Генри Миллер - Под крышами Парижа
Несколько минут мы оба, я и Сэм, раздумываем над тем, что он сказал. Вопросов много, а удовлетворительного ответа нет ни на один, так что мы пропускаем еще по стаканчику, и я жду продолжения. Черт, я мог бы многое добавить к его истории.
— Я позволил ей отсосать, — повторяет он. — Я ничего не делал, пока не почувствовал, что кончаю… пока не проснулся совсем. И только тогда понял, кто это делает на самом деле. Боже, какой ужас! Надеюсь, Альф, тебе никогда не придется пережить то, что испытал я.
Я тоже на это надеюсь. И, уж конечно, очень постараюсь, чтобы со мной такого не случилось.
— И вот тогда, когда я ясно осознал, что происходит, я… не знаю, что на меня нашло. Наверное, я на несколько минут лишился рассудка. Посмотрел на нее, и она мне подмигнула… точь-в-точь как та проклятая хуесоска Таня. В общем, я сел и схватил ее за голову. Она опустилась на колени рядом с диваном и… Как только я ее ни называл… самыми грязными словами… — в этом месте Сэм обычно становится немного уклончивым и делает вид, что не помнит деталей, но ясно одно: дело было доведено до конца, как и положено такому делу, — … и тогда я увидел, что она глотает… высосала меня едва ли не досуха и глотает! — Помимо того, что он с ней сделал, Сэма гнетет и еще кое-что. — Откуда она это все знает? Где научилась? Конечно, один источник — Таня. Но другой? Должен же быть еще и мужчина. Или мужчины! Как по-твоему, со сколькими у нее могло… О черт, это ужасно — задавать себе такие вопросы, ломать голову над тем, как твоя собственная дочь… И каким же надо быть негодяем, чтобы совершать такое с маленькой девочкой! Я еще не встречал подобных мерзавцев… кроме себя самого.
Иногда, рассказывая свою историю, Сэм как-то странно на меня посматривает. Не знаю, подозревает что-то или нет. В голове у него вертится какой-то вопрос, но он никак не наберется смелости его задать.
— Я пробовал у нее узнать, когда… ну, когда все это происходило… Все спрашивал, с кем еще она этим занималась, со сколькими мужчинами… Не ответила.
Дышать становится легче, хотя до полного комфорта еще далеко. Если они снова окажутся в кровати, Снагглс проболтается… и что-то подсказывает, что на достигнутом эта парочка не остановится. Такое легко начать, да трудно кончить.
— Конечно, я мог бы ее связать и добиться ответа, — говорит Сэм. — Мой отец так бы и поступил, если бы узнал, что я… То есть… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Но мне почему-то даже страшно спрашивать. Иногда я вообще боюсь возвращаться в отель.
Остается только надеяться, что если что и случится, то случится быстро, и потом все закончится. Жить в постоянном нервном напряжении невозможно, и пить тоже невозможно. Когда я напиваюсь, в рот уже ничего не лезет… иногда проглатываю немного супу в офисе и делаю вид, будто занимаюсь работой… Если так пойдет дальше, я просто умру от истощения.
Заглядывает Билли… с Джиной в качестве подарка. Или, может, это я подарок для Джины… пока еще не совсем понятно. Или Билли старается подготовить Джину для восприятия известия о том, что случилось с Энн.
Уже вечер, а я только-только поднялся, провалявшись два дня в постели. Не болел — спал. Понял, что не могу больше выносить все это, и нашел предлог, чтобы избавиться от Сэма. Бросил его в борделе… заведение высший класс, так что он в надежных руках… Надеюсь, несколько дней его там продержат. Девушки все милые, хорошо знакомые… обещали позаботиться.
Как я уже сказал, Билли пришла с Джиной, и должен признаться, мало кого я встречал с такой радостью, как эту лесбиянку и ее подружку. Во-первых, чувствую, что для изгнания дурной крови из организма мне необходим хороший перепихон, а во-вторых, просто приятно видеть кого-то, кто не замешан в бодяге последних дней. И тут узнаю, что Энн и Билли, оказывается, уже успели сойтись… Черт… ладно, все равно я рад их видеть.
Как же давно мне никто ничего не готовил. Последней, если не ошибаюсь, была та китаянка. Узнав, что я только что поднялся и собираюсь идти перекусить, Билли и Джина принимаются за дело. Чтобы приняться за дело, надо послать кого-то в магазин. Покупками у них занимается Джина… она и уходит. Билли садится и рассказывает о своем приключении с Энн.
В детали она не вдается. Суть в том, что Энн вдруг поняла — она хочет поближе узнать таких женщин, как Билли. Билли принесла ей несколько своих набросков, потом они отправились погулять, и Энн, набравшись наглости, попросила Билли остаться на ночь. Они забрались в постель, и пошло-поехало. Теперь Энн знает все. Ну как, разве мне это не интересно?
Разумеется, интересно. Еще мне хотелось бы знать, хватило ли им одного раза или будет продолжение… планирует ли Билли завести новый роман? Насчет этого Билли пока сама не уверена. Похоже, здесь случай из разряда тех, когда один из любовничков уходит утром домой, а главный вопрос остается подвешенным в воздухе. Тем не менее кое-какие результаты уже есть — Джина, например, начинает ревновать.
Джина возвращается с продуктами, и они вдвоем на нас всех готовят. К счастью, у меня есть стол и кое-какая посуда… однажды мне пришлось жить в квартире, где я просто клал две доски на стулья. Стол — полезная вещь, под ним всегда можно кого-то пощупать. Пока едим, я играю с Джиной. Билли все видит, но не возражает. Потом и она присоединяется к нам и начинает лапать Джину. Так и сидим: Джина держится за мой член, юбка на ней задрана, а чем занимается Билли — одному Богу известно, но мы разговариваем… как трудно достать хорошую болонскую колбасу и все такое прочее. Идиотизм.
Не выдерживает Джина. Отказывается от второй чашки кофе. Трусики на ней так и горят… ей надо срочно от них избавиться. Сжимает мой член, встает из-за стола, встряхивает задницей, чтобы поправить юбку… идет к дивану и ложится, демонстрируя голые ляжки, пока мы решаем, как с ней быть.
— Ты же привела меня сюда, чтобы мы с ним трахнулись, — говорит она наконец. — Может, уйдешь, чтобы не мешать?
Уходить Билли не желает. Говорит, что она уже видела, как мы трахались.
— Ты всегда наблюдаешь, как я трахаюсь, — жалуется Джина. — Тебе просто нравится считать меня свиньей.
Она и есть свинья, отвечает Билли, причем грязная, похотливая свинья. Все это говорится самым приятным тоном. Слушать такое чистое удовольствие.
— Сосешь у всех подряд, без разбору, — продолжает Билли.
— Ты такая же, — парирует Джина. — Не забывай, что я видела, как ты отсасывала у Альфа.
— Я все же не такая неразборчивая, как ты. И никогда не приходила с перемазанным спермой бюстгальтером… у тебя даже с подбородка капало.
— Неправда, я бы заметила… а ты… ты глотала, скажешь нет?
