Коронованные Вороны Торн-Поинта (СИ) - Иден Вероника

Слезящиеся глаза парня из братства выпучиваются. Он возобновляет свою борьбу. Я хватаю его за челюсть и открываю его рот достаточно шире, чтобы засунуть носок внутрь. Он давится, тело сворачивается в клубок.

— Пошли, пока он не обосрался, — рычит Леви. — Я не собираюсь на это смотреть.

Джуд хихикает, роясь в столе в поисках чего-нибудь полезного. — Это было однажды, приятель. Один раз.

— Один раз-это слишком много, придурок, — жалуется Леви, вытаскивая парня из постели.

Он издает болезненный звук, когда его голова ударяется об пол. Леви толкает его носком тяжелого ботинка.

Джуд встает из стола, чтобы открыть окно. — У меня ничего нет.

— Дай сигнал Кольту, — говорю я.

Мы завязываем веревку, используя мебель, чтобы поддержать вес. Джуд уходит, чтобы присоединиться к Колту снаружи, под окном, когда мы спускаем вниз парня из братства. Он перестал извиваться, быстро прекратив бороться с неизбежным. Определенно на стороне слабого. Жалкий. Я фыркаю, когда Джуд целенаправленно позволяет ему упасть на землю.

— Позвони Пенну. Пора бы этому сумасшедшему отшельнику выползти из своей хижины в лесу, — говорю я Леви на выходе. Мы не доверяем многим из наших подчиненных, предпочитая справляться с делами самостоятельно, но Пенн, как и Фокс Уайлдер, достаточно близок к тому, чтобы быть одним из нас. — Пусть он приберется в общежитии и позаботится о машине этого парня, чтобы никто его не искал.

— Понял.

Мы встречаемся с Кольтом и Джудом, помогая им поднять нашу связанную мишень. Мы вчетвером несем его к машине. Когда Джуд открывает багажник, яростное извивание возобновляется. Леви ворчит и тащит его на спину, зажимая точку давления в шее парня, чтобы вырубить его.

— Что за плакса, — внимание Кольта приковано к планшету. Он кивает, подтверждая, что его зачистка хороша. — Я позаботился о его статусе. Официально выложен и уже опубликован в его стенограмме.

— Хорошо, — говорю я.

Он производит впечатление Оптимуса Прайма. — Выкатывайся.

— Ты чертов ботаник- говорит Леви.

— Тебе это нравится, — огрызается он, когда мы забираемся во внедорожник. — Без меня кто бы обеспечил вам бесплатные развлечения?

— Для этого есть Нетфликс-. И ты тоже.

— Это принцип, приятель. Колтон качает головой и заводит машину.

Мы уезжаем, как будто нас здесь никогда и не было.

5

Роуэн

Каждая обычная минута моего дня кажется мне предательством по отношению к Итану. Я не могу сосредоточиться на скучном голосе профессора этики, сидя в конце лекционного зала. Это последнее место, где я сейчас хочу быть. Я бы предпочла отправиться на поиски брата. К сожалению, ни один из моих профессоров не заботится о причинах пропущенных занятий, и я не могу позволить своим оценкам упасть, иначе я могу поставить под угрозу свой статус гранта.

Если я его потеряю, то не смогу позволить себе даже пол семестра здесь. Я полагаюсь на финансовую помощь, которую получаю от своих грантов. Страховка от папы покрывает только часть моего обучения. Это означало бы вернуться домой и встретиться с мамой лицом к лицу, а я не могу. Лучше, когда между нами расстояние.

Поэтому я тащусь на занятия и провожу половину лекций, невротически проверяя свой телефон, чтобы узнать, ответил ли Итан на мои сообщения или звонки или опубликовал что-то новое в своих социальных сетях. Не знаю, что ранит сильнее: разочарование, когда ничего не меняется, или угасающий огонек надежды, который с каждым днем становится все меньше.

Без него я — полная катастрофа. Я продолжаю варить кофе на два часа ночи в надежде, что он будет там, как и всегда. Но это не так. Вместо этого-только я и растущая куча грязного белья, захламляющая нашу квартиру. Это грубое напоминание о том, как я одинока без брата.

Два месяца. Он пропал два месяца назад.

Уходя, Итан сказал, что вернется через неделю, может быть, через две. История, за которой он гонялся в течение многих лет в качестве фрилансера, наконец-то нашла новый прорыв, который заставил его удержаться и засесть в голове. С ним трудно связаться, когда он работает, но к концу июля мне стало не по себе.

Когда начался семестр, я поняла, что больше не могу игнорировать свое внутреннее чувство. Мои усилия закончились тупиком — у меня не было другого выбора, кроме как пойти к Воронам на прошлой неделе.

Что-то изменилось в Итане.

Вместо своей обычной глупой улыбки, когда он взъерошил мои волосы, он был напряжен. Нервный. Не помогло и то, что в ночь перед его отъездом мы сильно поссорились. Я подумала, что пришло время наконец рассказать ему правду о том, что случилось с папой. Он не очень хорошо это воспринял.

— На сегодня все. Увидимся на следующей неделе, — объявляет профессор.

Слава богу. Я запихиваю ноутбук и блокноты в холщовую сумку и бегу вниз по ступенькам к двери. Зудящее ощущение, что кто-то наблюдает за мной, щекочет мне затылок, но я не оборачиваюсь.

Айла стоит в холле, прислонившись к полированной деревянной арке. Она выглядит как дома на фоне прекрасной архитектуры в своей прозрачной свободной белой блузке и гладкой юбке — карандаше-все дизайнерское, я уверена.

Прошло три с половиной года, а я все еще не привык к тому, насколько изысканно это место с его богатыми деревянными панелями и тонкими стеклянными окнами. Он больше похож на готический замок, чем на колледж.

— Привет, детка, — она заправляет прядь каштановых волос за ухо, широко улыбаясь. — Тебе уже пора забыть этого парня. Мы не тратим свою энергию на хер парней, которые думают, что они слишком хороши для нас, когда мы сами по себе крутые.

Она многозначительно посмотрела на мои рваные джинсы, которые, вероятно, можно было бы постирать, и слишком большую футболку с длинным рукавом, которую я украла у Итана с королевским гербом TPU, украшенным на груди. Может, я и не такая модная и женственная, как моя подруга, но насчет джинсов она не ошибается. Вот мой расслабленный стиль гранжа, а вот горе и тревога, пропитанные заботой об одежде, в которой мой брат отсутствует, состояние, в котором я существовала. Я мысленно отмечаю, что на этой неделе нужно заняться стиркой.

Неохотная ухмылка растягивает мой рот. Я до сих пор не сказала ей, почему я так взвинчена и измотана. Она из кожи вон лезет, чтобы вытянуть из меня правду, а на этой неделе мое сердце разбито из-за какого-то придурка, который тайно женился на богатой наследнице отеля. Как будто я что-то увижу в одном из богатых яппи в этом городе.

Айла живет ради драмы. Она смешна, но это заставляет, меня снова улыбнуться.

— А вот и моя девочка. Ее поразительные светло — голубые глаза полны нежности. Она берет меня под руку. — Студенческий союз или кафе с этими маленькими бутербродами из бистро, которые ты вдыхаешь, как будто они из ресторана?

Жар окрашивает мои щеки, и я толкаю ее локтем. — Студенческий союз.

— Ты уверена? Она бросает на меня игривый взгляд сочувствия, накрашенные брови сведены вместе. — Я ненавижу разлучать тебя с твоей единственной настоящей любовью. Мне бы хотелось, чтобы ты позволяла мне чаще водить тебя в клуб. Те, что в том кафе, — ничто по сравнению с тем, что в клубе.

Мой нос морщится. — Не сомневаюсь.

Я позволила Айле затащить меня в загородный клуб, в котором живет ее семья, когда-то на втором курсе, вскоре после того, как мы познакомились в одном классе. Имея отца-политика, ныне видного сенатора, и мать, родственную семье Вандербильтов, она привыкла к такому образу жизни. Большинство студентов здесь из таких же семей, как у нее. Моя семья не испытывала трудностей, но поступление в колледж в окружении людей, купающихся в богатстве, было приспособлением. В Торн-Пойнте совсем другой мир.

Мы проходим через двойные двери Уизермор-холла и идем по дорожке, обсаженной плантациями, к зданию студенческого союза. Айла рассказывает мне о танцевальном классе, в которую она собирается записаться до истечения крайнего срока для изменения расписания, когда мы проходим через кованые железные ворота.