Личное дело майора Власовой (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

Я вздыхаю, закатываю глаза, переливаю сваренный Женей компот из огромной кастрюли в красивый графин, выставляю на поднос бокалы и возвращаюсь в комнату.

– Хотите выпить? – спрашиваю у девушек. – Сегодня в меню изысканный компот из сухофруктов без сахара. Почти ничем не отличается от Рислинга, на мой взгляд. Можно представить, что попиваем белое сухое, и поболтать, пока мужья заняты своей готовкой добытого мамонта.

Я разливаю по бокалам, и мы чокаемся.

Рита и так, наверняка, считает меня неадекватной, теперь и жена Акманова присоединится к её мнению, честно говоря, мне до лампочки. Но из вежливости я всё же говорю:

– Простите, если показалась вам несколько агрессивно настроенной, просто в действительности я очень переживаю за сохранность беременности после… – я запинаюсь.

Маргарита касается моего плеча.

– Ну, конечно, мы понимаем, Гель. С ума сойдёшь от страха, коли только представишь, где ты побывала и откуда чудом выкарабкалась. Я тоже хороша, пристала: кого хочешь, кого хочешь!..

Я улыбаюсь:

– Всё, не будем о грустном! Я для себя решила, что кто бы ни родился, мальчик или девочка, меньше же я любить его от этого не стану, так что терпеливо буду ждать, пока мне не назовут пол. А там уже можно и ремонт начинать, и вещички подкупить какие-то.

– Я до родов не знала, кто у нас будет, – говорит Лукерья. – Оба раза.

– Я только в первую беременность, – делится Ритка. – Во вторую Ярославу не терпелось узнать.

До самого прихода мужчин разговор у нас крутится вокруг беременности и младенцев, и мне даже удаётся расслабиться, прислушаться к словам опытных матерей и почерпнуть для себя некоторую информацию.

За столом, во время позднего обеда или слишком раннего ужина, обсуждается много всего, но ничего – что вызвало бы у меня интерес.

Ровно до того момента, пока Ярослав не спрашивает:

– Теперь мне ждать твой рапорт о переводе? Теперь столичный комитет будешь строить и покорять?

И я озвучиваю то решение, которое принимала весь месяц, тщательно взвешивая все “за” и “против”:

– Рапорт ждать, да. Только не о переводе. По окончании больничного я подам рапорт об увольнении по собственному желанию, Ярослав. – Новость заставляет всех замолчать. Слышны только детский лепет и звуки мультика. Немного нервно передёргиваю плечами и добавляю: – Я поняла, что пока не готова вернуться на службу. И я пока не уверена, когда буду готова, и буду ли вообще… Словом, вопрос решенный. У меня сейчас есть задача поважнее перекладывания бумаг в кабинете.

– Только не говори, что это связано с тем, что ты якобы провалилась в профессиональном плане! У тебя порой весьма завышенные требования к себе… – первым отмирает Ярослав.

– А я и не говорю, – спокойно отвечаю ему. – Я беременна, Ярик, я не могу больше рисковать. Ни сейчас, ни потом, когда родится ребёнок. Это конец моей карьеры, но начало чего-то большего, только и всего. А раз у меня муж при хорошей зарплате, то декретные мне не нужны. Потом, когда ребёнок подрастёт, решу, что делать дальше. Я всегда смогу вернуться на более спокойную должность, уйти в прокуратуру, да даже пойти в адвокаты… Но сейчас я хочу спокойно подготовиться к рождению ребёнка, уделить время себе и ему. Моё решение никак не связано с тем, что я облажалась. И никак не связано с тем, что мне до сих пор ничего не известно, потому что мужчины из моего окружения дружно решили замалчивать тему моего провального расследования, видимо, из соображений профессиональной этики!

– Мы просто хотели, чтобы ты скорее забыла обо всём, Ангелин, – замечает Женя. – Зная тебя, были уверены, что ты спросишь, когда будешь готова, но ты ничего не спрашивала, вот никто и не решался начать этот разговор.

– И потом, товарищ майор, никому из присутствующих мужчин из вашего окружения никогда не пришло бы в голову принижать уровень вашего профессионализма, – замечает Акманов. – Уверен, вы с лёгкостью прямо сейчас ответите, кто стоял во главе преступного синдиката и скрывался под маской вашего истязателя.

Я закатываю глаза:

– Ну ясно же, как божий день, что это Велегурский! Но лично мне не хватает некоторых знаний, чтобы свести концы с концами.

– История увлекательная, при всей мрачности, – усмехается подполковник ФСБ.

– Ты уверена, что хочешь её услышать? – сухо интересуется Женя.

– Я чуть не умерла из-за больных фантазий этого режиссёра. Не сомневайся, я хочу знать всё “от” и “до”.

– Тогда давай мы введём тебя в курс дела, и тогда ты поймёшь, что облажались тут все. – потирает руки Власов. – И сложно было не облажаться, потому что этому везучему засранцу невероятно фартило всю жизнь!

Итак, делом, как мы помним, заинтересовалось ФСБ, когда всплыло первое убийственное видео. Тогда в ходе розыскных мероприятий им удалось установить причастность к распространению фильмов Вадима Перминова и старший специалист Евгений Павлович Токарев с фальшивой легендой и поддельными документами внедрился в клуб, переехавший с окраины Москвы в нашу глушь, чтобы раскрыть, кто стоит во главе организованной преступности.

Несколько месяцев он послушно выполнял все поручения Кента, ожидая, когда ему доверят больший функционал. Но шло время, а ему не поручали ничего другого, кроме вербовки проституток для развлечения богатой публики. Именно благодаря тесному взаимодействию с выступающими там девицами, Женя стал вхож в вип-зону, многое примечал и надеялся рано или поздно вычислить всех организаторов.

На первый взгляд казалось, что в клубе не происходит ничего. Ну да, баловались наркотой, проводили незаконные азартные игры, в недрах коридоров скрывался настоящий публичный дом, из которого можно было покинуть здание через систему туннелей подземных бункеров. Но не было даже отдалённых слухов о съёмках запрещённых роликов.

Майор Токарев уже было решил, что это пустышка, и видео Перминов берёт где-то на стороне, толкая своим богатым клиентам как дополнительный к услугам клуба товар, пока однажды не пришёл к Дуболомову в кабинет, чтобы согласовать сорвавшееся выступление одной из девок. На большой экран, помимо камер из общих помещений, были выведены скрытые камеры номеров, некоторых зон туннелей, и Женя решил задержаться.

Подумывали даже прикрыть кого-то из парней, чтобы подтолкнуть верного сотрудника Юджина ближе к особым поручениям, но у Кента была обширная сеть вербовщиков и установить, кто именно чем занимался, было крайне непросто.

Тем временем в ФСБ обратилась Анжелика Велегурская. Образованная и сообразительная девушка догадывалась, что накануне выборов её отца попросту решили устранить таким образом конкуренты и пришла в центральный офис со своими предположениями. Так вскрылась ещё одна деятельность, проводимая в клубе. Политический шантаж. Дело приняло интересный оборот, так как теперь со стопроцентной уверенностью можно было сказать, что к организации причастны не простые бизнесмены, а весьма высокие чины.

Женя приглядывал за девушкой в клубе, встречался с ней за его пределами, чтобы обменяться информацией и дать наставления. В вечер её гибели произошло досадное недоразумение. В основном зале для сторонних гостей произошла драка, майор отвлёкся на шум, а когда всё затихло, Лики уже не было на сцене. Он проверил все доступные для него места, но не смог обнаружить девушку. Весть же о её убийстве больно ударила по нему.

Тут по версии следствия и со слов Румынского случилась следующая оплошность и в дело ввязались мы, Власовы.

Пока мы искали концы в Москве, в ближайшем окружении девушки, в клубе началась паника. Из-за того, что дело попало в ведомство сразу двух районов, а не только Гриши, который быстро бы его списал, Перминов требовал организовать срочный переезд на новое место – его как раз начали готовить заблаговременно, приняв решение расширяться до организации боёв без правил, на которые имелся неплохой спрос среди богатой публики. Несколько вечеров подряд в клубе проводились экстренные собрания, в вип-зону вход ограничили для всех сотрудников, включая Женю, и он понял, что там, вероятно, либо присутствует сам большой босс, либо с ним проводятся какие-то онлайн конференции. В любом случае, появился неплохой шанс накрыть их всех и выбить признания на допросах.