Первая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших душ (СИ) - Вятсон Вадим

— Почему? — хотя Нэй уже знал ответ.

— Потому что они…

— Эльфы, — как-то само собой продолжил Нэй и даже не удивился этому.

— Да. Эльфы. Самые своеобразные разумные в этом мире. Высокомерные до безобразия, но при этом верны слову и дружбе. Если, конечно, ты станешь их другом. Для остальных — самые коварные разумные на свете. Почти абсолютно бессмертные. Почти — потому что их можно убить. Они имеют странную привычку не доводить до конца многие свои дела. Думают, что способны закончить эти дела не сегодня, а когда-нибудь в будущем. От этого их вещи всегда кажутся какими-то недоделанными. Прекрасные мечи, а рукояти на вид жутковатые, но берешь в руку и удивляешься, как эта недоделка прекрасно лежит у тебя в ладони. Здания с недостроенными стенами, но при этом восхищаешься их воздушностью и красотой. Картины всегда с расплывчатыми лицами, но удивительно живые и точные. Книги… Книг я не видел, поэтому говорить не буду.

Снова молчание.

— Но в одном они достигли совершенства. Это в искусстве убивать, нападать и обороняться. Поэтому они всегда сильнее людей. Не знаю, что за черная кошка пробежала в стародавние времена между эльфийскими домами, разделившими это племя на две части, но с тех пор эти две части — злейшие враги друг другу. И так уж вышло, что меньшая их часть с тех же времен всегда и везде была на стороне людей.

— Странные эльфы.

— Ты прав, Нэй. Странные эльфы. Союзники людей, но, как и Высокие эльфы, к людям относящиеся с пренебрежением. Вот странные эльфы создали и возвели единоборство на вершину совершенства. До Нирвы величия! До недосягаемой высоты! Эр’ката — не просто стиль или некое объединение единоборств во что-то единое — это нечто большее, — и Ларс руками так взмахнул, — удивительное и неподвластное простому объяснению. И постичь эр’кату пытались и пытаются многие людские мастера. Но, как ты понимаешь, без эльфов — гениев эр’каты — сделать это практически невозможно…

— И вы пытались, Учитель?

— Пытался. Как я уже сказал, они своеобразно относятся к обучению людей, — усмехнулся Ларс. — На самом деле, они нас, людей, вообще не обучают, но при этом дают возможность попытаться достичь недостижимого, — вновь улыбнулся чему-то своему. — Например, Мастер Шифу — эр’тиш эр’каты. Сколько он нервов потратил на это дело, я даже не представляю! Мне терпения и нервов не хватило. Всего три попытки сделал, а если честно, по-настоящему я ввязался в это дело только на последней попытке. Ох, как меня пошвыряло на той арене! Пытаешься биться с ними, а шансов просто ноль! — он закашлялся. — Вот именно после неудачи в этих экзаменах меня и потянуло во все тяжкие. Поэтому постарайся быть настойчивей меня. Удиви их или не оставь выбора. Тогда мне хоть на сковородке в аду будет не так скверно.

— На сковородке в аду?

— Я столько совершил зла за свою жизнь, что вряд ли окажусь в раю. Ты, Мелиса и еще несколько добрых дел не в счет. Мне всегда было что-то нужно от всех вас, поэтому не думаю, что это зачтется как добрые дела, — улыбнулся Учитель. Он сегодня много улыбался, что хоть немного оттеняло его слова о смерти.

— И от меня тоже?

— Ну да. Я тебя выходил, когда ты свалился на мою голову, и у меня появилась цель в жизни. Я ведь собрался умирать. Про поезд помнишь? Точнее, уже умирал, не ел уже несколько дней и не пил, правда, на остановку сердца мне сил и воли не хватило. А так бы раз, и готово.

— И через много-много лет нашли бы в забытой пещере два трупа, скорее, скелета, и люди стали бы думать и гадать, кто это такие, что их занесло в это место и почему умерли они в таком странном положении. Если, конечно бы, нашли, — задумчиво так проговорил Нэй.

Учитель рассмеялся:

— Да ты философ! Ну да, ты оживил меня, прогнал мое малодушие, которое я проявил, решив покончить с собой таким медленным и глупым способом. Нет чтобы со скалы вниз! И жизнь, видимо, за мое малодушие и решила подбросить мне задачку. Решу я ее или нет. Ну, вроде бы решил. Потому что я горжусь тобой, Ученик мой! Вот только нос не задирай! Я уже сказал, кто ты и как на это смотрят другие. А особенно эльфы.

Продолжил:

— Мы, я и Мастер Шифу, дали тебе многое для понимания эр’каты. Но это всего лишь наш взгляд, человеческий. А чтобы достичь большего, тебе нужно понять эр’кату уже через понимание эльфов! Ты можешь показать им свое мастерство, но они посмотрят на тебя, фыркнут и пройдут мимо. Можешь хоть головой кирпичи ломать или кулаком стены крушить, им это будет до лампочки, до фаера. Как я уже говорил, ты должен удивить, заставить их остановиться, чтобы они не прошли мимо. Как? Я не представляю. Но ради всех богов — не останавливайся! Не опускай руки и не поворачивай назад! К тому же у тебя есть твои способности, примени их!

— Способности?

— А ты хотел их утаить от старика?

Нэй понял, о чем речь, и немного смутился, он ведь так и не рассказал Учителю о том, что может выходить в астрал. Мог выходить тогда и сейчас может. Все оттягивал, а Учитель и так, оказывается, все знает.

Он вздохнул.

— Когда вы узнали?

— Ну, подозрения у меня возникли в тот момент, когда рядом со мной упал левый Молчаливый, которого я и пальцем не тронул. Но на самом деле я не такой уж и умный. Мне Селистер сказал, когда я ему заявил, что мне незачем ходить к тебе и говорить, ты же все равно ничего не слышишь! Вот тогда он и сказал, что слышишь и еще как! Честно скажу, в тот момент хотелось тебя бестелесного палкой огреть! А потом, когда ты вновь тело обрел, подумалось, что правильно ты делаешь — не говоришь. Это знание, которое не следует знать кому не попадя. Я хоть и Учитель твой, но и мне знать не следовало, но раз знаю… — и неожиданно: — А Молчаливые знают?

— Да, я им рассказал, но без акцента на то, что могу это делать и сейчас.

Учитель мотнул головой:

— А ты правда можешь в астрал выходить и сейчас, будучи живым и в теле?

— Да, могу, но мое тело при этом превращается в бревно, в живое, но совершенно неподвижное. Так и не сумел управлять сразу двумя своими состояниями.

— А как же эти… э… демоны астрала?

— Рабуки? Так они себя называют, — Нэй вздохнул. — Они предлагали мне остаться, говорили, что я многое забуду и многое потеряю, если вернусь в тело в мире смертных. Но мне жутко хотелось жить, ходить по земле своими ногами, вдыхать каждый день сладкий воздух жизни, живыми руками обнимать красивых женщин и почувствовать кулак на морде какого-нибудь мерзавца! Я так устал быть мертвым, что мне очень захотелось жизни!

Учитель неожиданно не сказал, а пропел:

— Я люблю тебя, жизнь. Что само по себе и не ново, — пропел и вздохнул. И совершенно неожиданно открыл глаза и уставился на Нэя своими жуткими бельмами: — Знаешь, я всегда мечтал перед смертью еще хоть раз увидеть, взглянуть на Солнце! Ты… Ты можешь это сделать? Сделать, чтобы я увидел Солнце?

Хм…

Нельзя сказать, что Нэй удивился, услышав желание Учителя. У него у самого была такая мысль: хоть на мгновение даровать Учителю зрение. Но вот услышав, задумался и, кажется, даже слишком.

— Нэй?

Нэй поднял руку, давая понять, что понимает желание Учителя, но ему нужно время на раздумье. И Учитель его понял:

— Если боишься причинить мне боль — не бойся. Мое тело — это и так постоянная боль, так что я выдержу и эту боль.

Нэй закрыл глаза, вздохнул. Он вообще не думал о боли, которую может причинить Учителю. Нэй задумался о том, как подарить Учителю это мгновение: видеть. На самом деле, он был не настолько сильным, чтобы это сотворить. Нэй, конечно, кое-что мог, но сложность заключалась в том, что у Учителя напрочь отсутствовали глаза и зрительные нервы. Глаза вытекли, когда его друг, ставший врагом, напал на него, а нервы атрофировались за долгие годы ненужности. А страшные бельма — это искусственные шары, белые и плохо обработанные (учитель сам просил об этом), чтобы вызывать дрожь у собеседника, когда нужно. Веки у Учителя — это целый театр! Поэтому Нэй, многое понимая, даже не знал, с чего начать.