Шарлотта Физерстоун - Грешный
Уязвимость, которая явственно слышалась в словах графа, встревожила Джейн. По рукам поползли противные мурашки, но она решила, что не позволит Уоллингфорду себя запугивать.
— Несколько минут назад вы сказали, что я не знаю о вас самого худшего. Возможно, вы были правы. Вероятно, я хочу это узнать.
Он засмеялся и бросил свой шейный платок на диван:
— Что ж, быть по–вашему! Я познакомлю вас с истинным Уоллингфордом. Настоящий Уоллингфорд плюет на женщин и их чувства. Ему абсолютно все равно, что люди подумают или скажут о нем. Он не заботится ни о чем и ни о ком.
— Не думаю, что это полностью соответствует действительности.
Уоллингфорд гневно взглянул на Джейн, его глаза сузились.
— В самом деле? И что же делает вас таким знатоком моей души?
— Я видела другую у вас, когда вы были больны.
— И я тоже видел вашу другую сторону. Помнится, вы сказали мне, что нарисованный в моем воображении образ большей частью был лишь иллюзией. Это не настоящая вы. Могу вам признаться, Джейн: тот, кого вы видели в больнице, тоже не настоящий я.
— Вы лжете! Я знаю, какой вы на самом деле.
— На самом деле? Похоже, у вас неверное представление обо мне, вы считаете меня джентльменом. А я бесконечно далек от этого звания.
— Вы настаиваете на том, что не волнуетесь ни о ком другом, но я–то знаю — это неправда! Вы любите свою сестру, заботитесь о ней.
— Я люблю ее и забочусь о ней только время от времени, когда мне удобно делать это.
Джейн упрямо тряхнула головой, понимая, что Мэтью говорит все это, пытаясь защитить себя, притворяется, что у него нет совести, но ведь она наверняка знала, что это не так! Днем она видела настоящего Мэтью. Тогда он был сам собой. И Джейн хотелось видеть его снова, она мечтала сдаться на милость Мэтью — мужчине, в которого безнадежно влюбилась, несмотря на все свое благоразумие.
— Вы — джентльмен. Он рассмеялся:
— Возможно, я и казался джентльменом в больнице, но только потому, что так мне было удобно. Эта роль развлекала меня, вы ведь явно были сражены наповал своим пациентом.
— Вы пытаетесь сделать мне больно, говоря все это, но я умею быть нечувствительной к подобным обидам, милорд. Меня не убедите ни вы, ни это ваше представление гнева и враждебности. Все это не заставит меня отказаться от того, что я уже узнала о вас.
— И почему вы считаете, что отличаетесь от того великого множества женщин, с которыми я спал? Я никогда ничего не давал им. Почему вы думаете, что я способен дать вам все, чего вы не пожелаете?
— У вас уже вошло в привычку легкомысленно, пренебрежительно говорить о женщинах, с которыми вы занимались любовью.
— Занимался любовью? Я никогда не называю так этот процесс. Я презираю подобную терминологию. В этом никогда не было любви — это только страсть, один из животных инстинктов, которому с готовностью поддается каждый мужчина.
— И вы никогда не встречали одну, особенную женщину, которая заставила бы вас думать о возвышенных чувствах, к которой вы бы питали искреннюю нежность?
— Нет. Я никогда не позволял женщине прикасаться к себе с большим чувством, чем это требовалось для удовлетворения поверхностных сексуальных желаний. Я трахаю женщин, Джейн. Я никогда не занимаюсь с ними любовью. Никогда не впускаю их в свою душу. Не ощущаю, как они входят в мое сердце. Женщины нужны лишь для физиологической разрядки, не более. Вы наверняка думаете сейчас о том дне в карете. И вероятно, подвергаете сомнению то, что и это было лишь проявлением примитивного инстинкта. Вы спрашиваете себя, чувствовал ли я к вам нечто большее, чем мимолетное физическое влечение.
— Вы не правы, — ответила Джейн, но ее голос дрожал от муки, выдавая эмоции, которые она так хотела спрятать. — Это вы заставили меня признать: то, что было между нами, нельзя назвать просто похотью. Вы заставили меня сказать правду. Ну а теперь откройте истину мне! Объясните, почему притворяетесь бессердечным развратником?
Не в силах подавить вспышку гнева, Уоллингфорд прижал ее к стене:
— У меня действительно нет сердца. Разве вы это уже не поняли, Джейн?
— Мэтью…
Он придвинулся еще ближе, пробуя запугать упрямицу.
— Почему вы с таким упорством пытаетесь увидеть хорошее там, где его нет? Уходите, Джейн, возвращайтесь к прежней жизни! Бегите, пока я не уничтожил вас!
Словно не слыша, она с нежностью погладила ладошками грудь Мэтью, и он резко отпрянул.
— Не… не лапайте меня! — грубо выдохнул Уоллингфорд, и все его тело начала бить мелкая дрожь.
Реакция Мэтью привела Джейн в полное замешательство. Она прикасалась к любимому прежде, когда заботилась о нем. Он так жаждал ее прикосновений, и все же сейчас отскочил от них, как от огня. Что же с ним произошло, что заставило его впасть в такую ярость и буквально сгорать от боли?
Мэтью видел кошмарные сны, он кричал, от кого–то отбивался. Джейн не забыла, как там, в больнице он пытался вырваться из рук санитаров. Он просто не хотел, чтобы кто–либо прикасался к нему.
Внезапно Джейн охватило желание обнять Мэтью, заняться с ним любовью, стереть тяжкое прошлое своим собственным телом.
— Мэтью, скажите мне правду, что такого ужасного случилось у вас в прошлом, что заставило вас ощущать такое отвращение к прикосновениям?
Предположение Джейн потрясло Уоллингфорда, но о быстро спрятал изумление за привычной маской гнева.
— Вы бы не смогли спокойно выслушать все омерзительные детали этой истории, Джейн. Возможно, вы не смогли бы понять, как я мог совершить все эти злодеяния со своим телом.
Джейн потянулась к Мэтью, но он уклонился от ее прикосновений:
— Ради всего святого, оставьте меня одного! Убирайтесь прочь из моей жизни! Я не хочу, чтобы вы присутствовали в ней!
— А что насчет вашей души, Мэтью? Вы сможет вытравить меня и оттуда?
Уоллингфорд впился в нее взглядом, его грудь беспокойно вздымалась.
— У меня нет души, Джейн. Кроме того, сколько мы были с вами вместе — всего два дня? Вы едва ли останетесь в моей памяти.
— Нет, это были недели, Мэтью. Думаю, мы соединились воедино с того самого момента, как вас привезли больницу. И не стоит отрицать: нас с вами связало чувство.
— Какое же? Страсть? — рассмеялся он. — Я хотел секса, Джейн. Мне нужно было просто потрахаться. Разве вы не в состоянии понять это? И я все еще хочу этого, хочу трахнуть целомудренную старую деву! Хочу увидеть, смогу ли доставить вам удовольствие, пихая свой член внутрь вашего тела! Ну, довольны? Это то, что вы хотели услышать?
Джейн лишь отрицательно качала головой, откидываясь верить словам Мэтью — этим нарочито оскорбительным словам, с помощью которых он хотел заставить любимую спасаться от него бегством.
