Майя Бэнкс - Вожделение
Чарльз нажал кнопку. Другой снимок запечатлел ее разложенной на кофейном столике и связанной, с закрытыми глазами. Над ней стоял Чарльз, положивший руку ей на голову. Другой рукой он пытался запихнуть ей в рот свой прибор. Значит, снимал кто-то другой? Какая сволочь посмела это сделать?!
Миа собралась с силами, чтобы ее не вывернуло прямо на тротуар.
— Ну ты и сволочь! — прошипела она.
Можно было не спрашивать, где он взял эти снимки. Хуже всего было то, что их уже наверняка кто-то видел.
— А теперь, Миа, поговорим о нашей сделке, — сказал Чарльз и крепче стиснул ей руку, чувствуя, что она готова вырваться. — Либо ты снабдишь меня информацией, либо я пущу гулять по миру эти картинки. Представляешь, как отреагирует твой братец, увидев в Интернете успехи своей сестренки? Ты прославишься, но не так, как хотела бы.
Холод пробрал ее до костей, и тело превратилось в ледышку. Миа оцепенело смотрела на Чарльза и понимала: он это сделает. Об этом говорили отчаяние и решимость в его глазах.
— Сукин ты сын! — прохрипела она. — Ты угрожаешь мне снимками, на которых сам меня насилуешь?
— Обдумай это, — отозвался он мрачно. — Жду твоего звонка не позднее пятницы. Иначе я постараюсь, чтобы эти картинки увидел весь мир.
Чарльз выпустил ее руку и зашагал прочь, быстро смешавшись с толпой прохожих под куполами зонтов. Все спешили поскорее убраться с улицы.
А Миа продолжала стоять, шокированная увиденным. Дождь хлестал ее по лицу, но она уже ничего не чувствовала и думала только о жуткой ситуации, в которой вдруг оказалась.
Если она предаст Гейба, то потеряет его навсегда. Гейб без сожаления вышвырнет ее из своей жизни. Если нет — Чарльз выполнит угрозу. Снимки вырвутся в мир. Их увидит Джейс и еще многие. Все. Это не только погубит дружбу Джейса и Гейба, но и, скорее всего, положит конец их деловым отношениям. Репутация Гейба вновь окажется под ударом. Его обвинят в жестоком обращении с женщиной. Однажды он выпутался, но как ему быть теперь? Люди скажут, что дыма без огня не бывает.
Миа прижала к груди намокшие пакеты и побрела к входной двери. От паники она сделалась неуклюжей. Сердце колотилось так быстро, что мешало думать.
Она с нарастающим ужасом вошла в лифт. Что же ей делать?
Да, она имела доступ к тем сведениям. Передать их Чарльзу было легко, однако этим ее беды не кончатся. Даже если Чарльз предложит свои услуги по демпинговой цене, Гейб не захочет иметь с ним дело. В итоге Чарльз все равно придет в бешенство и почти наверняка отомстит Гейбу, опубликовав эти гнусные снимки.
И все-таки как ей быть?
Когда Миа вернулась в кабинет, Гейб уже не говорил по телефону. Едва увидев ее, он вскочил на ноги и бросился к ней. Лицо у него было встревоженным.
— Миа, где тебя носило? Ты вся промокла! Почему не взяла зонт?
Он выругался при виде мокрого свитера, взял пакеты и отложил не глядя.
— С тобой все в порядке? На тебе лица нет, как будто увидела привидение.
— П-просто з-замерзла, — стуча зубами и запинаясь, ответила Миа. — Не подумала о дожде. Ничего страшного. Успокойся, Гейб.
— Да ты же продрогла, — пробормотал он. — Сейчас отвезу тебя домой, переоденешься в сухое. Так и заболеть недолго.
Миа замотала головой и попятилась столь решительно, что Гейб пришел в недоумение.
— У тебя важная встреча, — сказала она. — Вовсе незачем ехать со мной.
— Да плевать мне на встречу, — не выдержал Гейб. — Ты важнее.
Она стояла на своем:
— Пусть отвезет шофер. Я приму горячий душ и переоденусь, честное слово. Смогу вернуться через полтора часа.
Теперь уже Гейб замотал головой:
— Нет. Возвращаться не нужно. Отправляйся домой и грейся. Жди меня. Я вернусь сразу, как закончится встреча.
Миа кивнула. Холод не только не покидал ее — он проникал еще глубже. Оказавшись после промозглой улицы в тепле кабинета, она начала дрожать. Надо скорее успокоиться, иначе Гейб заподозрит неладное.
Она заставила себя улыбнуться и указала на пакеты:
— Еда не пострадала. Гейб, тебе обязательно нужно поесть, ты весь день голодный.
Гейб погладил ее по мокрой щеке и поцеловал в холодные губы:
— Обо мне не беспокойся. Пакеты отвезешь домой, грейся и отдыхай. Я скоро приеду.
У Миа защемило сердце. Слова были добрыми, участливыми, но они не могли избавить от ужаса перед грядущим выбором. Ей нужно было подумать.
У нее заболела голова. Тупая ноющая боль в висках в сочетании с ознобом подкашивала Миа медленно, но верно.
Гейб накинул Миа на плечи свой пиджак и стал растирать ей озябшие ладони.
— Давай иди, — сказал он мрачно. — Я провожу тебя до машины. Если что-нибудь понадобится, обязательно позвони. Договорились?
Ее улыбка была слабой и натянутой.
— Со мной все будет хорошо.
Ей было ненавистно ему лгать.
Глава тридцать четвертая
В прихожей было темно, и Гейб нахмурился. Может, Миа неправильно поняла и поехала к себе?
По возвращении из Парижа они все ночи проводили вместе, не считая той, когда Джейс снова пригласил сестру на обед и после отвез домой. Всего одна ночь без Миа повергла Гейба в подавленное состояние, и он пришел на работу мрачнее тучи.
Он вошел в гостиную и облегченно вздохнул, увидев Миа, крепко спавшую на диване. Газовый камин был включен. Миа лежала, укутавшись в несколько одеял.
Гейб снова нахмурился. Может, она подцепила грипп? Он стал вспоминать прошедший день. Все было прекрасно, пока Миа не отправилась за этим чертовым ланчем. Веселая, довольная, бодрая. Прекрасная, как всегда. Гейб с ужасом думал, что больше не в силах обойтись в офисе без Миа. Она стала неотъемлемой частью рабочего дня. Люди начинают утро с кофе, а Гейб нуждался только в ней.
Он склонился над Миа в поисках лихорадки и увидел покрасневшие, припухшие веки. Это не грипп. Как будто она… плакала. Что за черт?
Что могло случиться? Что она скрывала? Гейбу хотелось немедленно разбудить Миа и потребовать ответа, но он не решился нарушить ее сон. Она выглядела усталой, под глазами залегли круги. Ночью так не было. Может, он был груб и требовал слишком много? Не в этом ли причина ее недуга?
Ужас сковал его изнутри. Вдруг она устала от него? Он даже не обещал ей «сбавить обороты». Когда люди привыкают друг к другу, они отдаляются и чувства притупляются. С Миа все было наоборот. С каждым днем Гейб нуждался в ней все больше. Время лишь обостряло эту потребность. Он был идиотом, когда решил, что чужие руки докажут его эмоциональную независимость и он не взовьется.
Он все еще хотел молить о прощении всякий раз, когда вспоминал тот постыдный парижский вечер. Миа уже простила его, но чувство стыда не отступало, и Гейб был готов валяться у нее в ногах.
