Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки
Мы идем по длинному коридору, забитым студентами. Отличительная особенность этого универа — огромное количество людей. Я словно в муравейник попала. И мне приходится всячески уворачиваться, чтобы не получить локтем в бок или, не дай бог, заблудиться. Если я упущу Савельева из виду, то потеряюсь в этом огромном здании.
Поднимаясь на третий этаж, немного сбавляю шаг, чтобы перевести дыхание. Отстаю на каких-то пару секунд, а после понимаю, что Мирон исчез. Он просто пропал с поля зрения.
Он это серьезно? В прятки будем играть?
Что он за человек-то такой?
Резко выдохнув и всплеснув руками, иду на его поиски. Вот только стоило свернуть за угол, как меня резко перехватили поперек талии и затащили в темный кабинет.
— Попалась, новенькая…
Глава 6
«Если Всевышний существует, он обязан меня спасти!»
Аня Т.
_______________________
— Попалась, новенькая…
С губ сорвался потрясенный вздох. Вздрагивая, прижимаю руки к груди. Так страшно мне еще не было. Сердце тут же в пятки уходит, и меня накрывает мощной волной адреналина.
Не знаю, что пугает сильнее — темнота, чувство незащищенности или неизвестность. Или все три составляющие образуют страх, способный разорвать мое сердце в клочья за считаные секунды. Сейчас же я готова удариться в истерику, потому что напряжение достигает той точки, когда ты просто перестаешь себе принадлежать.
В голове вихрем кружатся тревожные мысли, черно-белой пленкой мелькают кадры самого страшного сценария, который меня ожидает. Да, моя фантазия способна свести меня с ума!
Я сильно зажмурилась, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. Но дрожь, прострелившая все тело, гонит по нарастающей. В организме короткое замыкание происходит, и мне показалось, что я на какое-то время покинула этот мир.
— Тихая, дыши, — по уже знакомому тяжелому дыханию понимаю, что в этом темном помещении меня силой удерживает Мирон.
— Не смей ко мне прикасаться! — шиплю, не контролируя эмоции, и ударяю его кулаками в грудь. Но на мой протест Савельев лишь сильнее ко мне прижался, блокируя пути к отступлению.
— Не привык отказывать себе в том, чего желаю, — бьет по нервам насмешливый голос Мирона. — Тихая, открой глаза, хочу, чтобы ты смотрела на меня, — резко меняет интонации Савельев. Я же от этих скачков содрогаюсь всем телом.
Но подчиняюсь.
Медленно открываю глаза, и в кабинете неожиданно вспыхивает маленькая настольная лампа. Окинув взглядом помещение, понимаю, что это небольшая лаборантская, в которую мы, по всей вероятности, проникли без чьего-либо разрешения.
— На меня смотри, новенькая, — требует Мир, обхватив пальцами мой подбородок. — Только на меня…
Я никогда не была упрямой. Всегда старалась сгладить углы и подстраивалась под человека, если, конечно, его требования не шли вразрез с моими интересами. Но именно сейчас мне жуть как хотелось встать в позу и послать Савельева к черту!
Резко отворачиваю лицо, сжав от злости зубы, и делаю шаг в сторону в попытке уйти, вот только Савельев лихо повторяет каждое мое движение. А еще я слишком мелкая по сравнению с этим здоровяком, чтобы в случае открытого нападения попытаться защитить себя.
Я в западне.
— У тебя очень красивые глаза, — шепчет Мирон, сильнее прижимая меня своим телом к стене.
— Обычные. Синие, — отсекают, выражая недовольство.
— Обычные? — как-то странно выдает Мир и… теряется. — Смеешься? В тебе нет ничего «обычного», Тихая.
— Тогда что не так с моими глазами? — почему-то воспринимаю последнее, как оскорбление. И ловлю себя на том, что слишком болезненно реагирую на каждую сказанную Мироном фразу. Но все его слова с треском рвут нутро, оставляя раны открытыми.
— Они — цвета бушующего океана. А когда ты злишься, синева наполняется манящей темнотой.
— Диагноз мне ставишь?
— Со своим бы определиться… Но если твой диагноз будет совпадать с моим, я буду только рад, — загадочно выдает Мирон, меняясь в лице.
Сейчас он слишком серьезный, хмурый и… растерянный. И я не знаю, что творится в его голове, о чем он думает, но, по всей видимости, Мир сам не может в себе разобраться. Тогда что говорить обо мне? Как я должна интерпретировать услышанное? Как должна фильтровать информацию? Я, блин, ничего не понимаю, и это ужасно злит.
Хотя… Почему меня вообще это должно волновать? Наверное, нам никогда не понять друг друга. Избалованные нарциссы всегда непоследовательны не только в своих словах, но и действиях. Да и я из другого мира. Между нами пропасть, это же очевидно!
Обреченно опускаю глаза в пол и тяжело вздыхаю. Сколько будет продолжаться эта пытка? День? Два? Месяц? Или Савельев будет мучать меня до тех пор, пока мы снова не переедем?
Интересно, а если я просто начну игнорировать Мира, он от меня отстанет? Потеряет интерес?
Я не буду говорить с ним, отвечать на дурацкие сообщения, смотреть на него не буду… Полный запрет.
Представляю это и тут же ловлю себя на лжи.
Не смотреть на него я не смогу…
— Аня, — тихо зовет меня Мирон. — Ты думаешь обо мне? — соприкоснувшись лбами, шумно тянет воздух. — Скажи, что думаешь, — съезжая лбом к моей переносице, кладет ладони на талию, сжимая ее.
Чудом удается не вскрикнуть. Приходится до боли закусить губу и задержать дыхание. Сердце бешеным маятником долбит так, что мне кажется, будто его стук эхом разносится по всему университету.
— Мирон, перестань, прошу… — теряя самообладание, умоляю Савельева сжалиться надо мной. — Пожалуйста… Мир, что за игру ты устроил?
— О-о-о, малышка, это только начало, — словно не замечая моей паники, тянет Савельев, ближе притискивая меня к себе.
— К-к-акое еще начало? — голос предательски дрожит. И… Мне жарко. Очень. Если Мирон не отступит, сгорю заживо.
— Начало нашей игры, Тихая. Только ты и я… Это же чистый кайф…
Разум на куски, тело в пепел, душа навылет!
Это не игра. Это настоящее испытание: жестокое и беспощадное. А проигравший здесь один — я. И ни молитвы, ни свечи не спасут.
— Мирон… Мир… Нас же могу увидеть. Поймут неправильно, — скулю, облизывая пересохшие губы. — Дурно думать начнут.
— Как раз таки правильно поймут, — сипло отзывается Савельев. — Блядь, как же я хочу… Тихая, как же я хочу…
Слегка отклонив корпус назад, Мирон снова вгрызается в меня глазами. Смотрит так, буду в душу забраться пытается.
Не впущу!
Игнорирую толпу мурашек, что пожирают кожу от пят до самой макушки, и опускаю взгляд на его губы. А они идеальной формы: слегка пухлые, с ровным контуром и ярким бантиком.
Ну нельзя же быть настолько красивым!
— Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — рассекает воздух твердый голос Мирона, и его губы изогнулись в легкой улыбке.
Стыдливо сморгнув, будто меня поймали за чем-то непристойным, чувствую, как лицо вспыхивает и пощипывает. На конвульсивную дрожь в теле внимания не обращаю. Кажется, к подобному я успела привыкнуть. Зато Мирон выглядит как победитель. Хотя… Уверена, он привык побеждать не только на поле, но и в жизни в целом. И сейчас, в отличие от меня, Савельев находится в полном контроле над ситуацией, когда я вот-вот рухну на землю.
— Аня… — раздается голос змия-искусителя. — Забыла? Ты смотришь только на меня.
И я снова попадаю по его гипноз.
Дура!
Не сразу замечаю, что лицо Мирона оказывается слишком близко. Очень близко. Несмело возвращаю взгляд к его глазам и теряюсь в черной бездне. Сердце без какой-либо передышки снова начинает стремительно разгоняться, разнося адреналин по венам.
Он меня поцелует?
Он не сделает этого!
Господи, что будет потом?
Я же этого не переживу.
Да я попросту целоваться-то не умею!
Вижу, как губы Мирона слегка приоткрылись и вырвалось хриплое, прерывистое дыхание, словно ему не хватает воздуха. И тут я осознаю, что задыхаюсь сама.
— Отвечай на вопрос, новенькая. Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
