Рената Витали (ЛП) - Хантингтон Паркер С.
— Возможно. — Мои руки распутали одеяло, расправили его, когда я держал его распахнутым над полом, и бросили его так, что оно почти идеально накрыло ее тело, когда приземлилось на нее. — Ты переоцениваешь мое желание разговаривать с тобой.
— Кто из нас заговорил первым?
— Насколько я помню, это был я… после того, как поймал тебя на том, что ты рыскаешь по моей комнате.
— Ты не застал меня за рысканьем. Ты застал меня лежащей на твоей кровати.
— И все же ты отрицаешь свое влечение ко мне. Что именно, Рыцарь? Я тебя привлекаю, или ты шпионила?
Скорее всего, и то, и другое.
— Что это с тобой такое — абсурдные сценарии "или-или"?
Я отложил книгу в сторону и повернулся так, что мои ноги коснулись пола, а предплечья уперлись в колени, когда я наклонился вперед и вперил в нее тяжелый взгляд.
— Уклоняясь от моих вопросов, ты не заслужишь моего уважения, а через семь дней, когда мы начнем наш выпускной год в школе, ты захочешь этого уважения.
Она встретила мои действия, раздвинув ноги и наклонившись вперед, так что всего несколько дюймов разделяли наши лица, когда мы сидели друг напротив друга на диванах, которые мы с мамой когда-то вместе выбирали.
— Я уважаю тебя.
— Правда?
— Как ты это называешь? — Она жестом показала между нами. — У тебя есть привычка обсуждать психологию литературы с людьми, которых ты не уважаешь?
Туше.
Боль в спине должна была послужить напоминанием о необходимости возвести более высокие стены. Вместо этого она разрушила их до основания. Опасность позволить ей увидеть меня в уязвимом состоянии не отпугнула меня, и что-то в ее глазах умоляло меня поверить, что она не враг.
Видела ли она мое одиночество? Сопереживает ли она ему? Не может быть, чтобы мне было весело торчать в этой комнате весь день.
Я открыл рот, чтобы заговорить, но она прервала меня.
— Это нормально — не ненавидеть меня. И не любить меня тоже можно. — Она опустила глаза на одеяло, которое лежало у нее на коленях, а затем вернула его мне.
Было ли неправильно давать ей одеяло? Да, я был засранцем, но мама воспитала джентльмена.
Я проследил за ее взглядом.
— Ненависть требует эмоций, а я…
— ….не обладаешь ими, где бы ни находился. Да, я поняла. Есть разница между одиночеством и уединением.
Ее слова напомнили мне о выборе. У меня их было два. Я мог быть одинок, мог жить в одиночестве по собственному желанию, а мог искать выход, который она мне дала. Лекарство. И я сделал свой выбор на следующий вечер, когда вернулся в библиотеку, и мы вместе читали "Бесконечную шутку" и спорили о психологических последствиях отсутствия родителей.
Ничего страшного, говорил я себе, пока мы шли обратно в наш зал. Это просто отдушина. Просто развлечение.
Мне было интересно, что она говорила себе.
ГЛАВА 7
Доверие похоже на зеркало. Если оно разбито, вы можете,
конечно, его склеить, но трещины… трещины все равно останутся.
Леди Гага
РЕНАТА ВИТАЛИ
Я могла бы еще тысячу раз спросить себя, что я здесь делаю, и все равно не получила бы ответа. Читать книгу — все равно что отрывать страницы в своей душе. На восемьдесят тысяч слов ты становишься кем-то другим. Ты обнажаешь себя перед словами и чувствуешь то, что чувствует персонаж. Когда ты делишься этим опытом с другим человеком, это все равно что разделить с ним одну душу.
Последние три недели я делила одну душу с Дамиано Де Лука. Я не доверяла ему. Черт, я даже едва знала его, но есть люди, которых я знаю всю свою жизнь, и которым я не доверила бы поливать свои растения, не говоря уже о том, чтобы проводить с ними ночь за ночью за чтением.
И все же, как по часам, когда часы рядом с моей кроватью пробили час ночи, я стянула с себя простыни и побрела по коридору. Дамиан сидел на диване с книгой в руках и идентичным экземпляром для меня. Я посмотрела на книгу в мягкой обложке в его протянутой руке. "Атлант расправил плечи". Айн Рэнд.
Я присела, но не притронулась к книге в мягкой обложке.
— Нет.
Это была импульсивная реакция. Потребность ощутить свою силу после того, как я почувствовала себя такой беспомощной, решив появиться здесь. Лучшее объяснение, которое я могла придумать, — это то, что отец научил меня возводить вокруг себя стены. Это касалось и моего сердца, которое, казалось, было слишком заинтересовано в Дамиане для моего же блага. От влечения можно было отмахнуться. Но эта потребность искать в нем компанию? Непоколебимая.
Никому не верь, напомнила я своему сердцу, а затем умоляла его прислушаться.
Дамиан положил мягкую обложку рядом с собой.
— Нет?
— Нет.
— Почему нет?
Я ошеломленно смотрела на него.
— Эта книга в третьем лице.
Он выглядел не впечатленным.
— Ты прекрасно читаешь "Братьев Карамазовых".
Я пожала плечами и изо всех сил постаралась выглядеть так, будто не вытягиваю оправдания из воздуха.
— Это был Достоевский. Он в другой лиге.
— Это Айн Рэнд.
— Я могу уйти, если ты намерен прочитать "Атлант расправил плечи".
Дамиан пристально смотрел на меня. Я хотела сдаться, потому что да, мне было чертовски одиноко в комнате весь день. Я не могла позволить себе еще один час одиночества. Это свело бы меня с ума. Когда Дамиан встал, я чуть было не пошла на попятную, но закрыла рот, когда поняла, что он направляется к одной из полок.
Он достал книгу в мягкой обложке и подошел к дивану. Хунот Диас. «Краткая и удивительная жизнь Оскара Уао». Это только усугубило ситуацию. Это означало, что он хотел видеть меня здесь так же сильно, как я хотела быть здесь.
— Есть только один экземпляр. Я почитаю. — Дамиан открыл книгу.
На кончике моего языка вертелась мысль спросить его, зачем он это делает. Вместо этого я глотала слова, пока он читал. У Дамиана был голос, как у Закари Уэббера, а когда он читал с легким техасским акцентом, я поклялась, что он погубил меня в аудиокнигах. Никто не мог с ним сравниться.
Растянувшись на диване в столь поздний час, я легко заснула под голос Дамиана. Мои глаза закрывались. Когда я снова открыла их, он нес меня по коридору, его движения были спокойными и легкими.
Я зевнула, зрение затуманилось от сна. Темнота не помогла. Когда я переместилась, Дамиан крепче прижал меня к себе. Тогда я снова закрыла глаза и положила голову ему на грудь. Он должен был ненавидеть меня. Я не доверяла ему. Я украла у него телефон. Я была Витали, а он — Де Лукой.
Но это не было похоже на ненависть.
ГЛАВА 8
Лучшая возможность узнать, можешь ли ты
доверять человеку — довериться ему.
Эрнест Хемингуэй
РЕНАТА ВИТАЛИ
В большинстве школ есть злая девочка. В школе Девилс-Ридж их три. Лора Уиллис. Мария Дельгадо. Адалазия Риччи. Я засекла их сразу, как только вышла в коридор, а мое новое расписание сжалось в кулаке, уже заученное наизусть.
Они вышагивают по коридору, как в сцене из "Дрянных девчонок". Шаг. Покачивание бедрами. Шаг. Взмах волосами. Шаг. Подмигивание. Шаг. К счастью для меня, они не дали мне ничего, кроме суженных глаз и тонко завуалированной зависти. Я вторглась на их территорию, но все равно умудрялась привлекать внимание, несмотря на беспорядок в одежде.
Мое имя защищало меня от издевательств, и, возможно, именно это вызывало наибольшую неприязнь. Я была привилегированной Витали, принцессой мафии, которой они хотели стать. Все было так гламурно, как и предполагалось в названии, и да, у меня были деньги, образование и статус.
Если бы это было фишкой, я могла бы понять их враждебность. Но меня устраивали благополучные семьи с родителями, которых меньше волновали территориальные споры, а больше — табели успеваемости, которые я приносила домой каждую четверть.
