Содержанка
На ковре я всегда одна. Друзья, мама, тренеры... все они рядом, буквально в нескольких метрах, но при этом в момент выступления — невообразимо далеко. Играет музыка, и близкие как будто остаются в другой реальности. В этой... есть только гимнастка, ее настрой, воля к победе. Мне нравилось это ощущение — когда все зависит лишь от меня. Любила его.
Сейчас я вообще не понимаю, что происходит. Пытаюсь хоть как-то удержать контроль над ситуацией, но куда там!
Равский смущает своим вниманием, увлеченностью. Ловит мой взгляд и произносит:
— Ты мне нужна в первую очередь для имиджа.
— А...
Не дав ответить, он тут же продолжает:
— Моя жизнь в данный момент — предмет повышенного интереса, за мной даже стали следить папарацци, поэтому и спутница нужна соответствующая. Яркая, уверенная, способная противостоять давлению и вести себя адекватно. Вы, гимнастки, железные. Во всем идете до конца. Поэтому я и выбираю тебя.
— Спасибо. Эм... польщена.
— Это ирония? — Алекс беззлобно улыбается. — Напрасно. Ты лишилась своей мечты, помоги осуществить мою. Вместе у нас получится.
Вот вам и свидание. Алла Теодоровна упоминала, что богатые гении со странностями. Но, кажется, шкатулочка только открывается.
— Ты предлагаешь заключить... сделку? Вот так сразу? А как же чувства? Я могу тебе... просто не подойти.
Он хмурится, будто вообще не понимает, что я несу. Затем решает, видимо, не обращать на глупости внимания. Через заминку объясняет:
— Вся эта любовная хрень не для меня, да и времени нет. У меня проект, заказчики, и жажда заработать. Поэтому мы заключим договор на три года. За это время ты восстановишься, выучишься, выплатишь ипотеку. И, если все пройдет хорошо, я помогу тебе в тренерской карьере. Заманчиво?
— Но тебе ведь будет недостаточно, чтобы я просто носила статус твоей девушки и красовалась с тобой на фото? Иначе это было бы... слишком похоже на сказку. — В моем голосе мелькает такая явная надежда, что сама поражаюсь.
Вот бы это был очередной спонсорский контракт! Я рекламирую Рафа, нахваливаю в прессе шикарного надежного мужика, он в ответ помогает реабилитировать ногу и имя. Это странно, но присутствует логика. В этот момент Равский действительно начинает нравиться. Он симпатичен, обаятелен, умен и успешен. Работать с ним было бы комфортно.
Раф тем временем чуть приподнимает брови и произносит:
— Ты слишком красива.
И пялится. Как жаждущий на воду. Моя бедная душа сжимается в комочек и падает в пустоту.
Всего три слова, но их хватает, чтобы четко осознать: сказки не будет. Этому мужчине нужно большее. Он оторвался от конференции и приехал сюда за именно за мной.
Краснею. В тысячный раз за десять минут свидания прячу глаза.
В висках шумит, а уши начинают гореть. Равский спрашивает, понизив голос:
— Ива, ты девственница?
Я вскидываю глаза и ошпариваю засранца возмущением! Нет, это ни в какие ворота! Он полностью серьезен и крайне увлечен беседой. От злости покалывает кожу. Если бы не больная нога, я бы ушла немедленно! Сейчас, увы, гордо продефилировать не получится, скорее — жалко. Лишь поэтому остаюсь на месте.
— Если нет, мой гонорар будет урезан? — парирую, приподняв бровь. — На сколько процентов?
— Не будет. Ты дико смотришь, пытаюсь понять причину. Мы пока просто разговариваем.
— Ты пытаешься купить меня. В открытую!
Он кивает, дескать, и что? Меня же окончательно накрывает! Вместо того чтобы тренироваться, быть в кругу приятных близких людей, я обсуждаю с чужим мужиком свою стоимость. Я его знаю пять минут! Не хочу ни целовать, ни тем более спать с ним. Слезы подкатывают, я моргаю и стараюсь переключиться. Зареветь сейчас явно не в тему. Только не перед ним!
— Эй, — зовет Раф. — Мы просто обсуждаем условия.
— Прости, я не продаюсь.
— Все продаются, главное — указать цену.
У меня открывается рот.
— Все? По-твоему, за деньги можно купить любого?
— Даже чемпионку.
— Боже! Не знаю, это воспитание или ты сам придумал... Но так же нельзя! Знаешь, я бы пожелала тебе пожить какое-то время в бедности и попробовать с людьми дружить. Общаться. По-настоящему. Может быть, и не пришлось бы покупать спутниц: они бы захотели быть с тобой просто так. Бесплатно.
— Никто бы не захотел, — отвечает он тут же, причем абсолютно спокойно.
Фыркаю.
— Ты попробуй, вдруг получится!
— Мне скоро тридцать, я пробовал. — Раф смотрит ровно, хотя взгляд становится напряженнее. — У меня социальная дезадаптация, со мной не уживаются.
Я осекаюсь, смутившись. Это что такое? Болезнь? Больным он не выглядит явно. Скорее, напротив, слишком здоровый, бодрый, богатый и охреневший кобель.
— В каком плане не уживаются? Ты бьешь людей? — Склоняю голову набок.
