Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина

С каждой четвертью часа мой запал постепенно угасал. Умом понимала, что провернуть задуманное под носом у Павла Олеговича практически нереально и до последнего надеялась, что мы встретимся где-нибудь в городе. Но время шло, а от Лёшки никаких телодвижений. Меня распирало от эмоций, мне столько всего хотелось рассказать, стольким поделиться, а он ни мур-мур.

Поднявшись с кровати, заходила по комнате, словно тигр в клетке, потом подошла к окну, да так и обмерла, не увидев чёрного Митцубиси. Нет, ну это нормально? Мог бы и написать, что не получается. Я бы поняла, не дурочка. Обидно, готовилась, как на первое свидание, которого у меня, кстати, отродясь не было и тут такое… Пипец. И это ещё, мягко говоря.

В сердцах сняла одежду, зашвырнула её в дальний угол и, оставшись в одном белье, прошла в ванную смывать косметику. Хватит с меня на сегодня качель.

Не успела выдавить на ладонь специальную пенку для демакияжа, как неожиданно потух свет.

— Зашибись, — принялась остервенело тереть лицо, оказавшись в кромешной тьме. Никогда не страдала клаустрофобией и боязнью темноты, но тут что-то накрыло. А ещё, как назло, жидкость попала в глаза и начала дико жечь, грозясь оставить меня без органов зрения. Супер. Ничего так, деликатное и бережное очищение.

Приоткрыв на ощупь дверь, впустила в ванную немного лунного света и принялась промывать глаза, не обратив внимания на всколыхнувшийся за спиной воздух.

Промокнув лицо полотенцем, вернулась в спальню и едва не умерла от разрыва сердца, выцепив в тусклом освещении мужской силуэт.

— Ой, мама! — вскрикнула, испугавшись, и в тот же момент оказалась прижатой к сильному телу.

— Тсс, не ори, — закрыли мой рот широкой ладонью, лишая не только возможности говорить, но и дышать. — Заждалась?

— Ммм, — запручалась, сбрасывая с лица шершавую ладонь. — Лёша!!! Ты… — меня ещё трясло от страха, но дикая волна радости уже побежала по венам, заставляя забыть о недавней обиде. Пришел же — всё остальное мелочи. — Ты как сюда попал?

— Как и положено, через дверь, — улыбнулся, оттесняя меня к стене. Я зачаровано смотрела на его гибкую поступь, не веря, что он вот так просто вошел ко мне в комнату.

— А как же… — начала и осеклась. — Так это твоих рук дело?!

— Угу, — протянул довольно, вжав меня в стену. Сильные руки обхватили талию и в мгновения ока оторвали меня от пола.

— Я думала уже всё, отбой, — обняла руками крепкую шею, ловко обвив мужские бедра ногами. Сердце стучало, как бешеное, в ушах стоял шум, а между ног разлилось приятное тепло.

— Пришлось повозиться со станцией. Во всем посёлке нет электричества. Ты даже не представляешь, какой вокруг кипишь, — его голос звучал глухо и как-то вибрирующе, вызывая по телу неконтролируемую дрожь. А когда горячие ладони накрыли мои ягодицы и ощутимо сжали, я едва сдержалась, чтобы не застонать на весь дом. — Не злись, — попросил, оглаживая кожу подушечками пальцев.

— Не буду, — прошептала севшим голосом и слегка наклонившись, уткнулась губами в горячую шею, целуя тонкий шрам. Не знаю, мне постоянно хотелось прикасаться к нему губами, словно в нем сосредоточена необходимая мне жизненная сила. — Лёш, я так соскучилась по тебе. Я уже не выдерживаю.

Он вздохнул. Глубоко, тяжело. Я жалась к нему, исследуя руками широкие плечи, спину, мускулистый торс. Ещё немного, и потеку в прямом смысле слова.

Он обхватил руками мой затылок, запустил пальцы в волосы, заставляя посмотреть на него в упор. Сейчас, при свете луны, его глаза казалась чёрными, бездонными, но с яркими всполохами желания на самом дне.

— Я тоже соскучился, Ладусь, — выдохнул хрипло. — Чувствуешь? — потерся каменным пахом о мои бесстыдно-мокрые трусики, и не успела я расплыться в улыбке, радуясь столь откровенному признанию, как очутилась под натиском жадным губ.

Боже, как же он целовал меня… Голова шла кругом. Я сначала замерла, а потом и сама сорвалась, понеслась на бешеной скорости вниз, сметая всё на своем пути. Его губы с легким привкусом терпкого табака и горького кофе, а язык… слаще его я не пробовала ничего в жизни. Едва успевала хватать ртом воздух, старательно отвечая на скользящие, влажные и такие умелые движения. Я и не знала, что можно так целоваться. Неловкость, которую испытала в гостинице, куда-то запропастилась. На её место пришла дерзкая уверенность, мягкая игривость и чувственная податливость.

Нет в поцелуе ничего сложного, ничего страшного. Тебе лишь нужно отдаться более опытному партнеру, довериться ему, и открывшись, дарить себя на полную, млея под властной сокрушительной силой.

Его руки скользили вдоль моей спины, сжимали талию, мяли ягодицы. Порой мы забывались и начинали тереться друг о друга, имитируя половой акт, с жадностью хватая ртом воздух, чтобы снова слиться в затяжном поцелуе.

Как же от него пахло. Я с ума сходила от этого запаха: древесно-терпкого, дымчатого, опасного. Для меня это был самый лучший запах в мире. Запах любимого мужчины. Вбирала его в себя, забывалась в нем, словно в дурмане и тихо постанывала, желая большего.

Я кусала его губы, вбирала в себя бойкий язык, позволяла посасывать свой и ощущала жар мощного тела, силу удерживающих меня рук, общее сердцебиение, тянущую боль внизу живота, а ещё… обильную влагу между ног. Это единственное, из-за чего действительно комплексовала в данную минуту.

— Лёш, я… — смотрела в горящие желанием омуты, а у самой перед глазами от перевозбуждения порхали яркие бабочки, — испачкаю тебя, — всё же смутилась, поймав на себе ласковый взгляд. Он тоже тяжело дышал, опаляя мою щеку горячим дыханием и мысль о том, что это я довела его до такого состояния, пьянила похлеще шампанского.

— Чем?.. — не понял. — Вот этим? — просунул руку между нашими телами, и осторожно сместив трусики, прошелся по безнадежно мокрым складочкам.

Я тихо вскрикнула, чувствуя, как один из пальцев оказался внутри меня. Захлебнулась, впившись в его плечи ноготками и прикусив сжатый кулак, протяжно застонала, практически теряя сознание от столь интимного момента.

— Ладка-а-а… — выдохнул с придыханием. И сколько откровенного желания было в его голосе, что у меня поплыло перед глазами. И так толком ничего не видела, а тут и вовсе потухло. — Нормально это. Хочешь ты меня. Я и тебя хочу. Так сильно, будто не трахался годами, — выдохнул в губы, выписывая вокруг чувствительной точки замысловатые узоры. Если он не прекратит сейчас же, я просто взорвусь нахрен и тогда точно его испачкаю.

Я не знала, как лучше, что бы он прекратил, или продолжил. Грудь болезненно ныла, мечтая поскорее оказаться в мужских руках. Соски неприятно терлись о ткань бюстгальтера и у меня, было, пронеслась шальная мысль снять его к чертовой матери. Хотелось, чтобы он никогда не размыкал объятий и не выпускал меня из рук.

За дверью послышался стук каблуков и недовольный голос сестры, вычитывающей кого-то по телефону.

— …Меня не волнует, кто отвечает за генератор: Вася, Петя, Гена — похер. Если через десять не появится электричество, я тебя уволю… Ты меня понял?..

Черт! Совсем мозги отшибло. Меня шарахнуло от Гончарова. Испугавшись, расцепила ноги, собираясь отстраниться, но он не позволил: перехватил бедра и сильно сжал, удерживая в прежнем положении.

— Не бойся, — прошел к кровати и сел на самый край, закинув мои ноги себе за спину. — Никто к нам не войдет, я закрылся изнутри.

Надо же, а я даже и не заметила. Разве можно так терять голову?

Гончаров чуть подался вперед, согнув в локте руку, и посмотрел на часы.

— У нас максимум пятнадцать минут. Рассказывай, давай, как прошла встреча с Турским?

Его сердце тоже гулко билось в груди. Не одна я была на пределе. Эта мысль льстила, будоражила, а ещё заставляла чувствовать себя особенной. Я заключила его лицо в ладони и ласково поцеловала в губы. Мимолетно, едва касаясь. Так нравилась их мягкость, не смотря на жёсткие контуры.

— Я не хочу тратить на него время. Давай завтра поговорим.