Патрисия дель Рока - Грех
Рита улыбнулась и нежно поцеловала мужчину, привлекая к себе.
Глава 3
Игрушка для аристократических оргий
– Завтра начнется новый учебный год, – пробормотал Антуан, когда она всунула ему в руки чашку горячего шоколада. Рита любила готовить его. И, по словам любимого, шоколад у нее получался просто фантастический. Впрочем, даже если б она ему подавала яд, он бы и его хвалил.
– Это я помню, – хмыкнула женщина, растягиваясь рядом с ним на кровати. В шелковом синем халате она выглядела обворожительно. Золотисто-рыжие волосы красивыми, пышными волнами струились вдоль нежного, правильного личика. Сейчас взгляд ее бирюзовых глаз не был злобным, жестоким и пронзительным, как на работе. Работу она на дом не брала. – И что ты хочешь, чтобы я сделала по этому поводу? Торт испекла? Заказывай – я сегодня добрая.
– Нет, просто… Понимаешь, этот год будет самым лучшим для моего колледжа! – тихо произнес мужчина, сверкая глазами. – Невероятно особенным! Потому что в этом году в нашу школу поступает сам ГАРРИ ДЖОНСОН! Сын известной кинозвезды Голливуда. Впрочем, его отец, Адам Джонсон, снимается и в Англии. Он миллиардер!
– О, какая великая честь, – она скептически приподняла бровь. – Не думала, что ты гонишься за Звездами, как приходится это делать мне. На самом деле все они очень противные. Даже более мерзкие, чем я, – женщина тихо рассмеялась. – Я, конечно, имею в виду свой рабочий образ.
Мужчина кивнул, серьезно уставившись на нее:
– Это очень большая честь! Теперь наш колледж станет еще известней. Хотя, конечно, переизбыток внимания не всегда идет на пользу. Помню, как нас однажды посетила принцесса Диана… Просто пресса попытается найти против нас компромат.
Ладно, это не проблема. В конце концов, у меня есть связи, – и он поцеловал ее в лоб.
– Хм, теперь-то я точно жажду его увидеть. Только… сам понимаешь… боюсь, мое начальство захочет статью. И статью скептическую, а возможно, даже злую, – Рита виновато глянула на него, прижавшись к его боку. – А язычок у меня остренький, – в доказательство она приоткрыла вишневый ротик и продемонстрировала язык.
– Если хочешь, приходи в колледж, – улыбнулся де Вилл, поглаживая ее по волосам и плечам.
– Ну да! – она хмыкнула. – Преподаватели будут просто счастливы меня видеть! Но я приду, – быстро добавила она. – И не надейся, что пропущу такое зрелище!
Рита Свои стояла в стороне в гордом одиночестве. На людях они с Антуаном решили разыгрывать поверхностные отношения. Точнее, это ОНА так решила, а он, повздыхав, согласился. Актовый зал, как обычно, казался ей мрачным и навевал тоску. Полная отстраненность от других, словно провели невидимую черту. Она – никто для них. Досадная помеха. Соринка в глазах.
Невольно ее взгляд отыскивал Джонсона. По привычке ее тянуло лицезреть знаменитость.
Наконец, она отыскала его взглядом.
Мальчик. Худой, темноволосый. Полное отсутствие прически на голове, словно он никогда даже не знал слова «расческа». Исхудавший, словно детдомовец. Опрятная, дорогая одежда. Единственное, что казалось необычным – громадные зеленые глаза. Как у дикой кошки. Злобной и неуправляемой.
«Неприятный мальчик!» – решила женщина, переводя взгляд на маленького де Ноблэ. Виктор скорчил хитренькую рожицу, высунул язык и незаметно для остальных продемонстрировал ей неприличный жест.
Она отвернулась… чтобы наткнуться на взгляд Гарри Джонсона. Громадные глазищи, смотрящие на нее с таким восторженным изумлением… Словно он увидел нечто прекрасное.
Женщина тяжело вздохнула. Почему-то от этого наивного, восторженного, такого детского взгляда на душе стало особенно тоскливо.
Она обернулась к Антуану, тот подбадривающе подмигнул ей. Женщина еле заметно улыбнулась, поправив костюм.
Ведь ей нужно написать очередную гадость про школу, и про… Антуана. Ее любимый понимал, что все это – только работа. Но… легко ли было смириться ей самой? Простить себя? Правда, она стала кем-то вроде шпиона, докладывая де Виллу все, что она узнавала из разных источников. Чем-чем, а уж «источниками» «Женские штучки» действительно могли похвастаться. И все-таки это не уравновешивало ее предательства. По крайней мере, в ее глазах.
Взгляд Гарри снова притягивал, как магнит. Скоро, очень скоро, этот мальчик возненавидит ее. А пока… Он смотрел с восторгом и восхищением, видя перед собой красивую женщину с волосами оттенка осеннего заката.
* * *Очередной рождественский бал. Все ученики, да и учителя безумно счастливы. Потому что очередной год окончен, подведена невидимая черта итогов. Оценки, взросление учеников, да и сам новогодний праздник, когда весь мир словно окутан невидимым волшебством загаданных желаний.
Рита Свои не хотела признаваться даже себе, до какой степени она была рада оказаться среди приглашенных. Негромкий смех, радостные улыбки, огромная елка, украшенная яркими фонариками и затейливыми игрушками. И, главное, она знала, что у Антуана – все хорошо. Закрытая школа процветает, никаких финансовых проблем, все просто великолепно – идет, как по маслу.
Она верила любовнику, а де Вилл часто делился с ней своими секретами и планами, и ни одна фраза из их ночных разговоров не попала в печать. Рита совершенно серьезно умоляла его взять с нее страшную клятву молчания, чтобы, если она проговорится, с ней случилось бы нечто ужасное. Он долго смеялся, но все же сделал это. И ей стало легче, хоть это и была всего лишь игра.
И все же женщина ощущала какую-то пустоту. И кошмары про изнасилование, преследующие ее с того ужасного дня, не прекратились. Ей снилось, что насильник возвращается с острым ножом (иногда с пистолетом), чтобы зверски убить ее.
Женщина старалась не думать о плохом. О своем первом мужчине, который словно выжег в ее душе огненное клеймо, о черноволосом психе с завораживающей внешностью, придающей ему сходство с демоном.
Получалось плохо, словно она постоянно носила невидимый плащ дурных мыслей. Тень, от которой невозможно убежать.
Ей нравилось эпатировать публику, создавать сенсации одним своим появлением. Поэтому она явилась на рождественский бал в… прозрачном платье. И красивом нижнем белье.
Рита с удовлетворением заметила, как у многих отвисала челюсть, когда их взгляды останавливались на ней.
– Дорогая моя, ну ты совсем уже распоясалась! – хмыкнул Антуан, проходя мимо и пожирая ее глазами.
– Но это же бал-маскарад, дорогой, – шепнула она ему.
– Хм, и кого же ты изображаешь? Оригинал какой-нибудь старинной картины? Помню, был один художник… Любил рисовать рыжих и голых. Правда, они были страшными и толстыми.
