Люби меня
Как же я хочу ее поцеловать…
© Александр Георгиев
В начале августа у отца с матерью всегда случается четко спланированный отпуск, и мы железобетонно улетаем на Миконос. Этот год не становится исключением. И я, не забыв приставить к Богдановой реальную охрану, с чистой совестью сбегаю из страны. Именно сбегаю, потому как она является единственной причиной, по которой я в этот раз лечу с предками в Грецию. Еще месяц назад собирался показательно болт забить. А сейчас, как махровый пиздострадатель, хватаюсь за возможность прикрыть свою укореняющуюся несостоятельность держаться подальше от Сони каким-то семейным долгом.
Жалеть о принятом решении начинаю еще в аэропорту. Отец с матерью бесят запредельно. Молча глотаю свое раздражение, но по факту охота вставить два пальца в рот после каждой брошенной кем-то из них фразы.
Big Big Man: Ты на месяц?
Александр Георгиев: На двадцать семь дней. Двадцать пятого августа уже буду в Одессе.
Big Big Man: А что с Богдановой? Не думай, что я весь месяц пасти буду. У меня как бы свои планы. Хватает возни, когда Чара за своих мелких просит.
Александр Георгиев: Да похрен. Забудь.
Ну да, не хочу, чтобы этот кишкомот знал, что мне о каждом ее шаге будут докладывать специально обученные люди. Пусть думает, что я перегорел.
Big Big Man: Ты что, мамочке телефон сдал?
Big Big Man: Доброго, Людмила Владимировна! Можно, пожалуйста, вернуть на связь вашего долбоеба?
Александр Георгиев: Ха-ха. Охуеть, как смешно.
Александр Георгиев: Гондонище.
Big Big Man: Не, ну с чего вдруг у тебя мозги на место встали? Ты ее выебал? Когда успел?
Долго думаю, что ответить. Ведь вся правда в том, что если бы я с ней переспал, точно бы сейчас никуда не летел. Но не признаваться же в подобном Шатохину. Он бы наверняка предложил мне вызвать карету скорой психоневрологической помощи.
Александр Георгиев: Закроем тему. С Богдановой точка.
Big Big Man: Лады. Но, честно, выглядит как голимый пиздеж. Соррян. Прикидывайся лучше.
На это отправляю ему фак.
Big Big Man: Ага. Понял. Тебе не меньший раскат.
Big Big Man: В общем, вещи не-твоей-Богдановой из деревни забрал. Ей на работу закинул. Сказал звонить, когда заскучает. Теперь-то можно, раз у тебя точка…
Александр Георгиев: Падла.
Александр Георгиев: Только попробуй ее тронуть! Я тебе не только яйца вырву… На хрен, все!
Big Big Man: У тебя мобильник, что ли, упал? Или это реально твой распухший хуй мне сейчас пишет?
Александр Георгиев: Не беси меня, блядь. Мы на взлетную вышли. Не могу больше трепаться.
Big Big Man: Я бы решил, что ты там сейчас ссышь, если бы не знал, что ты, рыло, даже спать при взлете не стремаешься.
Александр Георгиев: Вернусь – грохну тебя.
Big Big Man: Насчет Сони, с которой точка, ха-ха… Не трону я ее. Не плачь. У нее на меня вообще по нулям. Будь спокоен, принц. Мягкой посадки! И до хуя кайфа с гречанками, или кого там поймаешь… Хотя ты никого не заслуживаешь.
Александр Георгиев: Адьёс.
В самолете как натягиваю на голову наушники, так и не снимаю их даже по прибытию на виллу. Никого не удивляю, конечно. Никогда особо общительным не был. Отец спокойно переключается на наших болгарских родственников – двух своих братьев с их женами и детьми. А вот матери «тонко» троллить родню быстро надоедает, и она, естественно, сутками доебывает меня.
– Хорошо, что ты одумался и не потащил эту девицу с нами, – в очередной раз подлавливает без заткнутых ушей.
У нее, мать вашу, какая-то специальная тактика подчеркивать и возвышать абсолютно любые «мои успехи». В детстве мне это пиздец как льстило. Но, сука, я уже давно не ребенок. Сейчас я прекрасно понимаю, с какой целью она это вытворяет. Не потому что я такой уж молодец, а тупо затем, чтобы поддерживать мою нездоровую зависимость от похвалы и ее архиважного, блядь, одобрения.
– Я не одумался. Соня работает, поэтому не могла поехать с нами. Сколько тебе еще повторить? – мрачно отражаю, не задерживая взгляда на недовольном лице матери.
Тычу пальцами в кофемашину и одновременно проверяю мобилу.
Какого хера она мне не пишет?
– Пора взрослеть, сынок. Становиться ответственным. Думать о семье. Ближе нас с отцом у тебя никогда никого не будет.
Этот баян я оставляю без комментариев. Забираю свой кофе и спокойно выхожу из кухни.
