Ты - мой грех
Я привычно смешивала коктейли, и привычно не доливала. Все как всегда. Здесь дешево, никто не станет устраивать скандал и проверять по миллилитрам. Да и управляющая за мной следит, и если я вдруг начну работать честно, меня ждет выговор.
Слежу за Серым. Он напротив, сбоку от сцены на возвышении, и также как и я за барной стойкой. Сейчас передает что-то под салфеткой очередному отдыхающему. Наверное, дурь. Почти все здесь приторговывают. Но не я. В жизни с дурью не свяжусь даже чтобы брата вытащить.
Серый заметил мой взгляд, махнул рукой, напоминая о себе, и я переключилась на пьяную школоту, которая здесь тоже тусуется. Куда только их родители смотрят. Привычно мешала коктейли, наливала водку, даже порадовала грустную, явно брошенную девчонку мини-шоу с подкидыванием бокалов и бутылок. Налила ей коктейль с огоньком, та даже улыбнулась мне и на чай оставила.
Я работала, работала, работала. Уши, как обычно, онемели от громкой долбежки. Когда-нибудь мне работа в этом клубе аукнется глухотой.
— Дэвушка, давай доплачу, будэш дэсэртом, — услышала я очередной пьяный подкат.
От блондина, блин, с псевдоакцентом.
Ему я недолила больше чем остальным. Козел. Ну ничего, охранник рядом, меня уже отбивали пару раз, когда перепившее быдло хотело затащить меня в туалет, и сделать «дэсэртом». Ничего мне не грозит. Сейчас. А вот над предложением Серого стоит подумать.
Проституция — это фу. Хотя одноклассница моя бывшая, Света, работает и не парится. В Дубай вон летала сколько раз, говорит что с нормальными мужиками, и не на трассе же стоит. Не по мне все это, но и судить я не стану.
Соглашусь — мерзко будет, зато есть шанс вытащить брата. Взятка, затем новый суд и оправдание либо условно-досрочное. Совесть погрызет, но не до смерти же. И это только одноразово, просто отдать девственность тому, кто готов за нее такие деньги заплатить. Это ведь не значит, что я стану проституткой.
Откажусь — останусь с девственностью, которую, по правде, не особо ценю. Смогу нос задирать, мол, против принципов не пошла, и… не прощу себе. Просто не прощу.
Значит, нужно согласиться?
Представила себя на кровати со стариком, и чуть не вырвало. Зажмурилась, и снова нарисовала себе эту картину: я на кровати, на мне мужчина, чужие руки на теле… теплые, они гладят, сжимают, я открываю глаза и вижу… Руслана. Твою мать! Нет! Лучше уж старик.
— Я соглашусь, куда я денусь, — буркнула я. — Только не распускать нюни!
Жалеть я себя не стану. Одну ночь уж потерплю, некоторые всю жизнь терпят с мудаками, и ничего. Зато брат домой вернется, и мы точно Дианку заберем, заживем как нормальные люди. Сестру никогда не должна эта грязь коснуться — переспать ли с кем-то за деньги, или не переспать, и потом себя за это ненавидеть.
Плевать.
В пять тридцать клуб закрылся, в шесть, когда мы прибрали за собой, мы с Серым вышли на улицу.
— Ну? — хрипло спросил он, и закурил.
— Я согласна.
Он кивнул, но скривился при этом.
— Я бы тоже так поступил. И Люб, я все понимаю, и попрекать тебя не стану.
— Еще бы ты меня попрекал. Ты мне это и предложил, — фыркнула я, и села в его машину.
— Я тебе помочь хочу.
— В тоге я сама себе помогу тем, что у меня между ног. Ну, хоть не зря ни с кем не переспала еще.
Серый закатил глаза, закинул в рот жвачку, и мы поехали. Зря я на него злюсь, он придурок, конечно, еще и дурь толкает, в чем я полностью уверена, но не злой. Просто он с того же дна, что и я. Примерно такие же родители, тоже есть отсидевшие родственники, та же нищета. Мы идеальная пара с Серым.
— Ладно, Сереж, спасибо. Неприятно все это, но я согласна. Только спасибо я тебе не от всей души говорю. Все же, гадость это, — призналась я. — Я не особо за невинность цеплялась, но… как-то даже мне о другом мечталось.
— О шампанском, лепестках роз и прочей хери?
— Типа того, — рассмеялась я.
И это, к сожалению, правда.
Но я умею безболезненно расставаться с иллюзиями, так что и это переживу, и ныть не стану.
— Слушай, ну раз такое дело, мы ведь можем с тобой трахнуться. Не-не, я помню про девственность, но есть и другие способы. Зато в первый раз будет с любимым, — Серый свернул к моему дому, и на миг повернулся ко мне.
— Придурок.
— Я серьезно.
— Я тоже серьезно: ты придурок. Предлагаешь мне сейчас романтично нагнуться, расстегнуть твою ширинку, и удовлетворить тебя «другим способом»? А ничего не слипнется?
— Можно завтра вечером. И не так. Я бы квартиру на сутки снял нормальную, отожгли бы, и целку бы сохранила, и воспоминания остались, — буркнул он.
— Обойдусь.
— Ну как хочешь. Тогда потом все будет, когда ты со всем разберешься. Я твой телефон дам кому надо, ты его включенным держи, лады?
— Лады, — передразнила я. И, перед тем как выйти из машины обратилась к парню: — Сереж, заканчивай уже дурью приторговывать. Вдруг облава?
— Нас обычно предупреждают, когда рейды устраивают. Прикормленные люди везде есть. И управляющая товар забирает, так что мы чисты. Не боись, Любань.
— Дурак ты, — покачала я головой, поцеловала его, и вышла из машины.
— Вечером заеду, — напомнил Серый, закрыл окно, и отъехал от наших деревянных хором.
Всегда после смен домой я захожу со страхом. Алкоголизм — это болезнь, и я понимаю что все мои просьбы для мамы не пить хоть вечер и смотреть за сестрой, это бред. Она зависима, и может просто забить на обещание. А вся эта мразь, что у нас ошивается, вполне может забыть что Диана — маленькая девочка.
Я даже не дышу, пока ее не увижу. Вдыхаю воздух за дверью, и иду до нашей комнаты. Это ритуал. Если хватит воздуха, значит, все с малышкой нормально, и я найду ее на нашей с ней кровати за шкафом.
Вошла в комнату, отчим и какая-то бабища лежат на полу. Мама диване… пьяная. Спит, но я вижу — ни черта она слово не сдержала, и за сестрой не смотрела. Воздух заканчивается, я стараюсь не шуметь, и… я в ужасе. Что зайду за старый шкаф, обклеенный постерами, а кровать пустая.
