Измена. Любовь vs Ненависть (СИ) - Бетти Алая

А я ведь взрослый мужик. Твою ж...

Между нами завязывается разговор. Девочка пьяна и охотно рассказывает о себе. Как холодна с ней мать. И что Макс стал всё чаще пропадать где-то. Ей одиноко, но она находит счастье в учёбе и рисовании.

И когда мы подъезжаем к её дому, кажется, что я уже всю жизнь знаю эту яркую девчонку.

— А в следующий раз вы расскажете о себе! — бормочет она, — Егор Олегович. А то нечестно получается.

Она размахивает крошечным клатчем и внезапно роняет его прямо мне под ноги.

— Ой... — хихикает, — сейчас... простите...

Я тяну руку вниз, девочка подаётся к сумочке. Мы сталкиваемся лбами. Встречаемся глазами. Она приоткрывает ротик. Такой манящий, с алыми пухлыми губками. Поддаюсь.

Бросаюсь, целую. Лиля стонет мне в губы, но не отстраняется. Чувствую аромат жвачки и сладкого алкогольного коктейля. Мы целуемся долго. Мои руки бродят по её лицу, опускаются к шее. Сминаю её торчащие грудки. Глажу. Черт! Могу сорваться!

А она позволяет. Такая милая, невинная девочка в моих руках. Мы с трудом отрываемся друг от друга...

— Нам нельзя... нельзя! — выпаливает девушка, выскакивает из машины и убегает.

А я касаюсь губ, на которых всё еще танцует наш страстный поцелуй. Именно после этого понимаю, что влюбился окончательно и бесповоротно. В невесту собственного брата.

Глава 5

Лилия

Егор. Когда он покидает мою палату, сердце вдруг оживает. Этот мужчина необычный. Настоящий. Но я не понимаю, почему он так смотрел на меня! Мы виделись лишь несколько раз в жизни... а в его глазах я видела чувства. Словно намёк. Но на что?

Мне неспокойно. Как он планирует меня забрать? Я раз за разом осматриваю палату. Наверняка где-то есть камеры. Не могу понять, почему вместо скорби по разрушенному браку чувствую необычное воодушевление? О потере малыша стараюсь не думать. Иначе раскисну.

От Егора хорошо пахнет. В отличие от Макса он серьезный, надежный. И на моей стороне. Сейчас важно это, а не то, что он носит фамилию Фадеев.

Ближе к ночи мне привозят еду. Её приносит медсестра по имени Жанна. Как стюардесса, только медсестра. Улыбаюсь. Наверное, впервые за последние дни.

— Я не верю, что вы невменяемы, — вдруг говорит она.

— Спасибо...

— Ваш муж заплатил всему персоналу больницы. А завтра... — она переходит на шёпот, — приедет комиссия из психиатрической клиники.

— Они поставят диагноз, — вздыхаю, — если даже я буду просто молчать.

— Не сдавайтесь! — вдруг восклицает она, — самая тёмная ночь перед рассветом. И вам есть, кому помочь!

— Вас Егор подослал? — догадываюсь.

Она хихикает и с загадочным выражением лица скрывается за дверью. Всю ночь ворочаюсь. Новость о комиссии не выходит из головы. Мобильный у меня отобрали, документы тоже фиг знает где.

Так что я лежу и думаю о том, что же с нами случилось. Максим... мы были почти идеальной семьей.

Вспоминаю, как мы познакомились. Как влюбились. До свадьбы я считала, что он будет изменять. В студенчестве мой будущий муж вёл себя не очень хорошо. Но я была наивной дурой. Думала, что смогу своей любовью сделать его верным. И сейчас, лёжа с поломанным телом и растоптанным сердцем в больничной палате понимаю, что гулял он и тогда.

Не хотела верить.

Но после свадьбы Макс изменился. Стал идеальным. Приходил домой вовремя, перестал пить с друзьями. Взял управление частью отцовского бизнеса. С чего такие перемены, я не думала. Помню лишь, как он однажды вернулся со встречи с отцом очень злым и пышущим тихой яростью. Но я радовалась и влюблялась всё больше. Старалась стать идеальной женой идеального мужа.

Вот итог. Закономерный.

Утро застаёт врасплох. Кажется, я даже смогла заснуть на пару часов. Просыпаюсь, ощущая влагу на щеках. Быстро вытираю слёзы. Почему-то вспоминаю слова Егора.

— Сегодня меня признают невменяемой, — шепчу, затем делаю глубокий вдох, — но я не дам им повод глумиться.

Завтракаю. Жанна приходит меня подбодрить. А вот Егора нет. Я ждала его? Нет! Понимаю, что быстро привязалась, потому что он хочет помочь. Но с мужчинами рода Фадеевых нужно быть начеку.

— Доброе утро, Лилия Борисовна! — вздрагиваю от голоса Маши.

Держаться! Не показывать ненависти! Натягиваю на лицо улыбку. Вот же настырная девка!

— Вы все скушали! — восклицает она, — тогда к вечеру принесу ещё. Скоро приедут врачи, вы должны быть красивой. Я принесла вам вещи. Давайте, помогу одеться.

— Я сама, — тихо говорю, продолжая улыбаться.

— Нет, нет! Макс сказал, что мы должны подружиться, ведь нам предстоит жить вместе!

Стискиваю зубы, прикрываю глаза. Я сбегу! Они не сломают меня! Позволяю любовнице мужа натянуть на меня халат. Еле держусь, чтобы не сморщиться от отвращения.

В голову лезут гадкие картины. Как он трахал её, как целовал и обнимал. МОЙ МУЖ! Боже... ощущаю, как моё сердце заполняет разрушительная ненависть. Хочу сбежать на край света! Освободиться!

— Здравствуйте, Лилия Борисовна, — вздрагиваю, когда в палату входят трое мужчин в белых халатах, — как себя чувствуете?

Напрягаюсь. Рядом с ними семенит «добрый» доктор. Жадный до бабок трус. С презрением гляжу на него, пока бородач меряет мне давление, температуру. Врачи комиссии рассаживаются вокруг меня.

— Вы напряжены, — констатирует самый старший на вид.

— Нисколько, — цежу сквозь зубы, — вам показалось.

— Чувство юмора — хороший знак, — скалится он.

— Давайте скорее, — бросаю, даже не глядя на них, — ставьте ваши диагнозы, отдавайте меня в руки мужа, словно мешок с костями.

Они начинают говорить, игнорируя мой выпад. В палате лишь я и мои палачи. Выпрямляю спину, смотрю каждому в глаза. Отвечаю на странные вопросы.

Почему вы решили покончить с собой?

Какой вы видели любовницу мужа? Образ или что-то материальное?

Не мучили ли вас в последние недели головные боли?

И всякое такое. И постоянно что-то черкали в своих блокнотах. Когда допрос был закончен, комиссия удалилась посовещаться. А в палату вошел муж. Я ощутила аромат его одеколона. Раньше обожала, а теперь меня начинает тошнить.

— Надеюсь, ты была честна, Лиля, — говорит он.

Поднимаю глаза. Вижу опухшее лицо, покрывающий подбородок легкий пушок щетины, расхлябанный внешний вид.

— Ты вчера пил?

— Тебя это не касается.

— Выглядишь ужасно.

— Ты не лучше.

Повисает тишина. Макс подходит к окну. Закуривает.

— Здесь нельзя курить, — рычу.

— Похуй... ты для меня никто.

— Тогда отпусти! — восклицаю, — оставь меня!

— Ты сама себя наказала, — он подходит, нависает сверху, — вот нахуя ты всё испортила, а?!

Вижу совершенно пустые глаза. Если Егор похож на отца своим стержнем и внутренней силой, то Максим перенял у Олега акулий пустой взгляд и жестокость. Он тянется окурком к моей руке.

— Отвали! — выкрикиваю, вышибая сигарету из рук мужа, — не смей! У тебя нет на меня никаких прав!

Он совершенно непроницаем. Поднимает сигарету, затем выбрасывает в ведро.

— Ошибаешься, дорогая. Пока мы женаты, у меня есть на тебя все права. Так что заткни свой милый ротик. И улыбайся. Иначе...

Договорить ему мешает вернувшаяся делегация из трех врачей.

— Мы проанализировали ваши ответы, Лилия, — прокашлявшись, говорит старший.

— И что? — Макс меняется, превращаясь в любящего супруга.

Хватает меня за руку, сжимает. А я хочу впиться ногтями в его рожу.

— Увы, показатели неутешительные. Вашей жене лучше пройти курс лечения в нашей клинике. У нее апатия, депрессия и начальная стадия шизофрении.

— ЧТО?! — я таращусь на них во все глаза, — ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ?! КАКАЯ ШИЗОФРЕНИЯ?!

Все мысли о том, что нужно быть спокойной и не поддаваться улетучиваются. Они собираются похоронить меня! Пичкать антидепрессантами, сильными препаратами! Лишить воли! Так вот, что ты задумал, любимый?!