А мы с тобой не чужие (СИ) - Бузакина Юлия
Я киваю. Что ж, Нина, будем с вами знакомиться. Жаль, что я так много выпила. Но на трезвую голову я бы ни за что не согласилась на такую дикую авантюру.
Машина поворачивает на перекрестке, и я вдруг замечаю «Лексус» Сережи. Может, показалось? Нет! Машину мужа и его личного водителя я где угодно узнаю. Сергей не один, с охраной. Смотрит сосредоточенно в сторону моего института. Видимо, и вправду поднял охрану и едет разбираться с Новиковым.
На миг мне становится нехорошо. Почему мой муж так странно себя ведет? Вместо того, чтобы признаться, строит из себя влюбленного идиота, который спешит на помощь плачущей в трубку жене… Впрочем, плевать мне на Сергея. После того, как он подленько прятался за дверью кабинета, едва не обгадившись от страха, что я увижу его с ребенком, мне даже думать о нем тошно. Пусть побегает по институту со своей охраной, поищет жену, которую потерял.
…Вот и хоспис. Ухоженный садик, новые лавочки, белое здание. Частная больница для тех, кто нуждается в уходе перед тем, как покинуть этот мир. Андрей платит немалые деньги, чтобы у мамы все было хорошо, выясняю из обрывочных объяснений, пока мы идем по дорожке через сад к главному входу.
На рецепшене нам выдают белые халаты и бахилы.
— Постой тут, — шепчет мне Новиков у дверей палаты на втором этаже.
И я послушно остаюсь стоять у стены. Тереблю красивое, но непривычное кольцо на безымянном пальце правой руки.
В телефоне прорывается звонок от Оли, секретаря.
— Дарья Николаевна, а вы далеко? — почему-то шепотом интересуется она.
— Далеко, Оль. А что случилось? — не понимаю, зачем она шепчет?
— Тут муж ваш… с охраной прибыл, — нервно сглатывает она. — Срочно требует вас. Я ему говорю, что вас нет, а он не верит. Разнес всю приемную, утверждает, что вы плакали в трубку и что декан Новиков удерживает вас в кабинете насильно... Отправил одного из своих мордоворотов за инструментами, чтобы дверь в кабинет декана сломать. Мне страшно, Дарья Николаевна. Муж у вас всегда такой абьюзер?
— Сергей? — задумываюсь на мгновение. У мужа, конечно, в нашей семье непререкаемый авторитет, но, чтобы до абьюза? Вроде не доходило. Или я просто повода никогда не давала?
— Нет, что вы, Олечка! Обычно он душка, — успокаиваю секретаря. — Вы передайте моему мужу, что я сегодня уже не вернусь в корпус.
— Ой, ой… — вздыхает она. — Он машину вашу у входа видел, Дарья Николаевна. Потому и уверен, что вы на месте. Скажу, что вы итоговые документы на такси повезли в филиал на Западном.
- Оля, вызывайте полицию, - внезапно осеняет меня.
- Полицию? А вы уверены, Дарья Николаевна? Все же, ваш муж...
- Уверена. Пусть с ним за взлом полиция разбирается.
- Хорошо, уже набираю номер нашей охраны. Пусть вызывают...
В трубке раздаются короткие гудки.
Я нервно потираю переносицу. Что за ерунда? Зачем Сергей решил приехать ко мне в институт? Зачем этот цирк на колесах, когда сам прятался от меня в своем кабинете с ребенком на руках? Или чувствует, что я с другим мужчиной уехала? Мужчины же чувствую соперника за версту? А я Сереже повода для ревности никогда не давала. Да и какой Андрей Новиков ему соперник? Подумаешь, вместо обручального кольца мне свой подарок надел? Мы просто коллеги, не более того. Да и никакой это не подарок. Кольцо, конечно, очень красивое, видно, что это ручная работа ювелира. На миг мне даже становится немного жаль, что все фарс и придется вернуть красоту ее владельцу после того, как мы уйдем из страшного места под названием «хоспис».
«Интересно, а если бы я не была такой примерной женой, у нас с Новиковым могло бы получиться?»- летит неконтролируемый вопрос, и меня бросает в краску. Как можно допускать такие мысли?!
Додумать о том, что Андрей Сергею не соперник, не успеваю, Новиков выглядывает из палаты.
— Иди сюда, — зовет меня тихонько.
Втянув грудью воздух для смелости, я позволяю ему взять себя за руку и осторожно иду за ним следом.
Глава 9
Женщина в специально оборудованной кровати выглядит очень плохо. Изможденное лицо, тонкие, почти невесомые кисти, исколотые иглой от капельницы вены.
— Мам, — Андрей подходит к ней, ласково касается пальцами ее руки.
Она медленно открывает глаза.
— Я Дашу привел. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?
Женщина фокусирует на мне взгляд. Ее блеклых губ касается изможденная улыбка.
— Даша? Приятно познакомиться.
Будто подтверждая свои слова, Андрей Берет меня за правую руку, так, чтобы мать увидела кольцо у меня на пальце.
— Мам, помнишь, ты все переживала, что я один и один? Так вот, я теперь не один, мам. Я сделал Даше предложение. Мы скоро поженимся.
Она смотрит на него с любовью. Даже в ее тяжелом состоянии ее чувства к сыну никуда не делись, и мое сердце участливо сжимается. У меня тоже есть сын, я понимаю, что она испытывает к Андрею.
— Андрюша, можно, я с твоей невестой наедине поговорю? — шепчет она.
Андрей смотрит на меня. И столько всего в его взгляде – не предай, Даша! Гни линию до конца, пусть уже мама уйдет спокойно…
Едва заметно киваю: не волнуйся, отыграю, как надо.
Андрей выходит, а я остаюсь стоять у кровати, не зная, что мне делать дальше.
— Дашенька, сядь, — она едва ощутимо указывает мне на стул рядом с ее кроватью.
Сажусь, чувствуя себя последней сволочью. Нехорошо обманывать родителей.
— Ты мне снилась, — тихо говорит она. — И дочка твоя снилась…
Накрывает мою руку своей, а у меня сердце летит куда-то вниз. Откуда она знает про дочь?! Андрей не мог ей сказать, он не в курсе. Никто не в курсе, только моя семья и Юлька.
Хмель сразу отпускает, как будто и не было дозы коньяка.
— С ней все хорошо, Даша, — шепчет мне Нина.
— Откуда вы знаете?.. — спрашиваю я и чувствую, как по щекам медленно ползут горячие слезы. О дочке со мной никто не говорил уже давно – после того, как меня выписали из больницы, из-за моих истерик в нашей семье наложили табу на эту тему.
— Мертвые иногда говорят с теми, кто на пороге смерти, — поясняет она. — Просто знай – с твоей дочкой все хорошо там, наверху. А Андрюшу ты береги. Очень он тебя любит. Ему жить дальше надо, а он меня все не отпускает. Я его гоню отсюда, гоню, а он здесь ночует… Обещай, что не оставишь его одного?
— Не оставлю, — чувствуя, как что-то больно колет в сердце, обещаю ей. Я еще не понимаю, что это за боль, но она уже есть. Уже живет там, и это что-то новое. То, что до сегодняшнего дня я упорно не хотела замечать.
— Спасибо, родная, — шепчет она. — Иди, а то он тебя заждался.
Я растерянно киваю. Медленно поднимаюсь со стула и пячусь к двери.
В голове туман. Андрей выводит меня во дворик, а у меня из груди рвутся всхлипы.
— Даша… — Новиков растерян. Мечется, усаживает меня на утопающую в зелени лавочку.
— Прости меня, пожалуйста! Если бы я знал, что моя мама произведет на тебя такое ужасное впечатление, я бы тебя не просил со мной ехать, — сокрушается он.
Помявшись, садится рядом, гладит меня по руке. Я чувствую, что ему неловко, но не могу объяснить, что это не из-за вида его мамы. Просто плачу, плачу… Как же давно я не плакала из-за дочки! Когда в твоей семье на тему горя наложено табу, оно все копится, копится внутри, а сейчас будто плотину прорвало… Слезы льются ручьями, и кажется – это слезы облегчения. Спустя два года я внезапно проснулась ото сна, в котором находилась после смерти моей малышки. А ведь мне было так мало надо! Не шубы, не машины, не докторская диссертация в подарок, а всего лишь, чтобы со мной хоть кто-нибудь поговорил о том, что произошло! Я бы пробудилась раньше. Может быть…
Новиков неловко прижимает меня к своей груди, гладит по волосам, по спине, и я вдруг ловлю себя на том, что мне хорошо вот так сидеть в тишине сада на лавочке в его объятиях.
— Сухорукова, мы с тобой больше вместе пить не будем, — слышу его потерянный голос и почему-то улыбаюсь.
