Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь (СИ) - Варшевская Анна
Я затолкала в самый дальний уголок памяти нашу предыдущую встречу семь лет назад, а на первый план поставила свою главную цель – мамину операцию. Для себя решаю основное: нет смысла вязнуть в прошлом, копить в себе обиды и злость. Случилось то, что случилось. Пусть я и до сих пор не понимаю толком, что произошло.
Наверное, относительному спокойствию способствует ещё и то, что с Володей я не пересекаюсь. В те дни, когда по графику прихожу к Виолетте, он на службе допоздна и ночует, видимо, где-то в городе. В другие – не знаю, но судя по тому, что его мать беспрерывно жалуется на отсутствие внимания со стороны сына, вряд ли он заглядывает надолго.
Хотя на жалобы Виолетты ориентироваться не стоит, это стало понятно сразу, ещё с первого дня.
– Надя, принеси мне наушники из кабинета, – говорит женщина, когда я захожу в гостиную с подносом и расставляю на небольшом столике чашки и чайник. – Я хочу послушать книгу.
– Виолетта Валерьевна, может быть, настроить динамики? – предлагаю осторожно. – Не стоит долго сидеть в наушниках.
– Вечно ты придираешься, – слышу брюзгливое в ответ. – В динамиках плохо слышно!
– Давайте я вам почитаю вслух? – предлагаю ещё один вариант.
– Надя, не льсти себе, – фыркает Виолетта в ответ, – полагаешь, твоё чтение сравнится с профессиональной озвучкой?
– Разве я так сказала? – спрашиваю спокойно. – Просто предложила почитать то, что вам хочется, если вас не устраивает звук из динамиков. Хотя ваш сын только несколько дней назад привёз новые, и громкость там можно делать такую, как вам удобно.
– Ну конечно, – опять недовольство в ответ, – после того, как я ему напомнила об этом не меньше семи раз!
На это я решаю не отвечать. Настраиваю сопряжение навороченной электронной читалки с новыми динамиками и включаю аудиокнигу в приложении.
– Сделать погромче? – интересуюсь, попутно наливая чай.
– Нет, оставь так, – ворчит Виолетта. – В кои-то веки более-менее нормально слышно.
Оставляю женщину слушать очередной роман, а сама иду на кухню. Какое-то время моя помощь не понадобится, и это хорошо, можно и самой чаю попить. Занимаясь заваркой, рассеянно размышляю о том, что довольно спокойно переношу все всплески раздражения, колкие фразочки, оскорбительные намёки, иной раз на грани хамства.
Вообще почти любая медсестра – тренированный в этом отношении человек. А я ещё и всегда отличалась устойчивой нервной системой. Иначе вряд ли вывезла бы всё то, что свалилось на меня, начиная с того дня, когда с мамой произошёл несчастный случай.
Пожав плечами, разворачиваюсь за закипевшим чайником и чуть не вскрикиваю. В дверях, выходящих во двор, стоит Владимир и внимательно наблюдает за тем, что я делаю.
Глава 8
Мужчина тут же вскидывает палец к губам, заставляя меня прикусить язык. Поднимаю брови в недоумении.
– Я прошёл через задний двор, – он говорит очень тихо и подходит ближе, видимо, чтобы мне было лучше слышно. – Не хочу отрывать мать от аудиокниги.
Скорее не хочет в очередной раз выслушивать её претензии. Но мне-то что за дело? Киваю и отворачиваюсь. Потом, вдохнув, всё-таки спрашиваю:
– Разогреть вам что-нибудь перекусить?
– Да, пожалуй, – он устало опускается на стул.
Кидаю на него взгляд исподтишка. Такое ощущение, что он уже давно нормально не высыпался. Тогда, годы назад, Володя не рассказывал мне о службе, только один раз объяснил, что его подразделение занимается всем, связанным с государственной тайной, поэтому никаких подробностей о его работе я никогда узнать не смогу.
Но и тогда он очень уставал и отсыпался, приходя домой. Скорее всего, сейчас уже в другом звании, а значит, работы у него только прибавилось. Словно в ответ на мои мысли Володя подносит пальцы к вискам, слегка сдавливает их и морщится.
– У вас болит голова? – спрашиваю на автомате.
– Нет, – он тут же опускает руки.
Ох уж эти мужчины! Как же, признаться в собственной слабости. Вытираю руки о полотенце и подхожу к нему сзади.
– Не дёргайтесь, – предупреждаю и аккуратно касаюсь его шеи под волосами, нащупываю нужные точки. – Здесь больно? А здесь?
– Ох, – вырывается у него невольно.
– Отдаёт в виски и над бровями?
– Д-да…
– Повернитесь, – командую, и мужчина подчиняется, похоже, скорее от неожиданности.
Открывает рот, наверное, чтобы возмутиться, но я не даю ему этого сделать.
– Помолчите, я постараюсь помочь.
Главный рабочий инструмент медсестры – её руки. Техника, умения, всему можно научиться, напрактиковаться. Но вот «лёгкая» рука – то, что даётся от природы. Мне повезло, у меня это есть.
Сосредоточенно нажимаю в нужных местах, массирую самые напряжённые зоны. Не думаю и не вспоминаю о том, что нас связывает. Или связывало в прошлом. Это просто человек, которому больно, и я делаю всё, чтобы ему помочь. Спустя пару минут понимаю, что вроде бы получилось. Лицевые мышцы немного расслабляются, брови уже не так сведены.
– Спасибо, – выдыхает мужчина, голос звучит немного растерянно. – Правда, спасибо, я не ожидал, что головную боль можно снять вот так, простым массажем…
– Это не совсем простой массаж, – уточняю, – нужно знать, что и как массировать.
– Этому можно научиться, чтобы делать самостоятельно? – спрашивает он вдруг.
– Если у вас регулярные головные боли, почему ваш врач не назначил вам курс лечения и не объяснил такие подробности? – подозрительно смотрю на него.
– Ну, не совсем регулярные, – он отводит глаза, – просто иногда бывает…
– Слишком много работаете, – говорю сочувственно и глажу его по плечу, а потом вдруг замираю, отдёргиваю руки и прячу их за спину.
Да что на меня нашло?
Сбегаю к плите, где разогревается ужин, провожаемая взглядом, который, кажется, жжёт кожу между лопатками. Надя, вот дура ты – дура и есть.
Самобичевание прерывает явление Виолетты.
– А поздороваться с матерью тебе религия не позволяет? – звучит её язвительный голос, и я закатываю глаза, благо стою к ним обоим спиной.
Ну почему нельзя просто сказать «привет»? Вот честное слово, она жалуется, что сын не уделяет ей времени, но не предпринимает ни малейших усилий, чтобы это время рядом с ней было для него хотя бы комфортным.
– Здравствуй, мама, – голос Володи звучит очень ровно. – Я не хотел тебя отвлекать.
– Прошу прощения, мне пора, – прерываю готовую разразиться очередной обвиняющей речью Виолетту.
– Не рановато ли? – женщина переключается на меня. – В конце концов, ты должна отрабатывать определённое время, и…
– Мама, сейчас без пяти шесть, – в тоне мужчины звучит металл. – Надежда ответственно относится к своим обязанностям. И, насколько понимаю, у неё завтра суточное дежурство?
Он смотрит на меня, и я немного растерянно киваю, в замешательстве из-за того, что он помнит мой график, и из-за этой неожиданной поддержки.
Виолетта хмыкает, но больше ничего не говорит. Прощаюсь и выхожу из кухни, на ходу открывая приложение в мобильном и вызывая такси.
– Надежда, – догоняет меня уже в холле голос Володи, – подождите секунду.
– Да? – поворачиваюсь к нему, поднимаю брови.
– Эм-м, – он притормаживает. – Может быть, вас подвезти?
– Нет, спасибо, я на такси, – смотрю на него удивлённо.
Да что с ним? Он что, не понимает, что мать ему потом чайной ложкой мозг съест, если он сейчас её бросит и поедет меня отвозить домой?
– Что-то ещё? – спрашиваю, потому что Володя стоит молча, перекатываясь с пяток на носки и молчит.
– Да. То есть нет, – он смотрит на меня так пронзительно, будто пытается мысли мои прочитать. – Мы с вами точно не встречались раньше?
Мне становится не по себе. Есть во всём этом что-то странное, я бы даже сказала, неадекватное.
– Не совсем понимаю, чем вызваны ваши вопросы, – отвечаю осторожно.
– Нет, ничего, – он качает головой, а затем вдруг хрипло произносит: – Кажется, я схожу с ума…
