Запретные игры (СИ) - Шагаева Наталья
Мужчина резко отпускает меня, дёргает ворот своего пальто и садится прямо.
— Иди. Тимур тебя проводит до дома, — холодно велит он мне. —Большая кнопка справа, — подсказывает, как открыть дверь.
Хочу спросить про сеансы массажа. Не то чтобы я хочу их делать. Я даже не знаю, как мне в следующий раз смотреть этому человеку в глаза. Если сеансов не будет, то моя судьба решена. Но так и не могу выдавить из себя этого вопроса.
Нажимаю на кнопку дрожащими руками и почти вываливаюсь из машины. Меня подхватывает тот самый Тимур, не позволяя упасть.
— Проводи девушку, — велит водителю Литвин.
Тимур сжимает мое плечо и ведёт к дому. Отпускает возле подъезда и терпеливо ждёт, когда я дрожащими руками найду ключи. Как только открываю магнитный замок и вхожу в подъезд, он уходит.
Останавливаюсь в подъезде, облокачиваясь на стену, и громко дышу, словно загнанная лошадь. Нет сил даже передвигать ноги и подняться на второй этаж.
Не знаю, сколько так стою. Прихожу в себя, когда начинает звонить телефон, вынимаю его из кармана пальто.
Это Эдуард.
Равнодушно смотрю на экран, не собираясь отвечать. Когда звонок прекращается, вызываю такси и уезжаю домой. В свой родной дом, к бабушке. Не могу я сейчас одна, иначе моя истерика начнёт прогрессировать и будет совсем плохо.
Глава 6
Надежда
Моей бабуле шестьдесят семь лет. Она воспитывает меня с десяти лет. Бабушка – практически вся моя семья, за исключением пары теть и двоюродных братьев, с которыми мы мало общаемся, ибо живем в разных городах.
Нет, меня не бросили родители, никто не спился и никого не посадили. Мои родители погибли при взрыве на заправке, когда заехали туда по пути на дачу. Вот так, в одно мгновение. Эта трагедия подкосила здоровье бабули, но ради меня она нашла силы жить дальше.
Мы никогда не нуждались, но и не жили богато. Мы жили обычно, как миллионы среднестатистических людей. Бабуля всю жизнь работала поваром в столовой. Сейчас она на пенсии и сажает небольшой огород. Так, ничего грандиозного: небольшая теплица, зелень, ягоды. Яблони и сливы в саду, цветы в палисаднике. Домик маленький, двор еще меньше, но мне всегда здесь уютно. О том, что я совершила и чем занимаюсь сейчас, бабуля, естественно, не знает. И, надеюсь, никогда не узнает, ее и так подорванное сердце не выдержит того, что внучка – преступница.
Она думает, что я нашла хорошую работу и салон дает мне жильё. Бабушка долго вообще не хотела меня отпускать. Мы живём в черте города, и она никак не могла понять, зачем жить в съёмной квартире, когда дома лучше. Мне пришлось ей беспощадно лгать и нести чушь про взрослую самостоятельную жизнь. К черту такую самостоятельность! Где один мужчина хочет меня посадить, а другой – принуждает к минету. Мне снова хочется стать маленькой девочкой, закрыть глаза, а когда открою, то все монстры исчезнут. Но, к сожалению, в реальной взрослой жизни монстры страшнее, чем бабайки под кроватью.
— Сметанку бери домашнюю – Люда дала. Она у нее на сливках – не то что в ваших супермаркетах, — фыркает бабуля. — На булочку ее намажь.
— Она в меня уже не влезет, — отказываюсь. — Я еле сырники осилила. — Да что ты там съела. Прекрати сидеть на своих диетах. Весь организм угробишь! — ругается бабуля. — Исхудала вся. Скоро одни кости останутся. И что в этом красивого?
Она права, я похудела, да. Но дело не в диетах, я на них не сижу. Это нервы. Аппетит давно пропал, с того рокового дня, когда моя жизнь стала похожа на триллер с элементами ужаса. Демонстративно намазываю толстый слой сметаны на сладкую булочку и откусываю, бабуля удовлетворенно улыбается.
— Останешься сегодня?
— Да, окна помою, в огороде тебе помогу. Не хочу я назад в свой ад. Мне нужна передышка, хотя бы один день. Я выключила телефон, отстранилась от этого страшного мира и погрузилась в свой, где тепло, уютно, все просто и понятно.
— Да нечего мне помогать. Всё там хорошо в этом огороде. Осень, убрала уже почти всё, и окна мыть не нужно. Отдохни.
Вздрагиваю, когда наша собака начинает лаять во дворе, и ворота сотрясает стук. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, что это за мной.
— Кого это принесло? — бабуля направляется на выход. Подскакиваю с места, опережая ее.
— Баб, я сама, иди завтракай, — не дожидаясь ее ответа, быстро обуваю тапки, раздетая, в одной футболке и шортах, несусь на двор.
С колотящимся сердцем открываю ворота, и меня тут же хватают за шею. Я не успеваю даже пикнуть, как рука на моей шее больно сжимается, перекрывая кислород.
Эдуард вытаскивает меня на улицу и молча тащит к машине. Спотыкаюсь о камень, одновременно хватаясь за сжимающую руку. Он открывает заднюю дверь и кидает меня на заднее сиденье.
Не успеваю отдышаться, как машина срывается с места. Дёргаю ручки двери, готовая выпрыгнуть на ходу, потому что такого злого Эдуарда я никогда не видела. Дверь не поддаётся, а машина набирает скорость. Мужчина молчит.
— Куда ты меня везёшь?! — хриплю, обнимая себя руками. А Эдуард молчит. Боже, какая я дура.
Что мне стоило ответить на его звонки? Кому я сделала хуже этим детским бунтом? Всматриваюсь в окно, пытаясь понять, куда меня везут.
Я даже не знаю, что именно разозлило Эдуарда. То, что я не отвечала на его звонки, или то, что Литвин отказался от сеансов массажа.
Машина тормозит, поворачиваю голову и понимаю, что через дорогу находится полиция.
— Зачем мы здесь? — истерично спрашиваю, чувствуя, как горло начинает сжиматься, словно Эдуард опять меня душит.
— Всё, мышка, ты допрыгалась! Мне кажется, я был слишком добр к тебе, — выдаёт Эдуард. — Я сдам тебя ментам и найду более сообразительную девушку. Зае*ала ты меня своими тупыми капризами.
Щелчок – с дверей снимается блокировка.
— Выходи! — рычит на меня. Сижу на месте, вжимаясь в сиденье. — Я сказал, выходи! Или я вытащу тебя за волосы!
— Я всё поняла. Всё! Просто хотела немного выдохнуть. Такого больше не повторится. Правда. Я сделаю всё, что ты скажешь. Пожалуйста… — всхлипываю.
— Ты только обещаешь, мышка, а потом начинаешь показывать характер. Мне надоело. Выходи!
Оглядываюсь на полицейский участок, смотря, как оттуда выходят люди в форме, сглатываю.
— У меня получится. Литвин обратил на меня внимание, вчера в машине он предлагал мне интим.
— Что именно он предложил? — недовольно спрашивает. Молчу, сжимая губы. Ну не могу я этого сказать вслух.
— Всё, блядь, выходи! — психует Эдуард. — Минет, он предложил мне, минет! — выкрикиваю со злостью.
— И ты, дура, отсосала ему в машине? — гадко усмехается Эдуард.
— Нет! Нет… — сдуваюсь. — Но нам же не нужно, чтобы он просто меня использовал, как шлюху? — всхлипываю, снова хочется рыдать, потираю шею, потому что она до сих пор болит от хватки Эдуарда.
— Не надо, — Эдуард прикуривает сигарету и выдыхает дым прямо в салон. Морщусь. Не выношу запах табака. А Эдуард, кажется, курит самые вонючие сигареты. — И? Дальше что?
— Ничего, отпустил, приказав водителю проводить меня до дома. Он отказался от массажей?
— А должен был отказаться? — разворачивается ко мне, прищуривается и уже выдыхает дым мне в лицо. Обнимаю себя руками крест-накрест, потому что на мне тонкая футболка и под ней нет бюстгальтера.
— Не знаю, — выдыхаю я.
— Не отказался. Но перенёс сеансы на вечер. Сегодня в девять ты должна быть у него, — уже удовлетворённо сообщает мне Эдик.
— Почему так поздно?
— Ну давай ты еще по этому поводу возмутись! — снова психует. Молчу, кусая щеки изнутри. — Вот нельзя было сразу взять трубку и всё мне рассказать. У тебя дар выводить меня из себя. Это последний твой выкрутас. Следующий раз даже не повезу тебя к ментам, просто вызову их на дом.
Эдуард заводит машину и снова трогается с места.
— В общем так, он у нас на крючке. Построй из себя недотрогу, целку, поломайся, но не сильно. За это я тебя и выбрал, шлюху просто оттрахают и выкинут, а мне нужно, чтобы ты задержалась в его постели хотя бы на месяц. В идеале – стала постоянной любовницей.
