Джеймс Бертрам - История розги
Как-то утром она приказала позвать шута к себе; когда последний вошел в комнату, дверь за ним была заперта на ключ, причем его окружила целая банда женщин, вооруженных прутьями, много обещавшими уже при одном поверхностном взгляде на них. «Ну-с, каналья! Сейчас тебя будут наказывать! Я научу тебя, как шутить с такими дамами, которые по своему общественному положению стоят неизмеримо выше твоей жены!» — сказала герцогиня. Шут упал на колени, сожалел о своем поступке, слезно просил прощения и умолял до наказания выслушать еще одну просьбу. Получив разрешение и не вставая с колен, придворный шут сказал: «Высокоуважаемая госпожа, и вы, почтенные дамы! Имею честь попросить только об одном: пусть первый удар нанесет мне та из вас, которая когда-либо и каким бы то ни было образом совершила поступок против чести». Само собой разумеется, что герцогиня не пожелала начать лично экзекуцию и приказала сделать это кому-либо из пожилых дам, но эти последние решительно отказались выполнить приказание. Молодые девушки, невзирая на строгий этикет, расхохотались, прутья полетели в угол, и Гонелла был спасен.
Точно такой же хитростью избавился от опасности французский поэт Клопинель: за сочиненные им сатирические и неприличные стихи, посвященные прекрасному полу, фрейлины двора Карла Красивого порешили наказать невоздержанного на злые шутки поэта розгами, но находчивость спасла его так же, как и Гонеллу.
У Брантома описан случай, в котором некоторая принцесса фигурирует в качестве судьи над иезуитом, достойно ею наказанным. Дело в том, что Филипп II Испанский вздумал вступить во второй брак со своей племянницей, дочерью Максимилиана II и вдовой Карла IX, короля французского. Принцесса отвергла предложение короля Филиппа II, после чего последний вместе со своей сестрою, матерью принцессы, обратился за содействием к одному из отцов иезуитов, славившемуся своей ученостью, образованностью и эрудицией. Но иезуит этот тщетно пустил в ход всю силу своего красноречия: принцесса оставалась непреклонной. Когда повторные попытки иезуита слишком надоели принцессе, и когда тот, несмотря на предостережения ее высочества, продолжал убеждать ее согласиться на предложение Филиппа, — принцесса приказала высечь его плетью, и высечь притом самым жестоким образом.
В одном издававшемся в Германии иллюстрированном журнале был напечатан рассказ, главным действующим лицом которого является некая парижанка. Эксцентричная особа эта держала при себе монашенку, исполнявшую роль не только духовника, но и палача, ибо два раза в неделю аккуратнейшим манером наказывала розгами свою госпожу, разумеется, с полного согласия последней. Дама принадлежала к высшей парижской аристократии, и потому разоблачения о подобной жизни ее произвели огромное впечатление во всех слоях населения Парижа и далеко за пределами его. Кто мог бы подумать, что наутро по возвращении со светского бала, красавица босиком и в одной сорочке пробиралась по длинному, вымощенному кирпичом коридору в домашнюю часовенку свою, где поджидали уже вооруженные пучками розог святые сестры… Раздавалось приказание улечься на холодных ступенях алтаря, и начиналась далеко не бутафорская экзекуция… Обратный путь в свои роскошные хоромы парижанка, по приказанию монахинь, должна была проделать ползком на коленях.
В заключение настоящей главы приводим описание одного французского «Клуба розог», почерпнутое нами из старого французского романа. Клуб этот был основан незадолго до владычества террора, причем дамы, состоявшие членами этого веселого кружка, с очаровательной элегантностью угощали друг друга ударами розог. Экзекуции предшествовал обыкновенно допрос особым комитетом, и если последний находил свою сестру виновной в каком-либо проступке, то приговор немедленно приводился в исполнение: подсудимую раздевали и наказывали определенным количеством ударов березовыми прутьями.
Если отнестись к упомянутому выше роману, и в частности к упоминанию о столь оригинальном клубе с доверием, то состоявшие членами клуба дамы самого высшего общества без всяких церемоний наказывались розгами от рук своих товарок по убеждению. Аристократки эти изображаются в романе учредителями новых веяний, они, по словам автора, задавали в обществе тон, изобретали моды, некоторые из которых имели большое сходство с костюмом нашей прародительницы Евы…
Глава XХXIV
Розга в Германии и Голландии
Рассмотрев телесные наказания во Франции, мы переходим к прочим государствам континента: Голландии, Германии, Австрии и Польше, в каждом из которых телесные наказания носили свой собственный отпечаток, имели свои особенности и обычаи.
Как в Германии, так и в Австрии, Голландии и Польше существовали позорные плацы или площади, воздвигались позорные столбы, процветали тюрьмы и другие исправительного характера учреждения. Не менее часто прибегали к розге в этих государствах и в домашней обстановке, причем плетка не была в загоне также и среди представителей педагогического и юридического мира.
В различных городах Германии позорный столб водружался на рыночных и базарных площадях; преступников обыкновенно раздевали, причем экзекуцию производил специально для этой цели содержавшийся палач. Орудием наказания служили березовые розги, число ударов доходило иногда до семидесяти. Среди зрителей преобладали представительницы прекрасного пола всех возрастов, которые взирали на процедуру наказания с нескрываемым удовольствием. Розга в домашнем применении была так хорошо известна им, что они не ощущали ни малейших укоров совести, когда наблюдали за взмахами ее в публичном месте.
В Австрии, Голландии и Германии родители нисколько не церемонились даже с вполне взрослыми детьми своими и частенько наказывали их розгами дома либо отправляли на известный срок в специальные исправительные заведения. Особенно могучим средством считалась розга от влюбчивости в период полового созревания и, разумеется, чаще всего тогда, когда «предмет» любви так или иначе приходился родителям не по нраву.
Сын одного из именитых купцов столицы Голландии, Амстердама, безумно влюбился в дочь бургомистра. По целым неделям он буквально не прикасался к пище, не пил, не спал и временами походил на человека, лучшим местом пребывания которого может явиться сумасшедший дом. Озабоченный состоянием сына, отец юноши приглашал знаменитейших врачей города, но все предписания последних никакого влияния на здоровье молодого человека не оказывали. В один неблагоприятный для юноши день отец его нашел случайно письмо, адресованное сыном даме своего сердца. Все стало купцу ясно, диагноз немедленно определился, а вместе с ним изменился и способ лечения больного. Врачей в дом более не приглашали… Юношу отправили в исправительное заведение, где несколько добрых порций березовой каши совершенно избавили молодого больного от не менее «молодой мечты любви».
