Служить цели (ЛП) - Синклер Шериз

Он фыркнул от смеха. Это было избиение?

И он волновался?

— Это Бен? — раздался едва слышный голос у него за спиной. Говорящий явно был шокирован. Еще больше шепота донеслось до его ушей. Ему не нравилось стоять спиной к двери, но, черт возьми, это же «Царство Теней». Он знал здесь всех.

И, как ни странно, верил, что изящная охотница за головами может вырубить девять десятых членов клуба, даже не вспотев.

Ритмичные похлопывания ладонями по его заднице на секунду остановились. Он мог представить себе выражения лиц сплетников, когда она повернулась, чтобы посмотреть на них, и, несомненно, одарила их одним из своих леденящих душу взглядов. Голоса, конечно же, стихли, остались только музыка и звук чьих-то стонов.

Госпожа шлепнула его по заднице сильнее, и по телу разлилось приятное тепло, как самый мягкий из солнечных ожогов.

А потом она подошла ближе и прижалась к нему всем телом, ее грудь усилила давление на верхнюю часть его спины. Сладкая. Он чувствовал её тепло повсюду: с верху до низу, а задница и вовсе горела огнём.

А потом она протянула руку и схватила его за член.

Вздрогнув, он дернулся, и его руки едва не соскользнули с рукоятки, но он быстро пришел в себя.

Ее пальцы больно и предостерегающе сжали его плоть.

— Не двигайся, Бенджамин.

— Да, Госпожа, — он услышал рычание в своем голосе.

Она засмеялась и сжала снова.

— Только шевельнись — и в следующий раз вместо члена я буду держать твои яйца.

Блять. Эти ее сильные маленькие пальчики могли причинить серьезный урон.

Но прямо сейчас она гладила его, скользя вверх и вниз, мягко и сладко, и Бен не думал, что такое возможно, но его член затвердел ещё сильнее. Если она не позволит ему кончить, придется дрочить в уборной, прежде чем он сможет вернуться к работе.

Он чувствовал ее дыхание между лопатками. Невесомый поцелуй в одну дельтовидную мышцу, в другую, шаг назад и следом пара сильных ударов по заднице. Такие маленькие ручки.

Пауза.

А затем что-то ударило его куда сильнее.

Господи Иисусе.

Он напрягся всем телом.

Прежде чем Бен смог справиться с болью, ещё несколько ударов обрушились на его ягодицы, оставляя после себя вовсе не легкое жжение. Было чувство, будто по его коже прошёлся лесной пожар, сжигая её дотла. Он крепче ухватился за рукоятки, опустил голову и выдержал этот взрыв боли.

Она остановилась и опустила паддл на пол у его ног.

На этот раз, когда она прижалась к нему, груди ощущались так же приятно, словно фруктовое мороженое. А вот его задница адски саднила. Она намеренно потерлась о пылающую плоть.

— Какой цвет, Бен?

Когда ее рука сомкнулась на его члене, ее пальцы были намного холоднее его напряженной эрекции, которая, вместо того чтобы сдуться от боли, стала ещё более мучительно твёрдой. Анна легонько погладила его.

Он сглотнул. Садистка. Он играл с садисткой. Помни об этом, тупица.

— Зеленый, Мэм.

— Храбрый солдат. Теперь ты жалеешь, что бросил мне вызов там, у входа?

Его задница определенно пожалеет об этом… завтра.

— Нет, Мэм. Я бы вынес куда больше, только чтобы почувствовать на себе ваши руки.

Тишина.

— Разве я просила дать развёрнутый ответ? — её тон был резким, и, будь он проклят, её пальцы двинулись ниже, чтобы обхватить его очень и очень уязвимые яйца.

— Нет, Мэм. Но я слышал, что честность между верхним и нижним приветствуется, — он не был уверен в определении Госпожа и саб, но чувствовал, что именовать себя так было бы, пожалуй, неразумно.

Он, в принципе, не был уверен, хотел ли он называть себя сабмиссивом или рабом.

— Ты очень смелый. Так что я позволю тебе выбрать. Хочешь получить три удара изо всех моих сил или же более лёгкие, но до тех пор, пока я не устану? — она потёрла большими пальцами его яички и надавила кончиками пальцев на местечко рядом с его анусом. Каждое движение посылало такие интенсивные электрические разряды к его члену, что он почти слышал шипение.

Выбор, выбор. И тогда он понял, какой ответ был правильным.

— Все, что угодно, если это порадует Госпожу, — странно, но слова звучали как нечто действительно правильное. Никакого выбора, отдать весь контроль ей.

Она прижалась лбом к его спине, и ее вздох образовал кружок тепла в районе лопатки. А затем она отступила.

Он напрягся. Готовый принять все, что она даст ему.

Она снова потянулась к нему, и ее холодная, скользкая рука обхватила его член, двигаясь вверх и вниз. Пальцы, покрытые смазкой, гладили его с таким мастерством, что он готов был взорваться уже через минуту.

Он сжал зубы.

— Госпожа… мне нужно…

— Еще пять поглаживаний, Бенджамин. Держись, пока я не скажу.

Он мог только хмыкнуть в ответ.

— Один. Два, — безжалостно схватив его, она скользнула от основания до самого кончика и большим пальцем обвела головку.

Боже. Никогда прежде он не был так возбуждён. У него было ощущение, будто яйца вжались в пах, а позвоночник вытянулся от напряжения.

— Три. Четыре. — Медленно. Скользя по каждому гребаному дюйму с крепкой хваткой гаечного ключа.

— Пять, — она потянула за член, и у Бена перед глазами замелькали звёздочки.

— Кончи для меня, Бен, — выдохнула она. Одной рукой она сжимала его яйца, а ее тело терлось о его горящую задницу, воспламеняя кожу, как лесной пожар, в то время как горячий кулак стал двигаться по стволу вверх и вниз, как отбойный молоток.

И он кончил. Господи, мать его, Иисусе, он кончил, выплеснув всё на её пальцы, спазм за спазмом, пока не оказался исчерпан настолько, что, он мог поклясться, кончал уже кровью, а не спермой.

Он обмяк на кресте, мечтая, чтобы это был настоящий крест, чтобы ему было, куда прислониться лбом.

Она все еще скользила рукой по его члену, очень нежно, позволяя ему благополучно пережить последний спазм.

— Славно, Бен. Постой там минутку.

К его глубокому сожалению, она отошла. Прохладный воздух обдувал его потную спину и подарил райские ощущения истерзанной заднице.

А потом она обняла его за талию.

— Шаг назад. Давай посмотрим, хорошо ли работают твои ноги.

— Как будто Вы смогли бы меня удержать.

Резкий шлепок по заднице чуть не заставил его взвизгнуть.

Бен фыркнул и усмехнулся. Она напомнила ему его любимого сержанта по строевой подготовке.

— Простите, Мэм, — его ноги прекрасно справлялись с задачей, когда она подвела его к скамье, на которую бросила полотенце.

— Садись на него.

Он сел и стиснул зубы, чувствуя каждую жесткую нитку проклятого полотенца. Анна положила влажную салфетку ему на бедро, и ощущение прохлады на горячей коже просто ошеломило.

— Ты можешь вытереться, Бенджамин.

Она уже очистила руки, заметил он, проводя по ним пальцем.

— Очень хорошо, — стоя прямо перед ним, она гладила его по волосам, и, черт возьми, он чувствовал её запах — невероятно сексуальная женщина. Мгновенье она изучающе смотрела на него стальными голубыми глазами, прежде чем вручить бутылку с водой с уже открученной крышкой.

— Пей до дна.

Он отпил немного, размышляя. Как далеко он мог зайти?

Как далеко он хочет зайти?

— Спасибо, Мэм. Мне понравилось, — она присела рядом с ним, прижавшись к нему теплым бедром, взялась маленькой ладошкой за его подбородок и развернула лицом к себе. Воспользовавшись моментом, он прикоснулся губами к ее ладони и легонько поцеловал. Уголки её губ дрогнули, впрочем, улыбку она тут же подавила, а вот пальцы сжались крепче. Если он не внемлет предупреждению, несомненно, останутся синяки.

— Тебе понравилась боль, Бен?

Черт, она должна была об этом спросить. Вытянув ноги, он прислонился спиной к стене и глотнул воды, пытаясь сформулировать свой ответ.

— Я почти уверен, что сама по себе боль меня не заводит. Но когда она смешана с…

— Возбуждением? В сексуальной ситуации?

— Все так. Ага. — Она погладила пальцами его подбородок, и стало слышно, как поскрипывает его щетина. А что бы она почувствовала, если бы его жесткая однодневная щетина коснулась ее шелковистых бёдер? — Уже много лет так сильно не кончал.