Татьяна Недзвецкая - Raw поrно
Для Ядвиги этот самый первый раз послужил не только хорошим наглядным пособием полезности ее дара, но и уроком на будущее, что лучше о своих способностях помалкивать — эвон, сколько шума может быть из-за нескольких звуков, порожденных нераскрытым ртом.
В остальном Ядвига была вполне заурядной — не красавица и не уродина, не умная, но и не тупая, она скромно работала редактором в одном крупном издательстве. Денег ей там платили мало, но Ядвига недостаток этот неплохо компенсировала — особенности ее психологии без труда позволяли ей давать себя потрахать за деньги. Она шаталась по всем модным (да и не модным тоже) клубам. Она любила проводить там время. Ей в отличие от меня нравилась вся эта тупая и бездушная обстановка. Там она была своей в доску. Она оценивала тряпки на девицах. И она в отличие от многих туда пришедших — улыбалась. При не очень хорошей своей репутации, многим она была и так известна. С незнакомыми, но понравившимися сходилась легко и просто. По одной и той же весьма незатейливой, но безотказной схеме. По крайней мере я за все время общения сбоев каких-либо не наблюдала. Она улыбалась, ей улыбались. У нее спрашивали имя, она отвечала. Если это был клуб, то она всегда вытаскивала человека оттуда, шла с ним в какое-нибудь кафе, где в более спокойной обстановке общалась, создавая о себе весьма приятное мнение. Оставляла телефон и все — никакой скоропалительной близости. На следующий день — свидание, а после него — секс. Уже во время прелюдии Ядвига просила определенную сумму, и эта ее просьба ни для кого не была шоком. Ядвигу не особенно заботило, продолжится это знакомство либо прервется.
У нее было несколько постоянных полуклиентов-полулюбовников, которые звонили ей в случае острой половой надобности. Она им никогда не отказывала, те, в свою очередь, были благодарны, что та, с удовольствием и выдумкой удовлетворяла их ртом, жопой, пиздой и никогда не беспокоила расспросами и не лезла в их частную жизнь. Я всегда удивлялась Ядвигиным способностям без труда и без обид напрямик решать вопрос секса и денег одновременно.
В этом я ей завидовала. Заявляла напрямик:
— Как же так получается? Я вся такая расчудесная, а хожу нетраханая. Мозоли на подушечках пальцев зудят от мастурбации. Хожу я с пустым кошельком, в ту пору как ты, Ядвига, что в сравнении со мной — замухрышка, постоянный срываешь куш.
Ядвига, выслушав мои жалобы, честные давала мне советы. Но когда я начинала ими пользоваться, у меня ни черта хорошего не получалось. Все было ужасно! Я жаловалась Ядвиге, обвиняла в том, что она чего-то мне не объяснила. Ядвига поначалу меня успокаивала, заверяла, что ничего, такое бывает. Первые блины — всегда комками. Мне просто непривычна данная модель поведения, но когда-нибудь я обязательно перестану подсознательно ожидать отказа, и тогда у меня все — получится. Проходило время, но ситуация не менялась. Ядвига, сетовала, что я, вероятно, выбираю не тех — кого надо, но после неоднократных проверок на одних и тех же типах, что мы поочередно снимали в клубах, она на меня махнула рукой. Заявила, что я — клинический случай, не подлежащий выздоровлению, что я — проклятая, заколдованная и тому подобное. Увидев навернувшиеся на мои глаза слезы, обняла и попыталась успокоить:
— Не стоит плакать, дорогуша. У каждого свое Ватерлоу. Свой пунктик. У меня, например, — Коломбина.
Итак, в тот, оказавшийся в отражении последующих событий роковым для меня, вечер, я прислушалась к совету Ядвиги — Коломбины встретиться с Виктором.
Перед сном я извелась. Не могла заснуть, думала о том, как бы отменить назначенное свидание. С каждой наступающей минутой мне становилось ясно, что ни черта хорошего из задуманного случиться — не может. Я хотела позвонить и честно все рассказать Виктору. Набрала его номер, но в последний момент повесила трубку. Не хватило мужества, так как по переписке и разговору, уловив наклонности его характера, я знала, что на эту мою весть в ответ услышу какую-нибудь гадость, и от этого нестабильное мое настроение испортится надолго, Наконец, я подумала, что завтра скорей всего поступлю, как простая трусишка, то есть просто не приду на свидание, а если он будет звонить, то не отвечу. Успокоившись этой мыслью, я заснула.
Следующим утром я поняла, что обречена на свидание, потому как наивысшая трусость возобладала над трусостью обычной. Наивысшая трусость не позволила мне не взять трубку, когда позвонил Виктор. Эта же самая наивысшая трусость не позволила мне не пойти.
Я тщательный навела марафет. Красиво причесалась и тщательно оделась. Придирчиво оглядев себя в зеркале, поняла, что давно не выглядела столь привлекательно. Один лишь заусенец был в моей внешности: около губ три дня назад выскочил прыщик. Я его выдавила, ранка затянулась, но кожица от этой зажившей ранки немного шелушилась. Изъян этот я припудрила, еще не зная о том, что миллиметры этой шелушащейся кожи сыграют особую драматическую роль в тот вечер.
Крепко надушенная любимыми духами, я поджидала Виктора в условленном месте. Он опаздывал, о чем галантно предупредил меня эсэмэской. Ну вот наконец-то, не прошло и получаса, как притормозила его машина. Покачивая бедрами из стороны в сторону, я направилась к его авто. Далее — по порядку: открыла дверь, села рядом, посмотрела на него.
Конченым уродом назвать его было нельзя. То, что он был не писаным красавцем, ясно было и по фоткам, но на них он был представлен в чересчур удачном виде. Именно об этом я подумала, когда впервые Виктора вживую увидела.
У него были жидкие серого цвета волосы, маленькие глубоко посаженные глазки, узкое личико, узкий нос, узкие губы, зубы крупные, но некрасивые. Мне бы тут произнести: «Аудиенция окончена!» и пойти прочь, но в тот вечер я решила над собой поиздеваться.
— Сколько у тебя есть времени? — вместо приветствия спросил Виктор.
«На общение с тобой? Ноль минут и ноль секунд!» — хотелось заорать мне, но я сказала ему нежным шепотом:
— Около часа.
Виктор хмыкнул:
— Маловато. Ну что же, покатаемся по Садовому кольцу, поговорим.
Уверенно поехал в темноту в неизвестном мне направлении. Мне вдруг стало страшно. Я не осмеливалась спросить, куда он меня везет, — стеснялась, боялась показаться дурочкой. Посмотрела на его руки, маленькие, с неприятной формы ногтями: «Пиздец какой-то! — подумала я, — Наверное, его член такой же маленький и неприятный».
— Как ты догадалась, что это моя машина? — спросил вдруг Виктор.
— Да ты же мне сам сказал свой номер! — соврала я. Не хотелось посвящать его в запутанные лабиринты своей логики, напоминать о том, что в процессе переписки он то мне, то «Анне» писал о цвете своей машины, о марке и, пускаясь в эзотерику, сравнивал номера моего телефона и своей машины.
