Джейн Дэвитт - Привяжи меня
— Он и не оправдал, — кивнул Стерлинг.
— Знаю. — Остаток пути Алекс молчал, только под конец пробормотав: — Слава богу, — когда они въехали на стоянку перед пунктом первой помощи. — Подожди тут; я сейчас приведу кого-нибудь с каталкой.
Мысль об этом почему-то встревожила Стерлинга, и он ответил:
— Нет. Я могу идти.
— Да, но можно ли тебе идти? — спросил Алекс, но все же обошел машину и, открыв пассажирскую дверь, стал ждать, пока Стерлинг, постанывая, выберется из машины. — Ты, наверное, замерз.
Вообще-то, вовсе нет, но он чувствовал, как на коже снова выступает холодная испарина. Стерлинг крепче сжал предплечье; идти, не двигая плечо, было невозможно, и у него кружилась голова.
— Сейчас отключусь, — выдавил он; перед глазами заплясали черные точки.
«Даже красиво», — подумал он, а потом чьи-то руки заставили его нагнуться и сесть на что-то, похожее на качели. Он двигался. Он что, в парке? А не слишком ли плохая погода для прогулок? И какого хрена у него так болит плечо?
Яркий свет разогнал темноту, и Стерлинг уронил голову на грудь, крепко зажмурив глаза.
— Так, давайте его на каталку, — сказал кто-то, и Стерлинг закричал, потому что плечо стало единственной частью тела, которую он мог чувствовать. — Ладно, ладно. Попробуй расслабиться.
Более идиотского предложения Стерлинг в жизни не слышал. Расслабиться? Черт, да он же орет каждый раз, когда до него дотрагиваются. Он попробовал отмахнуться от врачей — было слишком больно, он не хотел, чтобы к нему прикасались, он хотел только Оуэна. Кто-то попытался прижать его к столу, взявшись за здоровое плечо, и Стерлинг опять вскрикнул и дернулся, боль вспыхнула с новой силой.
— Не трогайте меня, — выдохнул он. — Не надо. — Он позволил кому-то, кроме Оуэна, дотронуться до себя, и вот во что это вылилось. На запястье снова легла чья-то рука, и он опять закричал: — Не трогайте меня! Только Оуэн. Где Оуэн?
Стерлинг откинул голову, чувствуя, как горячие слезы стекают по вискам и застревают в волосах. Где же Оуэн?
Глава Шестнадцать
Оуэн вздохнул и почти с остервенением вычеркнул целых три параграфа из статьи, над которой работал. Он и в нормальном-то настроении был придирчив к себе как к автору — приходилось десятки раз переписывать, чтобы результат начал ему нравиться.
Отбросив листы в сторону, он откинулся на стуле — от долгого сидения в одной позе заныла спина. Надо остановиться, пока он не поддался желанию смять всю статью и выбросить в мусорную корзину.
Он встал и, поскольку делать больше было нечего, поднял полупустую чашку с холодным кофе и отнес на кухню. Не торопясь, он сполоснул ее, тщательно вытер и поставил на полку. Однако это заняло не больше пары минут, вечер тянулся бесконечно.
Стерлинг так и не позвонил. Нет, Оуэн не собирался позволять этому молчанию затягиваться, но он думал, что Стерлинг, этот нетерпеливый, раздражающий, невозможный мальчишка, как обычно сделает первый шаг. Оуэн ждал еще одного полуночного звонка, ждал, что Стерлинг, меча глазами молнии, ворвется прямо в дом, все такой же требовательный, настойчивый и бесконечно желанный. Он дремал на диване, пока наконец в два часа не отправился спать наверх, оставив свет на крыльце — этакое молчаливое приглашение.
Девять тридцать. Да к черту! Он сам позвонит Стерлингу. Еще одна ночь порознь не сулит им обоим ничего хорошего.
Телефон зазвонил, как раз когда Оуэн подходил к столику, и это совпадение заставило его улыбнуться, он был уверен, что это Стерлинг. Мысль о том, что даже переломный момент для них наступил одновременно, была очень приятной.
Все еще улыбаясь, он снял трубку:
— Алло?
— Оуэн? Это Алекс. Друг Стерлинга, помните? Послушайте, я понимаю, что, наверное, есть и более подходящий способ это сделать, но не знаю какой, поэтому я просто… Стерлинг в больнице, у него вывих плеча, он не в себе, кричит не переставая, не позволяет врачам до себя дотрагиваться, зовет вас. Я знаю, что вы вроде как поссорились…
— Алекс, подожди, — перебил Оуэн, доставая из шкафа сапоги и пальто и прижимая телефон к уху плечом. — Что случилось?
— Он сказал, что сходит с ума, попросил меня о ночи с Кирком. Но Кирк не сделал ему ничего плохого, клянусь. Он всего лишь пристегнул его ремнями, а потом рука Стерлинга просто… я не знаю, как это произошло.
— Я знаю, — мрачно отозвался Оуэн. — И когда я доберусь до Кирка… — Нет, об этом он позаботится позже. — Я уже выхожу. Буду через несколько минут. Скажи ему, что я еду. — Оуэн бросил трубку на стол, проверил, в кармане ли ключи, и вышел из дома.
Он всегда быстро реагировал в чрезвычайных ситуациях; на панику просто не было времени, и он никогда не терял самообладания, потому что это едва ли могло помочь. Мысль о том, что Стерлинг зовет его, ничего не меняла; напротив, сейчас для Оуэна все было невероятно просто. Он сидит в машине, едет в больницу, а в конце пути его ждет Стерлинг, которому он очень нужен. Значит, надо ехать быстро, но не слишком, ведь авария задержит его, как, впрочем, и штраф, поэтому приходилось не думать о Стерлинге слишком много — иначе от боли и гнева упорядоченный поток мыслей, подсказывающих ему, где свернуть, когда сменить полосу, когда обогнать тупого урода, который просто ползет, превращался в хаотичный клубок.
Все просто.
Уже на больничной стоянке, захлопывая дверцу машины, он неожиданно понял, что почти не помнит, как сюда добирался.
Алекс ждал прямо у дверей, на лице его застыло что-то среднее между облегчением и страхом.
— Оуэн! Слава богу, вы здесь.
— Где он? — спросил Оуэн, отмахнувшись от сумбурных попыток Алекса шепотом объяснить, что случилось. — Неважно. Где Стерлинг?
— Сюда, — кивнул Алекс и повел его к палате, отгороженной от коридора не дверью, а одной занавеской. Нетерпеливо отдернув ее, Оуэн наконец увидел Стерлинга, тот лежал на каталке в одних джинсах и кроссовках на босу ногу. Сейчас, без рубашки, вывих заметить было нетрудно — его плечо было какой-то неправильной формы, Стерлинг неловко прижимал к груди больную руку.
Его лицо было очень бледным и мокрым от слез, но он уже не кричал. Оуэн направился к нему, разглядывая доктора и медсестру, которые стояли у стены и совершенно точно не помогали Стерлингу, просто говорили ему что-то — Оуэн не мог разобрать.
А потом Стерлинг перехватил его взгляд, и Оуэн заметил, как на его лице отразилось облегчение.
— Ты пришел, — едва слышно пробормотал Стерлинг.
Оуэн кивнул, не доверяя своему голосу. Он подошел к Стерлингу, прижал ладонь к его щеке — кожа была влажной и холодной. Стерлинг не сводил умоляющего взгляда с его лица, голубые глаза затуманились от боли.
