Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП)
Он садится за стол и берет свою ложку, наполняет ее клубникой и отправляет в рот. Неизбежность моего взгляда, следящего за его неспешным пережевыванием – что-то, чему я не могу сопротивляться. Его рот гипнотизирует меня так же, как его глаза, когда он смотрит на меня. И я знаю, смотрят и сейчас, что ставит меня в затруднительное положение. Глаза или рот?
Он решает за меня, начиная говорить. Я практически не слышу его, меня отвлекают губы.
– У меня есть просьба, – заявляет он. Слова, наконец, достигнув моего спутанного сознания, заставляют меня обратить внимание на его глаза. Я была права. Они искрятся.
– Что за просьба, – спрашиваю осторожно.
– Не хочу, чтобы ты виделась с другими мужчинами, – он смотрит на меня задумчиво, явно пытаясь понять мою реакцию, только я не даю ему многого, так как у меня пустое выражение лица, ведь я не знаю, как именно стоит реагировать. – Думаю, это вполне резонная просьба в свете твоего поведения прошлой ночью.
Теперь мое лицо меняется, и оно немного шокированное.
– Ты причина моего поведения прошлой ночью, – резко отвечаю я.
– Может и так, но мне не нравится мысль, что ты вот так себя обнажаешь.
– Обнажаю в общем или обнажаю себя перед другими мужчинами?
– И то, и другое. Ты не чувствовала потребности обнажаться до встречи со мной, так что не думаю, что тебе будет трудно выполнить мою просьбу, – он берет в рот еще одну порцию фруктов, только на этот раз я не хочу смотреть, как он жует. Нет, я все еще в шоке и смотрю в эти равнодушные глаза.
Он явно думает, что вполне резонно требовать подобное. Я даже не знаю, как это расценивать. Он только что боготворил меня в свое постели, говорил трогательные слова, а теперь он такой деловитый.
– И эта чушь со свиданиями, – продолжает он. – Этого, в любом случае, больше не случится.
Приходится сдерживаться от смеха.
– Почему ты просишь меня об этом? – прощупываю почву. Он так говорит, что хочет видеть нас верными друг другу?
Он пожимает плечами:
– Ни один мужчина не заставит тебя чувствовать себя так, как я, так что это в твоих лучших интересах.
Я в шоке от его самонадеянности. Он прав, но я не стану тешить его эго.
– Миллер, – ставлю на стол локти и лбом прижимаюсь к ладоням. – Может, просто скажешь, что именно ты имел в виду? – я смотрю на него и вижу тень беспокойства на его идеальном лице.
– Не хочу, чтобы кто–то еще ощущал твой вкус, – говорит он бесцеремонно. – Это может показаться нерезонным, но это то, чего я хочу, и я был бы рад, если б ты согласилась.
– А что насчет тебя? – шепотом задаю вопрос. – Я знаю о той женщине.
– Переживет.
Переживет? То есть, он посвятил ее.
– И она согласна на это?
– Да.
– Почему бы это имело значение, если она просто деловой партнер?
– Как я уже сказал прошлой ночью, не имеет, но это важно для тебя, поэтому я рассказал ей о тебе, и давай на этом закончим.
Скалюсь на него со своего места:
– Я ничего о тебе не знаю.
– Ты знаешь о моем клубе.
– Только потому, что случайно там оказалась. Сомневаюсь, что узнала бы о нем, если бы ждала, пока ты мне расскажешь. И уверена, ты бы ни за что не привел меня туда сам.
– Ошибаешься.
Хмурюсь на это его слово, самоуверенный скандалист.
– Ты была в списке гостей, Ливи. Если бы я не хотел, чтобы ты туда попала, я бы приказал убрать твое имя из списка.
Закрываю рот и отматываю пленку назад к тому моменту, что могу вспомнить, до того, как шампанское и текила взяли вверх.
– Ты наблюдал за мной весь вечер, так ведь?
– Да.
– Я была с Грегори.
– Была.
– Ты думал, что я с ним на свидании?
– Да.
– И тебе это не понравилось?
– Нет.
Так же, как ему не понравилось видеть меня с Люком.
– Ты ревновал, – говорю, а в голове вертится вопрос, в какой момент он понял, что Грегори гей. Может, на танцполе. Или в туалете. Он работал в «Айс»11, но мой друг не кричит открыто о своей сексуальной ориентации. Он рослый парень, и ему вслед смотрят столько же девушек, сколько и парней-геев.
– Жутко, – подтверждает он.
Я была права и я рада, только он скажет еще хоть что-нибудь, кроме этого слова?
– Что мне с этого? – спрашиваю, чертовски хорошо понимая, что он скажет.
– Удовольствие.
Облокачиваюсь на стол. Наслаждение, доставленное Миллером, главный приз…почти. Но что я действительно хочу, так это его постоянная нежность, такая как когда у него есть его или когда мы в его постели.
– Ты хочешь, чтобы я была исключительно твоей?
– Да.
Меня это абсолютно устраивает, но учитывая обстоятельства этого разговора, и то, откуда он пошел, я не уверена, что Миллер только мой.
– А что насчет тебя?
– Меня?
– Ты перестанешь отвечать односложно? – взрываюсь я.
Наклоняется через стол:
– Я прошу прощения?
– Можешь просить все, что хочешь, – в ответ шипение, ярость закипает внутри. – Но от меня ты не получишь никакого прощения.
– Осмелюсь не согласиться.
– Вот опять ты туда же! – я толкаю с места свою миску так, что она ударяется о стеклянную миску с фруктами, толкая ту со своего места. – Проси! – смотрю, как его взгляд фокусируется на разбросанных на его идеальном столе предметах, он резко вздрагивает, лицо искажается в приступе ярости. От этого я только настораживаюсь.
Спокойнее, чем, я знаю, он чувствует себя на самом деле, Миллер несколько минут молча расставляет все по своим местам, потом он встает, и мой взгляд следует за ним до тех пор, пока он не скрывается из виду. Он стоит за мной, я напрягаюсь, чувствуя, как на плечи ложатся его руки, сквозь ткань футболки посылая по коже разряд тока.
– Это ты будешь просить, сладкая девочка, – его губы оказываются у моего уха, прикусывая мочку. – Ты выполнишь мою просьбу, потому что мы оба понимаем, что в твоей голове постоянно звучит вопрос, как ты будешь жить без моего внимания, – большие пальцы начинают вырисовывать приятные, уверенные круги на моих плечах.
– Даже не воображай, что это мои самые важные потребности, – выдыхаю, желая расслабиться от его прикосновения, но отказываюсь дарить своему телу еще большее наслаждение, которого оно так жаждет. В самом начале Миллер говорил, что не сможет быть со мной, а фактически, не может держаться от меня подальше.
Его руки исчезают на секунду и меня поднимают со стула.
– Я не воображаю, Ливи, – он начинает медленно наступать, так что я отступаю до тех пор, пока не оказываюсь осторожно прижатой к стене. – Именно эти потребности мои, поэтому я делаю это предложение и именно поэтому ты его примешь.
