Тиамат - Эклипсис
– Я приношу свои извинения. Мы не справились с поставленной задачей, – начал он без предисловий, начисто отказавшись от своей уклончивой манеры говорить обо всех в третьем лице. – Отчасти вина за это лежит на вас, кавалер Ахайре. Вы поведали нам не все обстоятельства, при которых вас постигло столь прискорбное несчастье. Я понимаю, сказался стресс, недостаток опыта. У вас просто нет необходимой квалификации, чтобы распознать выброс магической энергии. Зато она есть у нас. Мы должны были сами определить, что это следы магического огня. К сожалению, традиционному врачеванию они не подвластны. Вам следует обратиться в Гильдию магов.
Альва был совершенно ошеломлен. Все слова по отдельности были понятны, но вместе производили впечатление полной бессмыслицы.
– Какой еще магический огонь? Это ожоги от факела, понимаете, в Джинджарате очень смолистое дерево, оно вспыхивает, как…
Морейли перебил его – мягко, по сравнению с его обычной холодной манерой речи, и что-то похожее на сочувствие прорезалось в его голосе:
– Кавалер Ахайре, я понимаю ваше замешательство. К сожалению, я не могу знать обстоятельства данного несчастного случая лучше вас. Я имею дело только с его последствиями. Но судите сами: какой факел дал бы столь обширное поражение кожных покровов, столь заметные коллоидные рубцы, практически не показывающие тенденции к заживлению на протяжении полугода, устойчивые к любому симптоматическому лечению? Несмотря на то, что на лечение уже потрачены силы, время и препараты, мы решили вернуть вам все деньги в качестве компенсации за допущенную ошибку.
'И еще потому, что лечение у магов обойдется вам на порядок дороже' – эти слова остались невысказанными.
– Но если там был магический огонь, откуда он взялся? Я сомневаюсь, чтобы амулет…
Меда Морейли отвел глаза, как будто ему было тяжело смотреть на Альву.
– Осмелюсь предположить, что вы в некотором роде… сотворили его сами. По всем признакам это больше всего напоминает спонтанную инициацию, то есть самопроизвольное пробуждение магических способностей.
– Что за чушь вы городите? – тихо и зло выговорил Альва, поднимаясь из кресла.
Кавалер Ахайре редко бывал так невежлив. Одно это показывало, как он потрясен.
– У меня в роду никогда не было магов. Это какое-то… мракобесие – приплетать магию ко всему на свете! – И он выбежал вон.
Меда Морейли нисколько не оскорбился. Он посмотрел вслед кавалеру Ахайре и вздохнул.
Магический дар во все времена казался больше проклятием, чем благословением. И мало кто из взрослых стремился его развивать. Магов предпочитали готовить с подросткового возраста, пока психика еще гибкая, а характер не сформировался. И немало учеников бросало обучение на полдороги, не вынеся отказа от привычного уклада вещей.
Альва хотел закричать прямо с порога: «Они совсем там с ума посходили, лекаришки несчастные!» Но стоило только ему увидеть обращенные к нему глаза Итильдина и Кинтаро, стоило лишь произнести мысленно «магический огонь», и барьер, выстроенный им самим в сознании, рухнул. Кавалер Ахайре вспомнил все, что было в ту страшную ночь, вместе с деталью, которая до сих пор ускользала из его памяти.
Он побледнел так, что Кинтаро молниеносно подхватил его под локоть.
– Ог-гнива н-не б-было, н-не было… – выговорил он онемевшими губами и разрыдался, уткнувшись в широкое плечо степняка.
Альва зажег тот злосчастный факел без огнива, без угля, без искры, без ничего – все было брошено на стоянке, где они приняли с оборотнями первый бой!
Он плакал долго, безутешно, так, как не плакал давно, разве только у ложа Кинтаро, вот-вот грозившего стать смертным. Еще вчера казалось, что не может быть ничего ужаснее того, что с ним произошло. Но теперь он был готов носить свои шрамы всю жизнь, лишь бы никогда не услышать правды.
– Хватит реветь, – сказал наконец Кинтаро, когда разобрался в сбивчивых объяснениях молодого кавалера. – Посмотри на это с другой стороны. Если ты станешь магом, то плевать тебе будет на всех Таргаев вместе взятых.
– М-мне б-будет вообще на все плевать, и на секс в том числе, – сказал вредным голосом Альва, но реветь перестал.
Итильдин подал ему платок, посмотрел спокойным ласковым взором.
– Целомудрие для магов – добровольный выбор, ми эрве. И магом ты можешь вообще не стать. Например, это был разовый выплеск или ограниченная магическая способность, как у меня – пророческие видения.
– Уж лучше бы видения, – буркнул Альва.
– Я видел гибель моих предков, когда мне было двадцать лет от роду. Я видел, как льется кровь, слышал их крики. Поначалу видения не разбирают прошлого и будущего. Годы прошли, прежде чем я научился вспоминать об этом без содрогания. Я видел смерть Миэ, хотя не знаю, когда она произойдет – через год или тысячу лет. Ты все еще думаешь, что видения лучше?
– Прости, – сказал Альва и закрыл лицо руками.
Кинтаро ногой пододвинул стул, сел и усадил Альву к себе на колени.
– Слушай, рыженький, – начал он проникновенно. – Плюнь ты на все. Поехали отсюда. В степь или куда захочешь. Дались тебе эти шрамы. В степи ты ими хвастаться будешь. Да и кому какое дело вообще?
– Мне. – Альва тяжело вздохнул. – У меня нет ничего, кроме моей красоты. Ни силы, ни умения драться, ни… – Он скривился, но все-таки закончил: – …Ни особого ума. Только это.
Он чуть наклонил голову, чтобы кудри закрыли пол-лица, взялся за ворот рубашки и принялся его расстегивать. Медленно, пуговку за пуговкой, обнажая плечо, оставшееся гладким, потом грудь и живот. На несколько секунд оба – и Итильдин, и Кинтаро – забыли, что хотели сказать, ловя взглядом каждое его движение.
Кавалер Ахайре откинул волосы, чтобы стали видны шрамы, и чары тут же развеялись. Контраст был слишком велик.
– Я хочу вернуть свое лицо.
Кинтаро посмотрел на Итильдина, безмолвно прося о помощи. Но эльф ответил ему печальным взглядом и еле заметно покачал головой.
На следующий день кавалер Ахайре встретился с атторне Гильдии магов – кем-то вроде секретаря, регулирующего контакты магов с остальным миром. Не то чтобы магам был нужен советник. Просто дела людей были для них скучны и чужды, а в некоторых случаях даже непонятны. Прожив лет триста среди амулетов, эликсиров и книг, можно забыть даже лица своих детей, если они когда-то были.
При ближайшем рассмотрении, впрочем, оказалось, что слухи о враждебности магов к смертным сильно преувеличены.
– Добро пожаловать, благородный кавалер Ахайре! – приветливо сказал атторне и отвесил вполне куртуазный поклон.
