Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Ассортимент был настолько разнообразным, что Женевьеве трудно было решить, какой именно костюм ей выбрать. Она могла стать восточной красавицей или горничной в коротком черном платье и белоснежном переднике. Могла укутаться в меха, нацепив на себя кучу драгоценностей, или превратиться в полуголую танцовщицу, которая исполняет бэли-дэнс. Могла стать клоуном (ей, честно говоря, очень хотелось выбрать именно этот костюм) или благородной дамой с осиной талией (для этого нужно было надеть кружевную блузку с высоким воротником и шляпу с широкими полями, украшенную цветами и разноцветными перьями).
Наконец Женевьева увидела цилиндр. Она сразу же надела его. Продавщица повернула ее лицом к зеркалу.
– Вам очень идет. А не хотите ли вы стать Марлен Дитрих? Помните, как она выглядела в фильме «Голубой ангел»? Вы можете надеть фрак и туфли на высоких каблуках. У вас, как и у нее, светлые волосы. Останется только сделать макияж в стиле сороковых годов, и вы будет выглядеть просто великолепно.
Вначале Женевьева хотела подобрать себе какой-нибудь красивый исторический костюм, но предложение продавщицы ей понравилось больше. Она знала, что у нее красивые ноги. В черных шелковых чулках и туфлях на высоких каблуках она будет выглядеть весьма эффектно. А если к этому добавить еще фрак и цилиндр, то в целом получится сексуальный и довольно необычный образ. Если ее костюм не понравится Синклеру, она не расстроится, потому что знает: у нее будет потрясающий вид.
Подобрав необходимые аксессуары, Женевьева поняла, что сделала правильный выбор. Небольшая полоска белой кожи между краем чулок и черными шелковыми трусиками добавит образу эротичности. Черный фрак и белая рубашка скроют ее женственные формы, и она будет выглядеть (и чувствовать себя) еще более сексуальной, чем в платье с глубоким вырезом. Этот наряд как бы намекал, обещал и соблазнял, но не обнажал. Надев цилиндр, Женевьева слегка сдвинула его набок. Именно так носят этот головной убор настоящие франты. Продавщица одобрительно улыбнулась.
– Просто великолепно. Уверена, вашему мужу понравится этот костюм.
– Я не замужем, – сказала Женевьева.
– Значит, вашему парню.
– Парня у меня тоже нет, – ответила Женевьева и, чтобы закрыть эту неприятную тему, быстро произнесла: – Мне нужна маска.
Продавщица снова улыбнулась.
– Я знаю, какая маска вам нужна. Я сейчас вам ее принесу.
Оставшись одна, Женевьева покрутилась перед зеркалом, любуясь собой. Может быть, Синклеру все-таки понравится этот костюм? Оказалось, что мужская одежда в сочетании с аксессуарами подчеркивает женственность, нужно только подобрать правильную комбинацию. Этот «Голубой ангел» обещал нечто не совсем обычное, несколько забытое и немного странное.
Вернулась продавщица. В руках у нее была маска, обильно усыпанная новогодними блестками.
– Вот это подойдет к вашему костюму. Эта маска будет казаться ярким, контрастным пятном на черном фоне.
Женевьеве пришлось признать, что девушка права. В этой маске и с цилиндром на голове ее вообще невозможно будет узнать.
«Это было очень удачное приобретение», – подумала она, выйдя из магазина.
Когда за Женевьевой приехало такси, она увидела, что в машине нет других пассажиров. Поверх костюма Женевьева надела шубу.
Водитель такси оказался приветливым и весьма разговорчивым. Как известно, приятная беседа сокращает любое расстояние, и поэтому Женевьеве показалось, что из Лондона в Эссекс они доехали очень быстро.
Уже начало смеркаться, когда они свернули с главной автострады. Вскоре широкое шоссе сменилось узкими и довольно пустынными проселочными дорогами. Водитель, похоже, хорошо знал маршрут и поэтому почти не смотрел на дорожные знаки, висевшие у развилок и перекрестков.
Когда они подъехали к высоким кованым воротам, водитель наконец сбросил скорость, и авто медленно въехало на подъездную дорожку. На всех деревьях висели разноцветные фонарики. В конце дорожки стоял Хилтон Холл, весь в ярких огнях.
Радушную атмосферу несколько портили два дородных охранника-вышибалы в элегантных костюмах, которые проверили пригласительный билет Женевьевы с помощью сканирующего электронного устройства. Однако когда она вошла в помещение, ее сразу окружил улыбающийся персонал. Женевьеве помогли снять шубу, предложили напитки и объяснили, что буфет находится в голубой комнате, а в кинозале постоянно идут фильмы. Рассказали, что в доме есть танцевальный зал и бассейн с подогревом и открытой верандой. Сказали, что, если ей понадобится отдельная комната, она должна подняться на второй этаж. Имеются также тематические комнаты. Если она заблудится, то может обратиться к кому-нибудь из обслуживающего персонала (все слуги одеты в ярко-синие костюмы пажей), и ей покажут дорогу.
Не все из сказанного имело непосредственное отношение к Женевьеве. Она расхаживала по фойе, размышляя над тем, ищет ли ее Синклер. Мимо нее прошла парочка в масках. Мужчина был одет в костюм приходского священника, а женщина нарядилась египтянкой с голой грудью. Еще одна пара (вначале, похоже, они были в костюмах эпохи короля Эдуарда, но потом разделись до нижнего белья, которое также соответствовало стилю того времени) поднималась по главной лестнице на второй этаж. «Наверное, они решили уединиться», – подумала Женевьева.
Вскоре она начала волноваться. Гости приезжали парами или целыми группами, в костюмах и в обычной одежде. Они улыбались ей и расходились в разные стороны, смеясь и о чем-то беседуя. Интересно, где же Синклер? Сможет ли она его узнать? В том, что он узнает ее даже в маске, Женевьева не сомневалась. Не сомневалась она и в том, что он позвонил в «Костюмы на любой выбор» и узнал, какой именно наряд она выбрала. Но приедет ли он на эту вечеринку? И если не приедет, то зачем заставил ее тащиться в такую даль?
«Я, наверное, похожа сейчас на застенчивую дурнушку, которую кавалеры обходят своим вниманием», – подумала Женевьева и, проходя мимо двери, на которой красовалась вывеска «Кинозал», нерешительно вошла внутрь. Просто для того, чтобы удостовериться: ее догадки о том, какого рода фильмы там показывают, верны. Смотреть кино у нее особого желания не было.
«Значит, я все-таки была права», – сказала себе Женевьева, увидев на огромном экране два сплетенных в любовном экстазе те́ла. Камера взяла актеров крупным планом. Мужчина ласкал грудь женщины. Он коснулся соска, описав кончиком языка окружность у его основания. Женщина застонала от удовольствия, когда он взял сосок в рот, и динамики усилили этот стон. Женевьева вспомнила, как Синклер проделывал с ней подобные эротические шалости, и вся сжалась от досады и разочарования. Камера показала другую пару, другой рот и руки, ласкающие возбужденный член.
