Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

От его зловещей улыбки прямо мороз прошелся по коже.

— Ну, ты же умная девочка! — кривая усмешка исказила черты его лица. — Должна понимать, что тебя ищут!

— Похищая меня, вы ожидали чего-то другого?

— Чего мы точно не ожидали, так это того, что Борзый возьмет все в свои руки! Что Прокурор позволит ему действовать… своими методами! Ты даже не представляешь, что сейчас происходит в городе! Не представляешь, что творит твой благоверный!

Схватившись за стену, дабы не упасть, ведь голова закружилась просто чудовищно, Лиза тихо обронила:

— Дима?

— У тебя есть кто-то еще? — иронично, насмешливо. — Это новость!

— И что же он… творит? — уточнила дрогнувшим голосом. — Что именно?

Решетников загоготал в голос. А когда вдоволь насмеялся, прошептал заговорщицки:

— Сама-то как думаешь?

Она промолчала. На душе стало тяжко вдвойне.

— Я ведь предупреждал тебя однажды, Борзый – зверь! — почти ласково шепнул Толя. — Зверь, которого сегодня… разбудили!

Лиза воинственно вскинула подбородок и яростно выплюнула:

— Я видела настоящего зверя! Уверяю, он выглядит совсем иначе!

— Я не собираюсь убеждать тебя в обратном! — равнодушно пожал плечами мужчина. — Мне плевать и на Прокурора, и на Пескаря, и даже на твоего драгоценного мужа! Совсем скоро меня здесь не будет. В ближайшее время я планирую свалить из страны. Подамся куда-нибудь, где никто из них меня не достанет, и начну все с нуля! Я устал. Я запутался. Я просто хочу… хочу…

Не закончив фразу, Решетников уселся прямо на пол, подперев спиной входную дверь. Он пустым безжизненным взглядом уставился в одну точку.

Казалось, будто собирается спросить о чем-то. Впрочем, Лиза и сама догадывалась, о чем именно. Только намеренно время тянула, собираясь с мыслями. Последовав его примеру, она уселась у противоположной стены.

Откупорив бутылку с водой, сделала несколько жадных глотков и плотно закрыла крышку. Машинально поглаживая гладкий пластик, предположила:

— Хочешь спросить меня о своем брате?

Толя вздрогнул. А потом застыл подобно каменному изваянию.

— Как у него сложилась жизнь? — услышала Лиза спустя несколько минут напряженного молчания. — Мы столько лет не виделись! Каким он стал?

— Взрослым! — максимально отрешенный ответ. — Кирилл показался мне взрослым, состоявшимся человеком. Отзывчивый. Сильный. Добрый. Отлично сложен. Симпатичен. Явно пользуется популярностью у женщин. В целом у него все хорошо. Живет в Германии под зорким присмотром моего дяди. Отучился. Развивает свой собственный бизнес. Абсолютно легальный. Насколько я поняла, уже готов к созданию семьи. Наверное. Так что…

Лиза запнулась, осознав вдруг – Анатолий злится. Ее безобидные откровения породили самую настоящую бурю в его душе. Пыхтя как паровоз, он заскрежетал зубами. А после брезгливо сплюнул прямо на пол.

— Ну, понятно! Козырно устроился – ничего не скажешь!

Подавив зевок, она попыталась возразить своему собеседнику:

— Ты не прав! Он же не виноват в том… в том…

И снова Лиза зевнула от души, чудом не разорвав свой рот в процессе.

На нее внезапно навалилась вселенская усталость. Веки налились свинцом.

Мышцы перестали слушаться, а сознание начало медленно уплывать.

— Что происходит? — пискнула она испуганно, с трудом ворочая языком. — Что со мной? Я… я… нет сил пошевелиться! Что ты сделал? Что-то подсыпал мне?

Решетников коротко кивнул и пояснил:

— Снотворное. Сильнодействующее. Быстродействующее. Безвредное.

— Какого черта? Зачем? Я ведь не сбегаю! Даже не пытаюсь!

— Поверь, это для твоего же блага. Создашь меньше шума.

— Нет! — яростно. — Нет! Помогите! Эй? Кто-нибудь? На помощь!

Толя оказался рядом в считаные секунды. Дрожащей ладонью провел по ее волосам. По щекам. Затем склонился прямо к уху:

— Тебе никто не поможет! Все спят! Я усыпил их всех…

Горло сдавило невидимым чугунным обручем. Из глаз брызнули слезы.

Лиза не могла контролировать их. Просто не могла.

— Ублюдок! — ее истерический визг эхом отразился от стен. — За что?

— За что? — заорал Решетников, схватив ее за плечи и встряхнув, точно куклу тряпичную. — За что, бл*дь?! Мой брат все эти годы как сыр в масле катался! Он бед не знал! У него все было! Он мог деньгами вместо туалетной бумаги подтираться! А я? Что в этой жизни видел я? Только боль. Только смерть. Предательство. Зона. Кирилл забыл о моем существовании, а я ждал своего старшего брата каждый божий день! Пока он засыпал в теплой кроватке, да ел что послаще, меня жестоко избивали приемные родители! И друзьям своим… предлагали время от времени! К тому моменту, пока об этом стало известно органам опеки, я успел возненавидеть свое существование. И… твоих родителей тоже! Они обещали усыновить нас! Обещали защищать, оберегать. Обещали стать нам настоящей семьей. А по факту? Твоя мамаша отняла у меня брата! Единственного родного человека, оставшегося у маленького ребенка. Она отняла у меня все!

— Что ты такое говоришь? — всхлипнула Лиза, переходя на крик. — Они просто не успели! Как раз тогда моего отца и убили! А мама вынуждена была скрываться от его врагов – со мной на руках! И тем не менее она выполнила свое обещание. По ее просьбе дядя Боря забрал из детского дома…

— Только Кирилла! — заорал Толя, пронзая ее безумным взглядом своих глаз, до жути покрасневших от слез. — Его одного!

— Потому что к тому времени тебя уже отдали в приемную семью! — ничем не уступала Лиза. И пусть силы ее стремительно покидали, но голос не подводил. — Они ничего не могли с этим поделать! Лишь когда тебя снова вернули в детский дом, мама попросила Зарутского позаботиться о…

— Заткнись! — взревел Решетников. — Макар усыновил меня по своей инициативе. Никто его об этом не просил! Он сделал это…

— Потому что знал, как ты ей дорог!

— Нет! — Толя разразился смехом, далеким от адекватного. — Он просто любил ее. Любил эту суку! И хотел впечатлить. А сам страдал по ней. Каждый гребаный день. Она всю душу из него вынула. И за это… я убил ее!

Ей показалось, будто ее ударили. Наотмашь. Со всей дури. Не щадя.

Воздух закончился в легких. Очертания предметов стали расплываться.

— Что? — выдохнула сипло, практически на последнем издыхании.

По щетинистой мужской щеке скатилась слеза. Поджав губы, он повторил.

— Ту мразь, которая тебя родила… убил я! — вновь безумный взгляд, вновь смех, леденящий кровь. — Она хорошо пряталась все те годы. Пряталась у всех на виду. Но наша встреча была предопределена судьбой. К тому моменту мне исполнилось восемнадцать. Я встречался с девчонкой из выпускного класса твоей школы. Она пригласила меня на линейку в честь первого сентября. Там-то я и увидел Марину. Веселую. Улыбающуюся. И столь красивую, что ослепнуть можно. С возрастом она стала еще краше. Я стоял там, будто пришибленный, и никак не мог на нее наглядеться. А потом увидел, кому она улыбалась. Своей маленькой копии. Своей дочери! Исковеркав мою жизнь, так и не став мне матерью, она в любви и счастье растила своего ребенка. Дарила тебе то, что обещала подарить мне. И я решил в тот момент, что ее рыжеволосая красавица должна на собственной шкуре ощутить все прелести этой жизни! Я отошел подальше, спрятался за дерево и достал пистолет. На долю секунды появился соблазн и тебя в расход пустить. Но ты была слишком мала. Слишком невинна. А вот в твою мамашу я выстрелил без тени сожаления! Потому что она это заслу…

Резко вздрогнув, Решетников распрямился во весь свой рост и с опаской покосился на дверь. Балансируя на грани обморока, почти ничего не видя из-за слез, стоящих в глазах, Лиза тоже интуитивно посмотрела в ту сторону.

Крик застрял где-то в горле. В дверном проеме, с лицом, напоминающим непроницаемую маску, возвышался Макар Зарутский.

Анатолий тут же затараторил, явно сражаясь за дыхание:

— Наконец-то, бать! Я уже волноваться начал. Я все сделал, как ты велел. Подсыпал порошок им в еду и в питье. В доме все уснули. Девчонка тоже вот-вот вырубится. Что будем делать да…