Эмерит (СИ) - "Titus"

Тем временем щит Давида начал мерцать, вверх протянулось светящееся воздушное марево, словно штора поднялась от пола до потолка. Внутри огороженного потоками Силы шестиугольника заклубился сиреневый туман, окутывая и пробуя на вкус куклу. Марта ускорилась и, постанывая, начала энергичнее насаживаться на мой член. Не останавливаясь, она распорола ножом мой пиджак и рубашку от живота до горла и оголила мое тело. Отложив нож, она вонзила свои острые когти в мою грудь и, расцарапывая кожу до мяса, провела кровавые дорожки к моему лобку.

— Тебье нравится? Это так возбуждает! Насилие, секс и смерть, они так похожи, — она повернула мою голову в другую сторону. — Смотри, следующая!

Я увидел обездвиженную Кристину, к которой подошла Беата. Ведьма села около Крис на колени и повернула ее голову в мою сторону. Опять вижу в глазах моей женщины ужас и страх, а я ничем не могу помочь. Я попытался разбудить свой источник. Ну же, миленький, проснись! Архимаг я, или просто погулять вышел? Надо разобраться с этими ведьмами!

Тем временем, эта извращенка Марта, возбудившись от происходящего, стала скакать на моем бойце, подходя к первому оргазму. Она громко застонала, запрокинула голову и начала насаживаться до самого упора, вбивая в себя мой стоящий колом член. Я почувствовал, как она кончает, как живительный поток Силы хлынул из ее источника и омыл мой источник, освобождая его от пут. Беата, прочитав заклинание, стала заносить свой страшный нож над Кристиной, а я почувствовал, что могу. Я успел со всей своей накопленной ненавистью пролетариата выпалить Беате: «Умри!», и серая лента плененного духа молнией ударила из моей груди в голову ведьмы. Та заверещала и, выронив нож, вцепилась себе в глаза. Из-под скрюченных судорогой пальцев брызнула кровь, и она упала около Кристины, корчась от непереносимой боли. Минус один. Звезда Давида, тем временем, приняла смерть ведьмы, сиреневый туман почернел и закрутился в воронку вокруг куклы с лицом младшей Романовой.

Я же почувствовал, что мое тело опять принадлежит мне. Схватил Марту за руки, которая, казалось, в пылу страсти даже не заметила, что произошло. Я решил сжечь ведьму, как в прошлый раз сжег Магду. Огонь! Я хочу, чтобы ты почувствовала всю ярость огня! Внутри меня проснулся вулкан, который начал извергаться в ведьму. Но, к моему удивлению, ведьма захохотала, почувствовав внутри себя исходящий из моего нефритового жезла жар. Ее тело покраснело и засветилось изнутри.

— Я-а-а-а! Гут! Как карашо! Я — магистр огня! Твой источник поможет мне поднять уровень, мальчик! — она вырвала свои руки из моих слабеющих пальцев и схватила нож. Я же с ужасом понял, что мой источник слишком быстро опорожняется и Сила меня покидает. Огонь из моего жезла закончил извергаться, и из меня потекла чистая энергия, впитываясь в источник ведьмы, словно вода в песок.

Накрыла паника. Если сейчас не придумаю, как справиться с ведьмой, то она закончит ритуал, выпьет сначала меня, а потом расправится с Кристиной и моим нерожденным ребенком! Я посмотрел на лежащую Кристину, мой взгляд зацепился за желтый перстень, подаренный накануне. Идея! Надо, чтобы защитный артефакт сработал. Щелкнул пальцами и отправил в сторону Кристины фаербол. Я постарался в него вложить всю оставшуюся Силу, чтобы рвануло, как следует. Если моя задумка не сработает, то нам обоим крышка минутой раньше или позже. Раскаленный добела шар плазмы полетел в подругу, и перстень не подвел: с грохотом вздыбилась мраморная плитка в холле, образовав огромный щит, в который ударил мой фаербол. Раздался взрыв, и каменной шрапнелью ведьму снесло с меня, как пушинку. Мой перстень-оберег, подаренный приемный отцом, только частично меня защитил и отключился от перегрузки. Я приподнял звенящую от контузии голову. Шестилучевую звезду разорвало буйством стихий, каменный щит осыпался крошкой на пол, Кристина ворочалась, приходя в себя. Перед глазами стояла какая-то хмарь, дым с поднявшейся пылью вытягивался в вынесенные взрывом окна, где-то вдалеке верещали сигналки машин. Я медленно встал. Правый бок, посеченный осколками камней, саднило. Натянул штаны, превратившиеся в лохмотья, запахнулся в рваную рубашку. Силы начали ко мне возвращаться. Ох, как я зол! Глаза застило красным. Я шагнул к еще живой ведьме, слабо шевелившейся в разодранном плаще и луже крови. На моих глазах кровь у нее стала останавливаться, рана на скуле, в которой белела кость, стала затягиваться — слишком много она приняла Силы, чтобы так просто умереть. Ах ты, тварь! Нет, врешь, ты у меня все равно сдохнешь! Подошел к ведьме, взяв ее за волосы, приподнял. Она еще пыталась что-то прошепелявить своим окровавленным ртом с выбитыми зубами, когда я со всей злости рубанул ее ребром ладони по шее. Светящаяся красным рука мелькнула, как раскаленный топор, и отделенное от головы тело, фонтанируя кровью, упало на пол. Адреналин от схватки стал спадать. В боку резко закололо, накатила тошнота и слабость. Я снял с ведьмы свое кольцо-артефакт и пошаркал к пришедшей в себя Кристине. Она безумными глазами посмотрела на мою страшную ношу (я посмотрел на свою левую руку и разжал пальцы, голова ведьмы шмякнулась на пол) и расплакалась. Крис, что-то херово мне, подлечи, сколько сможешь. Да-да, конечно, сейчас. Она вытерла слезы и начала водить над моим пострадавшим боком засветившимися зеленым руками. Все, больше не могу, источник пуст. И опять заплакала, уткнувшись мне в плечо. Дашу жалко. Ну, тихо, тихо, моя девочка. Я гладил ее окровавленной рукой, успокаивая. Тебе надо ехать, бери мою машину, езжай к Петру Алексеевичу в деревню. Потихоньку доедешь, пересидишь там. А я приберусь тут маленько.

Вручил ей шкатулку с артефактами, которые хотела у меня изъять Марта, и подтолкнул к выходу, объяснив, где машина. Ушла. А на меня опять накатила слабость. То ли слишком много потерял Силы, то ли приложило меня сильнее, чем я думал, но мне конкретно так поплохело. Присяду-ка я здесь около стеночки, только сначала надо доделать пару дел. Подошел к лежавшей в скрюченной позе Беате, схватил ее за волосы и подтащил к телу Марты. Объемный фаербол, и их тела горят в очищающем огне. Кто знает, зачем раньше колдуний сжигали? Лучше поступлю также, а то в этом мире не знаешь, чего ждать от мертвых ведьм. Подошел к Даше, закрыл ее глаза, до сих пор смотревшие на меня с укором. Прости меня, девочка. Не уберег. Не хочу, чтобы в тебе копались патологоанатомы. Покойся с миром. Отошел на шаг и тоже поджег ее тело. Ну, вот и прибрался. Оглядел разгромленный салон. Да-а-а, не скоро он откроется снова. Взгляд упал на оторванную голову ведьмы. Наклонился, поднял за волосы. Забальзамировать, что ли, или кубок из нее сделать? Да не, бред! Всякие мысли дурацкие в голову лезут. Видать, точно контузило. На улице раздался визг покрышек. Стоять! Не двигаться! Руки вверх!

Разворачиваюсь, поднимаю руки. О, кавалерия прибыла. Парни, тут такое дело… Получаю удар под дых и складываюсь. Из рук выпадает голова Марты и, весело подпрыгивая, катится по полу в ноги полицейского. Меня сноровисто скручивают, одевают браслеты и волокут на выход. Я только успеваю бросить прощальный взгляд на погребальный костер Даши, как мне прилетает удар в голову. Темнеет в глазах, и я теряю сознание.

Глава 37. Дознание.

— С одного гектара конопли можно произвести больше бумаги, чем с трех-четырех гектаров леса. При этом конопляная бумага не требует отбеливания, не желтеет, она прочнее и долговечнее бумаги из древесины.

— У меня друг то же самое говорил, все равно посадили.

Очнулся от ведра холодной воды, которое на меня вылили добрые люди. Поднял тяжелую голову и окинул мутным взглядом помещение, в котором я оказался. Больше всего это было похоже на тюремную камеру или комнату для допросов: окон нет, характерная веселенькая расцветка серых тонов, тусклое освещение голых лампочек и привинченные к полу железные стол со стулом, к которым я был пристегнут магическими кандалами на длинной цепи. Почему магическими? Так я не чувствовал свой источник от слова совсем. Я был в той же пострадавшей в битве с ведьмами окровавленной одежде, только теперь еще и мокрой. Около меня стоял мордоворот с засученными рукавами и ведром, а напротив меня сидел какой-то хлыщ с острым лицом и пронзительным взглядом блеклых глаз. На крыса чем-то похож.