Пьер Рей - Аут
Но он крепко держал ее в кольце своих рук и, не обращая внимания на ее протесты, жадно припал ртом к шелковистому руну. Через пятнадцать минут она снова унеслась к звездам. Она начала выкрикивать задыхающимся, прерывистым голосом:
— В кровать… В кровать! Отнеси меня в кровать!
Он еще быстрее задвигал языком, думая в это время о тысяче других вещей: хорошо ли накачаны шины его машины, где сейчас может находиться Инес, как оценит Вольпоне его усилия, если он добьется успеха… Эта мысль вдохнула в него новые силы. Его ласки стали еще неистовее. Рук, казалось, стало в несколько раз больше: они под разными углами исследовали тело Ренаты, задерживаясь на самых чувствительных местах, ласкали, сжимали, проникали…
Когда мышцы рта уже начала сводить судорога, он вынудил ее кончить еще раз.
Рената безжизненно рухнула на пол. Ноздри ее расширились, тело содрогалось в спазматических судорогах. С отчаянием, смешанным с удивлением, она увидела, что член Ландо снова готов набрать силу… Не глядя на нее, он поставил ее на ноги и прошептал на ухо:
— Сейчас ляжем в кровать. Ты этого хотела, ты это получишь…
Крепко обняв сзади, он легонько подтолкнул ее вперед. Пошатываясь, Рената направилась к лестнице, которая вела в лоджию. Когда она ступила на первую ступеньку, он вошел в нее. Несмотря на полное изнеможение, она почувствовала, как горячая волна поднялась по телу от пальцев ног, пройдя через лобок, соски, до корней волос. Она умирала в третий раз…
Неутомимый Ландо посадил ее на вторую ступеньку, нежно, но настойчиво развел руками ей ноги и припал ртом к ее источнику. Рената безнадежно пыталась оттолкнуть его, не понимая, то ли она сошла с ума, то ли уже умерла… Ландо все настойчивее прижимался лицом…
— Ты убьешь меня… Ты убьешь меня!
Он подумал, что скорее умрет сам, если не добьется того, чего хочет от него Итало Вольпоне.
Он отпустил ее лишь тогда, когда она изогнулась с силой взбрыкнувшей лошади, издав нечеловеческий крик.
Не давая ей прийти в себя, он поднял ее на третью ступеньку, повернул к себе спиной и мгновенно вошел в горевшую, как раскаленное железо, плоть.
— Пощади, я больше не могу… Нет… нет!
Он укусил ее в затылок и выдохнул:
— Ты же хотела в кровать… Осталось всего лишь пять ступенек…
* * *— Это я! — сказал Вольпоне, стараясь не выдать своего волнения.
— Итало!.. Итало!.. — повторяла Анджела.
Итало был рад, что жена не видит, до какой степени он разволновался, услышав ее голос. Он сжал челюсти и заскрипел зубами, чтобы сдержать глупые слезы, появившиеся у него на глазах.
Страх потерять Анджелу тысячу раз опускал его в могилу.
— Анджела, объясни, что произошло. Тебе сделали плохо?
Моше, который до сегодняшнего дня не обременял себя разговорами с нею, долго наставлял ее, подробно все объясняя:
— Анджела, мы сделали большие ставки! Многого я сейчас вам рассказать не могу. Знайте только, что, если вы пожалуетесь Итало, всем нам будет очень плохо…
— Почему всем?
— Нервы у вашего мужа — на пределе. Смерть брата возложила на него громадную ответственность. Именно он должен завершить дело, начатое Дженцо. Трудное дело… Итало любит вас больше всего на свете… Он далеко от нас и может неверно истолковать приглашение Габелотти. Итало ненавидит его, но Габелотти действовал только во благо вам… Он защищал вас…
— Но от кого? — удивилась Анджела.
— Не задавайте мне вопросов, Анджела. Я — ваш друг. Не делайте мое и без того нелегкое положение еще труднее.
Ну что ж, она готова сыграть роль женщины, с которой ровным счетом ничего не произошло.
Игривым тоном она сказала:
— Нет, любовь моя, нет, никто не сделал мне ничего плохого. Я ужасно скучаю без тебя.
— Я тоже, Анджела… Если бы ты знала…
— Хочешь, я прилечу к тебе?
— Нет, нет! Я задержусь еще на один-два дня!
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Да. Скажи, что ты меня любишь.
— Я люблю тебя, Итало!
— Закончу здесь все дела, и съездим с тобой на Сицилию.
— Правда?
— Да. После Италии навестим твоих родителей. Этот Габелотти, он разговаривал с тобой?
— Да… Он был очень вежлив…
— Почему ты не сказала мне, что едешь к нему?
— Все так быстро произошло… Когда мы с тобой начали разговаривать, в дверь позвонили… Я пошла открыть… а когда возвратилась, в трубке услышала короткие гудки…
— С тобой хорошо обращались?
— Да, Итало, очень…
— Ладно, ладно… Я волновался, понимаешь… Думал, что ты там одна с этим… этим… Мои друзья, они сейчас рядом с тобой?
— Да.
— Сколько?
— Четверо.
— Ладно.
— Итало.
— Да.
— Я не любопытная, Итало, но ты — мой муж. Возможно, когда-нибудь ты расскажешь мне… Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да… Не создавай себе проблем… Ты видела Франческу?
— Это ужасно!
Она чуть не сказала ему о предсказании вдовы Дженцо: «Они убьют Итало!»
— Анджела.
— Да.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Ты!
— А мне — ты! Моше приходил к тебе?
— Он ушел час назад… складывать чемоданы.
Вольпоне нахмурился.
— Чемоданы? Зачем?
— Итало, ты же его хорошо знаешь…
— Не может быть!.. — взвыл Вольпоне.
В нем все закипело от мысли, что его советник поступает как хочет, думает за него и не выполняет его приказов.
— Он летит в Цюрих первым самолетом, — сказала Анджела.
* * *Курт незаметно посматривал на своих родителей.
Они стояли чуть в стороне, почти касаясь друг друга и настороженно глядя по сторонам, и не знали, что им делать. Возбужденные оригинальностью оформления зала, гости сновали взад-вперед, толкали их и растворялись в группах общих знакомых.
Часы показывали начало первого ночи. Ренаты все еще не было.
Неловко себя чувствуя в черном велюровом костюме и белой рубашке с жабо, Курт безнадежно всматривался в лица прибывавших гостей, ожидая, что вот-вот вспыхнет великолепное светло-розовое платье его невесты. У него была достаточно сильная интуиция, чтобы почувствовать, что все начинается плохо. Сдержанный более обычного, Клоппе, сделав видимое усилие, улыбнулся ему, и они обменялись несколькими словами. Шилин вела себя, как всегда, непринужденно, громче всех хлопала в ладоши.
— Сегодняшняя молодежь — просто сумасшедшие! Вы только посмотрите, во что они превратили мою квартиру! — кудахтала она, беря под руку своих подруг и прогуливаясь по дому.
Курт с тоской подумал, что ему предстоит еще мучиться в этом цирке почти три часа, прежде чем они с Ренатой сбегут отсюда.
