Дамиано Де Лука (ЛП) - Хантингтон Паркер С.
— Наконец-то дома, сынок?
Дамиан прислонился плечом к дверной раме, от него волнами исходило веселье, но я не видела, что он разыгрывает спектакль для своего отца. Он дразнил его, как я дразнила Анджело ранее. Тактика защиты, которая не должна была установить связь между нами — особенно учитывая то, как он говорил обо мне как о ребенке, а не как о равной, — но она установилась.
— Очевидно, что если ты смотришь на меня и мы находимся в этом доме…
Анджело встретил сына тремя длинными шагами, пока они не оказались в нескольких дюймах друг от друга.
— Однажды я узнаю, чем ты занимаешься, когда тебя нет, и уничтожу тебя.
Более умный человек сдержал бы свой гнев и скрыл бы свои слабости. Вместо этого Анджело выложил передо мной все свои карты. Трения между ним и его сыном и последующая борьба за власть между ними были не для посторонних глаз и ушей, но я была здесь, невольным вуайеристом, сидящим в первом ряду. Кто может винить меня за то, что я прихватила информацию?
Дамиан оставался невозмутимым.
— Как ты можешь уничтожить меня, если все, на что ты способен, — это самоуничтожение?
И тогда я поняла, что он победит. Он всегда побеждал. Спокойный, хладнокровный и собранный, Дамиан Де Лука был тем, кем должен был быть его отец — главой одного из пяти американских синдикатов.
Глаза Дамиана переместились на меня, напоминая отцу об аудитории. Анджело передернул плечами, став выше, чем казалось всем в комнате, и вышел.
Мои глаза встретились с глазами Дамиана, и я приняла самое спокойное выражение, на которое была способна.
— Те, кто замышляет уничтожение других, часто погибают при попытке. — Я опустила волосы обратно в воду, смывая шампунь с кожи головы. Верхняя часть груди выглядывала из воды при этом движении, и я с болью осознавала, что у меня одна аудитория.
— Цитирование Томаса Мура не делает тебя умной. — Его взгляд впился в меня, когда я подняла голову из воды, шокированная его знанием ирландского поэта. — Это делает тебя неоригинальной.
— Исходя от мальчика, замышляющего свергнуть своего отца, я не уверена, что доверяю твоим суждениям об оригинальности. Читаешь слишком много комиксов Marvel? — Я взяла брусок мыла и провела им по коже. — Это отношения Локи и Одина или Блэйда и Лукаса Кросса вдохновляют тебя на каждый шаг? — Может, мои слова и прозвучали резко, но, погружая брусок мыла под воду и растирая тело, я не могла отделаться от ощущения, что никогда еще не была так физически уязвима перед другим человеком.
Но Дамиан не был его отцом, и, похоже, его ни капли не интересовало мое тело.
— Тебе следовало бы держаться подальше от того, что тебя не касается, принцесса.
Простите?!
Оказаться в Девилс-Ридж было не по своей воле, а в этом доме — и того меньше. Это его отец ворвался в ванную, а теперь Дамиан имеет наглость обвинять меня в навязывании? Вот вам и родственные души.
Если бы я была из тех, кто может наброситься на него, я бы так и сделала. Вместо этого я сохраняла спокойствие, смывая остатки мыла с плеч, поднимаясь по ступенькам из бассейна и вставая перед ним.
— Если ты хочешь меня спровоцировать, то у тебя ничего не выйдет.
Вода капала с моей обнаженной плоти, но его глаза не отрывались от моих.
— У меня нет никаких намерений, когда дело касается тебя. Ты — вредитель. Блоха. Не более чем обычная домашняя муха. Я не вправе прихлопнуть тебя. Дверь останется открытой, и, в конце концов, ты улетишь. А до тех пор держись от меня подальше и не лезь в мои дела. — Снисходительный взгляд был отвратителен для любого, кроме него. Он подошел ближе. — Я бы не хотел случайно причинить тебе боль, принцесса.
Воздух холодил мою влажную кожу, когда он касался меня. А может, это его слова охладили меня. Это длилось около секунды, пока на заднем плане не раздался голос его отца, который кричал на одного из бедных сотрудников в противоположном крыле дома.
Мириады эмоций пронеслись в глазах Дамиана, прежде чем он отбросил их. Впрочем, это не имело значения. Ущерб был нанесен. Я видела эти эмоции, и вместо того, чтобы вцепиться в момент уязвимости, как стервятник в мертвую тушу, я увидела родственную душу, которой хотела помочь.
Девушку, которую нужно спасти.
Я подняла подбородок и взвесила свои слова.
— Я не принцесса.
Он рассмеялся.
— А кем же еще ты можешь быть?
Я подумала о шахматной доске Маман и бесконечной венской игре. Я не была королем, но и не была пешкой.
— Я была бы рыцарем.
— Отлично, рыцарь.
— Отлично, Дэй.
Его глаза сузились от этого прозвища. Я не стала дожидаться, пока он меня назовет, потянулась за халатом, набросила его на плечи и прошла мимо него так собранно, как только могла, — тонкий шелковый халат прилип к моей мокрой коже.
По правде говоря, Дэй не был коротким для Дамиано.
Это была игра слов "Дама". (Игра слов: damsel — дама).
Он еще не знал этого, но именно таким я его и видела.
Это должно было быть плохо, но не было.
Возможно, мир и не воспринимал его таким, но для меня Дамиано Де Лука был дамой — запертой в этой позолоченной башне и взывающей к отцу о побеге, а я была глупым рыцарем в сияющих доспехах, который хотел его спасти.
ГЛАВА 7
Тот, кто пытается защитить себя от обмана, часто оказывается обманутым, даже когда он наиболее бдителен.
Плавт
РЕНАТА ВИТАЛИ
Настоящее
— Ты его видела?
— Маман! — Мой взгляд метался по кладбищу в поисках посторонних глаз, и я плотнее прижала телефон к уху. — Сейчас неподходящее время для этого.
— Для матери всегда подходящее время, чтобы спросить дочь, видела ли она мальчика, который ей нравится. — Смех в ее голосе сжал мое сердце.
Я знала, что она страдает из-за смерти Винсента Романо. Я должна дать ей это. Я должна подыграть ей. С другой стороны, она сыграла свою роль в том, что в детстве научила меня строить вокруг себя барьеры. Она может пожинать то, что посеяла.
— Ни в каком мире мы с Дамиано не будем мирно сосуществовать. Этого просто никогда не случится.
Я пожалела, что рассказала об этом маме после того, как сбежала из Техаса. Сбежала от Дамиана. В то время я даже не злилась на нее за то, что она бросила меня в Девилс-Ридж. Не обращая внимания на мои скрытые сообщения и электронные письма, оставленные без ответа, боль в сердце взяла верх. Долгое время я не могла видеть боль дальше.
Почти десять лет назад Маман предложила мне отдалиться от Дамиана и восстановить силы, и я согласилась. В конце концов, зачем мне быть рядом с мальчиком, от которого я только что сбежала, поджав хвост, зная, что это неправильный поступок по отношению к человеку, который не заслужил разочарования от еще одного человека в своей жизни?
Теперь Маман хотела, чтобы я снова с ним возобновила общение, и ни я, ни мое эго этого не понимали.
— Ты уехала в Техас, а когда вернулась, я тебя не узнала. Твои стены были возведены так высоко, как я их никогда не видела, и я решила, что тебе нужно время. Прошло почти десять лет, Рената. Целых десять лет, малышка. — Ее дрожащий вдох испугал меня, втянул воздух из пространства, и стало невозможно дышать. — Тебе нужно научиться доверять, моя дорогая девочка, иначе ты умрешь в одиночестве. Никто из нас этого не хочет, верно?
Я умоляла не соглашаться. Мои барьеры защищали меня. В те времена из-за уродливой одежды и неопрятного вида многие недооценивали меня. Единственный раз я сняла свои барьеры ради Дамиана, и посмотрите, чем это обернулось.
С тех пор я избавилась от уродливой одежды, но стены вокруг меня так и не поколебались. Я восстановила их, а потом построила стены вокруг них, просто потому что мне нравилось на них смотреть. Так было безопаснее.
— Я доверяю тебе, маман. Ты — все, что мне нужно. Все, что мне нужно. — Мне также нужно было, чтобы этот разговор закончился. — Маман, я бы с удовольствием поговорила с тобой еще, — я подошла к толпе, надеясь, что она услышит их ропот, решит, что я занята, и откажется от открытого разговора, — но все уже на кладбище, и похороны вот-вот начнутся. Было бы крайне невежливо оставаться на телефоне.
