел — живую в терем отведет.
— Нет!
Забава дёрнулась так отчаянно, что Властимир разжал руки. Немного совсем, но и этого хватило, чтобы взгляды их встретились. И сколько обиды плескалось в лазурно-зеленых омутах — словами не передать!
— Теперь там молодая княгиня! — крикнула Забавушка, снова отталкивая от себя. — А я не стану делить тебя с другой!
Да и не придется! Однако Властимир и рта не успел раскрыть. Со всех сторон послышался шорох, а Серый, крутившийся рядом, прижался к его ногам и низко зарычал: гости явились! Сквозь стражу прошли!
И верно — из сумрака выступили какие-то старухи. Все в лохмотьях, тощие — в чем только душа держится? Но глаза их блестели злыми искрами. А пальцы крепко сжимали изогнутые клинки.
— Правду говоришь, Забавушка, — проскрипели в один голос. — Он выбор сделал, когда невесту в свою постель пригласил!
Вот же брехуньи старые! А Забава их слушает! Ну уж нет, время ему слово сказать. И, перехватив красавицу за плечи, Властимир зарычал не хуже лютоволка:
— Никакой невесты в моей постели не было! И других девок тоже!
* * *
Ветер взвыл, будто желая заглушить сказанное Властимиром, но сделать этого не смог. Забава тихонько охнула и в который раз ущипнула себя за руку — не мерещится ли? Чтобы сам князь, господин Северного царства, и столько времени на других не смотрел? Быть не может!
Однако веды почему-то замешкались. На их лицах мелькнуло удивление, а клинки дружно опустились у всех, кроме знахарки-травницы.
— Врешь, — зашипела старуха, — к себе девок в купальни таскал, точно знаю!
— И что? Как пришли, так и ушли — ни одной юбку не задрал!
— Зато жениться вздумал!
— И готов признать свою ошибку. Потому как только одна женщина мне нужна! — стиснул Забаву крепче.
А она и не думала дергаться. От первого и до последнего мгновения творившееся тут, на заснеженном берегу Чуди, казалось чем-то… невозможным. Властимир нашел ее и говорит то, что ей хотелось слышать. Но старая веда не унималась, совершенно рассвирепев, подступала все ближе и грозила острым клинком.
— Нужна тебе, только пока в постели хороша! А случись что, так и другими не побрезгуешь!
— Ты не можешь этого знать!
— Могу! Все вы, мужики, одинаковы! — оскалилась бешеной псиной — того гляди кинется.
Тут уж Забава не выдержала. Как могла заслонила собою Властимира и строго глянула на знахарку:
— Ты говорила, что Властимир забылся с другой, а обо мне не помышляет! Что мое сердце — мусор для него! Лгунья!
Старуха аж в лице переменилась.
— Ты… ты… Да кого ты защищаешь, болезная?! Этот сучий выкормыш и не плюнул бы в твою сторону, кабы не мое вино!
Сперва Забава не поняла, о чем толкует травница. Какое вино? Откуда? Но Властимир оказался умнее.
— Так вот почему Забавушка в первую ночь мне этот кубок дурной сунула! Только не пил я из него ни капли!
Тут-то она и вспомнила, как старуха наставляла ее хоть хитростью, хоть лаской, а заставить Властимира испробовать подношение. Но князь то вино по полу расплескал, а она — Забава, — пока шла в господские покои,
