Мой сводный соблазн
Она садится в машину и пристально смотрит на меня. Играем в гляделки. Жду, что она выдаст по поводу моего вида.
Улыбаюсь. Ну а что? Я мужик, драться в нас заложено природой.
Ничего не сказав, выходит из машины, набирает в руку снега и снова садится. Удивлённо смотрю на нее, а она, скомковав его, кладет в платочек и, закрыв, подносит к моему глазу. Аккуратно прикладывает и только тогда спрашивает:
- В зеркало себя видел, красавчик?
Улыбаюсь. Серьезно?
- Правда считаешь, меня красавчиком?
Она закатывает глаза. Тащусь, не могу.
- Акцент в предложении был на слово зеркало. Если бы увидел себя, не задавал бы мне таких вопросов.
- Нет привычки любоваться собой. Глаз видит и ладно.
- Что произошло?
Отпускает свою руку с охлаждающим компрессом. Завожу машину и выруливаю на дорогу.
- Культурно поговорили с футболистом Иры. Там совсем темнота. Он от ревности дальше своего носа ничего не видит. Даже объясниться ей не дал.
- Это называется любовь, Максим, – внимательно смотрит на меня, пока мы стоим на светофоре, затем отмахивается проговорив, – хотя, что я тебе рассказываю.
- Видел я эту любовь, когда мать сбежала с другим, - зло цежу я. - Видел, как отец страдал, чуть не спился. Вот она твоя любовь, что с людьми делает!
- Ты всех стрижёшь под одну гребёнку. Так нельзя! Ты думаешь в мире вообще нет любви? А то, что у наших родителей это что не любовь?
- Я не знаю, что у них…- честно признаюсь я. То, что у них не поддается никакому объяснению. И если это любовь, как мог отец решиться на такое снова…
Дальше едем в гробовой тишине.
Въезжаю и паркуюсь во дворе дома.
Милана всем корпусом поворачивается ко мне.
- Если у них это не любовь, тогда я не знаю, что такое любовь! – с пылом чеканит она, открывает дверь и, громко хлопнув, уходит домой.
А я тем более не знаю…
Мне вообще это слово неведомо.
Тоже захожу домой.
В кухонной зоне суетится тетя Таня. Подхожу к ней, чтобы получить свою порцию ласки. Целует в щеку, потрепав по волосам.
Улыбаюсь уголком губ ее поступку. Я вырос, но для нее так и остался мальчишкой. Пытаюсь что-нибудь стырить до ужина, но она строго спрашивает:
- Руки мыл?
Твою ж…
- Сплошной матриархат, чтоб вас… - бурчу, сворачивая в ванную комнату.
Миланка, переодевшись, спускается вниз. И на кой черт спрашивается? Смотрю на нее претензионно. Останавливается на последней ступеньке и удивлённо смотрит на меня в немом вопросе.
- Ты ничего не забыла? – Она задумывается над моим вопросом, а я продолжаю, - вещи собрала? После ужина мы уезжаем.
Она, открыв рот, шокировано смотрит на меня и тихо шепчет, подойдя ближе:
- Что, прям сегодня? Может…ну…
Перебиваю ее, бескомпромиссно чеканя:
- Нет! Не может! Мы уезжаем сегодня. ВМЕСТЕ!
Она закусывает свою аппетитную нижнюю губу, раздумывая, а я чувствую, как у меня в штанах становится тесно.
Мля!
Я скоро свихнусь от этих губ, чтоб ее! Ещё и жить теперь будем вместе. Я точно не выдержу.
- НЕ ДЕЛАЙ ТАК!
- Как?
Она реально не понимает, что со мной делает!
Поднимаю руку и вытягиваю ее губу из захвата зубов большим пальцем.
- Вот так!
- Почему?
Думаю, надо ей доходчиво объяснить и так, чтобы она точно поняла как и почему не надо этого делать.
Хватаю ее правую руку и прикладываю к выпирающей ширинке у себя в штанах.
- Вот поэтому!
Она в шоке приоткрывает свой ротик, заливаясь румянцем и пытаясь выдернуть руку. Это настолько мучительно приятно, чувствовать ее пальчики на своем стволе, даже через штаны, что я откидываю голову и тихо стону в кулак.
Шоколадка замирает, глядя на меня своими офигенными зелёными глазами и прижимается вплотную, когда слышит звуки голосов родителей, которые приближаются со второго этажа к лестнице.
- Макс, отпусти меня! Если они увидят меня и мою руку там, я тебя убью!
Улыбаюсь, лукаво глядя на нее. Мое настроение стремительно улучшается.
- Где там? – подначиваю я.
Хочу услышать что-то пошлое из ее уст!
Голоса приближаются, она все больше паникует, решается и чеканит:
- На твоём члене!
Да! Моя пошлая девочка! Ты сделала это! Просто тащусь с тебя!
Сгребаю ее волосы на затылке, приближая свои губы к ее уху, и с придыханием шепчу:
