Ты - мой грех
— Так, стоп. Давай с самого начала. Как вы познакомились? Зачем тебе деньги? Каждый момент в подробностях. Рассказывай, и ешь, — кивнул я на сэндвичи, — силы тебе пригодятся.
— Всё началось с Серого. Мой бывший, помнишь? Есть аукционы: находят девушку, выкладывают её фото и данные в закрытый чат для избранных, и на неё делают ставки. Меня «выиграл» Уваров, ему понадобилась девственница. И… а, нет, подожди. Началось всё с Лёши, моего брата. Именно чтобы его освободить, мне и понадобились деньги. Сейчас расскажу, — Люба прижала пальцы к вискам, дважды глубоко вдохнула-выдохнула, и принялась рассказывать.
Я слушал, задавал вопросы, просил повторить. Что Люба забыла — то помогал вспомнить с помощью наводящих вопросов. Напоминал ей, что нужно еще перекусить, и выпить чай. Я не протоколировал её показания, просто записывал на смартфон для себя, и слушал-слушал-слушал её охрипший от усталости голос.
Слушал и приходил в ужас.
Нет, чисто теоретически она могла с помощью денег вытащить брата, но это маловероятно. Конечно, и среди прокуроров, и среди судей есть взяточники, но там иные суммы фигурируют. Да и верится слабо, что полунищие друзья Любиного брата могли выйти одновременно и на прокурора, и на судью. Откуда у них такие связи? А даже если вышли — это подстава. Принесли бы деньги, а этих лохов бы просто повязали. Но скорее всего развели саму Любу. И друзья брата, и бывший парень, и Уваров.
А мы теперь в полном дерьме.
***
— Ну что, когда в СИЗО? — прохрипела Люба, и закашлялась.
Дверь открылась после двойного стука, заглянул Клюев, и бросил:
— Жена Уварова у полковника.
— Что она?
Клюев бросил взгляд на Любу, и я кивнул — можно, мол, говори.
— Плачет, скандалит, требует увидеться с… — снова взгляд на Любу. — Ну и с тобой тоже.
Клюев вышел, а я… я, блядь, должен собраться!
— Так что, когда в СИЗО? — продолжила бесить меня Люба.
— Тихо.
Так. Я могу отправить Любу в изолятор? Теоретически могу. Могу даже договориться насчет отдельной камеры, комфортных условий и прочих плюшек. Но у Любы вся бравада напускная, не такая уж она боевая. Да и если она попадет в изолятор, то уже не только я буду владеть её дальнейшей судьбой. А там, за решеткой с Любой может случиться всё что угодно, та же жена олигарха вполне способна приплатить кому нужно, и Любу найдут «с признаками суицида».
— Руслан… Рус, прости меня, — прошептала Люба, и я рассеянно кивнул, продолжая думать.
Любе нельзя оставаться в системе, а это значит что её нужно забрать. Домашний арест? Такую меру пресечения назначает суд, но очень редко в случаях убийства, даже непредумышленного. А до суда еще дожить надо. Да и самооборона — хер её докажешь, каким бы профи ни был адвокат. Всем шлют непредумышленное убийство, или чистую сто пятую.
— Прости меня, пожалуйста. Знаю, что подвела тебя, обманула, разочаровала…
Люба винится, я монотонно киваю, особо не вслушиваясь. Что делать? Блядь, был бы не Уваров, а обычный мужик — было бы проще. Можно было бы использовать свое положение, подтасовать данные, и срежиссировать чистую самооборону, даже не превышение, а явную угрозу жизни, которую Люба защищала как могла. Но с Уваровым подобное не прокатит, слишком заметная персона. Блядь, не могла Люба другого кого завалить?
— … я хотела с тобой быть, я так запуталась, и Лёшка… он же из-за меня там, это я виновата в том что брат сидит…
Люба плачет, говорит, не замолкает, и мне бы поддержать её, успокоить, но я продолжаю тупо кивать на каждое её эмоциональное «прости».
Лёша еще. Котов. Брат её. Его вытащить, Любу вытащить — это вообще реально? С её братом проще. Люба! Ну почему же ты не рассказала мне всё раньше? Глупая! Сразу нужно было мне все факты выложить, и брат был бы свободен, и сука-Уваров был бы жив.
Так, ладно. Пока никакого протокола. Похер на свою репутацию, должна быть возможность поиграть с фактами, и свое служебное положение я использую по полной. В изоляторе Любе тоже нечего делать, а значит… под свою ответственность? Нужно попытаться. Что еще? Нужен хороший адвокат, а лучше несколько, поговорить с прокурором, вытащить подноготную Уварова, а еще обратиться к брату. Правда, у Марата самого в жизни полная жесть, но они с Уваровым из одной тусовки дохера богатых.
И Лёху придется вытаскивать. Из-за моих косяков он сидит, не из-за Любы. Самооговор я должен был распознать.
— … я просто хочу чтобы ты знал: я люблю тебя! И я так обо всем жалею! Если бы я могла повернуть время вспять, я бы сделала это, душу бы продала, но…
— Люб, хватит, — я подошел к ней, и обхватил за худенькие плечи. — Я понимаю тебя, не посыпай голову пеплом, мне это не нужно. Постарайся собраться, время на «поплакать» будет, но позже. Сейчас ты должна быть собранной и сильной. Хорошо?
— Значит, в СИЗО?
Я хотел бы пообещать ей, что никакого СИЗО, но… не могу. Ненавижу врать. И как будет — черт его знает.
— Я сделаю всё возможное, чтобы тебя вытащить. Посидишь здесь тихонько? Чаю еще налить, кофе, газировки? Вот еще нашел конфеты, — обошел стол, вытащил коробку, и пододвинул её к Любе. — Я выйду, скоро вернусь, дверь я закрою. И, Люб, без глупостей.
— Каких глупостей?
— Любых. Сиди тихо, пей, ешь, можешь второй стул поставить и прилечь. Не шуми, внимание не привлекай к себе.
— Я поняла.
— Отлично.
Выйдя из кабинета я запер дверь, и отдал нужные мелкие поручения — разузнать всё про бывшего Любы, про гребаный аукцион, про сам чат, кто в нем состоит, про друзей Любиного брата и про самого Уварова. Про Уварова я написал и своим знакомым, в том числе и брату.
И пошел к полкану. Но меня перехватила дергающаяся как кукла на шарнирах женщина:
— Вы! В-вы мне нужны! Это же вы ведете дело об убийстве моего мужа? Да-да, точно, вы! А эта тварь где? Она еще здесь? — взвизгнула, как я понимаю, жена олигарха.
Рядом с ней трется типчик в костюме. Охранник или адвокат? Выражение лица у него нечитаемое. Дамочка дергается, выкрикивает оскорбления пополам с просьбами и требованиями, тянет меня за рукав, а я сканирую её: ухоженная. Но не типичная жена олигарха. Ни силиконовых бидонов, ни бронзового загара, ни выраженной блондинистости, ни даже броской красоты.
