Укротить сердце (ЛП) - Хантер Ава
Мы с Дэвисом издаем один и тот же многострадальный вздох.
Братья Вулфингтоны стали бичом нашего существования с тех пор, как мы переехали в Воскрешение. Они злятся, что Стид Макгроу продал свою землю мальчишке из Южной Джорджии, в то время как местные жители рвались ее заполучить. В отместку они украли у Уайетта лошадь, которая стоит небольшое состояние, и так и не вернули ее. Так что мы ввязались в семейную вражду, которая, если Уайетт добьется своего, продлится дольше, чем у Хэтфилдов и Маккоев.
Форд в отчаянии стонет.
― Да забудь ты об этой лошади, Уай.
Уайетт не обращает на него внимания и потирает руки в диком ликовании.
― Это будет моя двадцатая драка в баре, чувак.
― Разве ты не слышал? ― растягивает слова знакомый хриплый голос. ― У Уайетта сейчас новые настройки под названием «Неандерталец».
Раздраженное выражение появляется на лице Уайетта, когда к столу подходит Фэллон Макгроу. Вздорная и ядовитая, Фэллон ― дикий ребенок, дочь бывшего профессионального тореадора Стида Макгроу.
― Лучше, чем твои. ― Он загибает пальцы. ― Безудержный хаос. Ад на колесах. Разжигатель дерьма последней степени. Пятая категория су…
Дэвис стучит кулаком по столу, всегда являясь барометром морали.
― Заткнись, придурок.
Фэллон, выглядящая довольной комплиментом Уайетта, ухмыляется.
― Пытаешься очаровать меня сладкими речами, Уайетт? Уже? ― Уголок ее рта приподнимается. ― Лучше продолжай делать то, в чем ты преуспел.
Уайетт сухо усмехается, но я замечаю, как сжимается его челюсть.
Хотя Фэллон и Уайетт выступают на родео в разных дивизионах, на протяжении многих лет они ведут идиотское соперничество за первое место. В большинстве случаев они вцепляются друг другу в глотку, но Уайетту нужно проверить голову, если он думает, что одурачит кого-нибудь своим «я ее терпеть не могу».
Форд ухмыляется, приветствуя Фэллон. Мы знаем ее уже десять лет, и она ― та самая младшая сестра, которую мы так любим дразнить.
― Бандитка вернулась в город.
― Приехала сегодня, вместе с Уайеттом. ― Она показывает средний палец, обернутый белой марлей. ― Только палец сломала.
― Лучший палец, который можно сломать, ― комментирую я.
― В следующий раз я дам лошади морковку, и ты сломаешь себе шею, ― говорит Уайетт, скрещивая руки и опускаясь на свое место.
― У меня еще четыре жизни, детка, ― язвит Фэллон.
Форд вскидывает бровь.
― А что случилось с первыми пятью?
― Не лезь не в свое дело, черт возьми.
― Задаешь один простой вопрос, и она впадает в ярость, ― бормочет Форд.
Фэллон обходит стол, словно прикидывая, кого из нас зацепить, а потом пристраивается рядом со мной. Я чувствую, как взгляд Уайетта устремляется к ней.
― Папа хочет поговорить с тобой завтра, Чарли.
Я шумно выдыхаю воздух через ноздри, желая оказаться где угодно, только не здесь. День становится все лучше и лучше.
Фэллон хихикает и кладет руку мне на плечо. Ее яркие татуировки могли бы осветить весь бар.
― Расслабься. Дело не в этом видео. Хотя… — Она прищуривается и переводит взгляд. ― Форд, тебе не мешало бы поучиться хорошим манерам.
Форд хмыкает и делает жест, как будто дрочит.
― Где Стид будет завтра? ― спрашиваю я. ― В магазине или в больнице?
В зеленых глазах Фэллон мелькает тень.
― В больнице. ― Она поднимает руку, машет рукой, насколько позволяет сломанный палец, и уходит в сторону музыкального автомата. ― Увидимся, засранцы.
― Господи. ― Уайетт вздрагивает, его взгляд устремлен на Фэллон, которая присоединяется к кругу девушек, нажимающих на кнопки музыкального автомата. Я фыркаю, глядя ему в глаза. ― Она как женская реинкарнация Джорджа Джонса.
― Как ты думаешь, чего хочет Стид? ― Форд поднимает руку, чтобы заказать еще шоты.
Я хмыкаю.
― Не уверен. Выясним завтра.
― Хочешь, чтобы я пошел с тобой? ― спрашивает Дэвис.
― Нет, ― отвечаю я, не желая, чтобы он волновался. Мои братья и так достаточно сделали. ― Я справлюсь.
Моя работа. Мое ранчо. Я справлюсь.
― Итак, кого сегодня трахнет Чарли? ― Веселый голос Уайетта отвлекает меня от размышлений.
Я поднимаю глаза от своего пива и вижу, как мой брат шевелит бровями в сторону женщин в баре.
― Никого, ― ворчу я, оглядывая бар. Все девушки здесь ― местные, за прикосновение к которым придется платить. Слишком много драмы, слишком много забот.
Хотя я уже чертовски давно не трахался. Года два, не меньше.
Сейчас, после долгих часов работы на ранчо, все, на что у меня хватает сил, ― это поработать руками и принять холодный душ.
Долгое время потеря Мэгги была похожа на хроническую боль. С годами она превратилась в оцепенение, с которым я смирился. Стала моей рутиной. Я никогда не думал о том, чтобы жить дальше, не потому что не могу, а потому что не хочу.
С тех пор как умерла Мэгги, мое сердце оставалось незатронутым. Член, конечно, но любовь? Я не ищу ее.
Потому что я не хочу любить еще одного человека, которого могу потерять.
Не хочу снова распадаться на части.
У меня есть братья, о которых я должен беспокоиться.
Семья ― это все, что имеет значение.
Я стону, когда Уайетт продолжает свою тираду о сексе, который «нужен Чарли».
― Не волнуйся. Я уже присмотрел для тебя парочку, Чарли.
Я делаю глоток пива, несмотря на то, что мне не особо хочется.
― Я слишком старый, я столько не выпью.
Форд откидывается на стуле и смеется во весь голос.
― Ты имеешь в виду, что ты слишком ворчливый.
― А разве у тебя завтра не выходной? ― уточняет Дэвис.
Желая заткнуть их всех, я бросаю на Уайетта грозный взгляд, чтобы закрепить свой статус старшего брата.
― Ты ― болтун. Разве ты не встречаешься с Шиной Вулфингтон?
Уайетт проводит рукой по своим лохматым светло-каштановым волосам и переводит взгляд на Фэллон, которая находится в другом конце бара, и не слышала моих слов.
― Чувак. Заткнись, нахрен.
― Придурок, ― бормочу я.
Какофония в баре усиливается. Парни из хора выкрикивают непристойности и сражаются в шаффлборд. Через окно я наблюдаю, как небо темнеет, когда солнце опускается за горизонт.
В этот момент происходят сразу три вещи.
Первая. Музыкальный автомат начинает играть. Мерл Хаггард подпевает припеву. Фэллон ругается и бьет по автомату кулаком.
Вторая. Лайонел и Клайд Вулфингтоны заходят в бар.
Уайетт встает со стула. Из-за барной стойки Биф выкрикивает предупреждение, тыча пальцем в вывеску, у которой больше нет ни единого шанса.
Третья. Входная дверь снова распахивается, и в бар проникает солнечный свет.
Я моргаю. Не солнечный свет. Девушка.
Она маленькая и хрупкая, в ярко-желтом сарафане, который плотно облегает ее стройные бедра. Большие голубые глаза. Пухлые губы. Тонкие, эльфийские черты лица. Густые шелковистые волосы цвета розового золота спускаются до плеч. В руках она держит картонную табличку «Требуется помощь», которую Биф повесил давным-давно, после того как его повар напал на него с консервным ножом.
В мгновение ока атмосфера в баре меняется. Хотя посетители не останавливаются и не прекращают разговоров, все взгляды устремлены на девушку. Нарушительница, незнакомка в Воскрешении.
Словно кто-то уронил полевой цветок на гравийную дорогу.
― Однозначно «нет», ― объявляет Форд, низко наклоняясь к столу, чтобы проследить за ней.
Он переводит обеспокоенный взгляд на Дэвиса, который тут же подбирается. Уайетт, не обращая внимания на происходящее, подшучивает над Лайонелом.
Я провожу рукой по волосам, затем по бороде. У меня пересыхает во рту. Черт, я завис. Обернись.
Но она не оборачивается.
Все, что я могу делать, ― это смотреть, как девушка пересекает бар, прокладывая себе путь через толпу, и в ее глазах нет никаких опасений. Она выглядит спокойной и собранной ― плечи назад, лицо ничего не выражает ― как будто она проходит через ад каждый день своей жизни и ей наплевать.
